Молчание. — Вы ведь хотели напугать меня, правда? Хотели, чтобы я оставила вас в покое. Перестала копаться в вашем прошлом. Снова молчание. — Нас никто не слышит, Амальтея. Мы с вами одни в этой комнате, только вы и я. — Маура положила руки на стол, показывая, что у нее нет ни диктофона, ни блокнота. — Я не из полиции. Я не прокурор. Вы можете говорить мне все что хотите, и никто этого не услышит. — Маура наклонилась к ней и тихо добавила: — Я знаю, что вы понимаете каждое мое слово. Так посмотрите же на меня, черт возьми. Мне надоело играть в эту игру. Хотя Амальтея не подняла головы, было видно, как напряглись ее руки, как дрогнули мышцы. «Она слышит меня. И ждет, что я скажу дальше». — Это была угроза, верно? Когда вы сказали мне, что я должна умереть, вы имели в виду, что мне нужно остановиться, иначе я кончу, как Анна. Я сначала подумала, что это бред, но ведь вы говорили осознанно. Вы хотите уберечь его, правда? Вы защищаете Зверя. Амальтея медленно подняла голову. Темные глаза впились в нее таким холодным и пустым взглядом, что Маура невольно отпрянула, а по спине побежали мурашки. — Мы знаем про него, — сказала Маура. — Мы знаем про вас обоих. — Что вы знаете? Маура не ожидала, что она заговорит. Вопрос был произнесен почти шепотом, так что она даже усомнилась в том, что он на самом деле прозвучал. Она сглотнула. Глубоко вздохнула, ужаснувшись черной пустоте этих глаз. В них не было безумия, только пустота. — Вы такая же нормальная, как и я, — сказала Маура. — Но не хотите это показывать. Вам легче прятаться за маской шизофренички. Удобно играть в психопатку, потому что таких обычно оставляют в покое. Вас никто не допрашивает. Не копается в вашем прошлом — думают, что вы все равно несете бред. Сейчас вас даже не лечат, потому что вы научились разыгрывать побочные эффекты. — Маура заставила себя заглянуть в пустоту ее глаз. — Они не знают, что Зверь существует. Но вы знаете. И знаете, где он. Амальтея по-прежнему молчала, но в лице ее было заметно напряжение. Плотнее сжались губы, натянулись жилы на шее. — Это был ваш единственный выход, так ведь? Притвориться сумасшедшей. Вы не могли оспорить улики — кровь на домкрате, украденные бумажники. Но как только ты убеждаешь всех в том, что ты ненормальная, появлялся шанс избежать дальнейшего расследования. Может, так никто и не узнал бы о других жертвах. Женщинах, которых вы убили во Флориде и Вирджинии. Техасе и Арканзасе. В штатах, где существует высшая мера наказания. — Маура придвинулась еще ближе. — Почему вы не хотите сдать его, Амальтея? В конце концов, он ведь повесил всю вину на вас. А сам на свободе и продолжает убивать. Он вполне обходится без вас, ездит по тем же местам охоты. Совсем недавно он похитил еще одну женщину в Нэтике. Вы можете остановить его, Амальтея. Можете положить конец убийствам. Амальтея, казалось, замерла, ожидая продолжения. — Посмотрите на себя. Вы сидите в тюрьме, — Маура усмехнулась. — Типичная неудачница. Почему вы должны сидеть здесь, в то время как Элайджа на свободе? Амальтея моргнула. В одно мгновение напряжение, казалось, отступило, и она обмякла. — Поговорите со мной, — настаивала Маура. — В этой комнате никого нет. Только вы и я. Взгляд женщины устремился на одну из видеокамер под потолком. — Да, они нас видят, — сказала Маура. — Но не слышат. — Они нас слышат, — прошептала Амальтея. И уставилась на Мауру. Пустой взгляд стал жестким, хладнокровным. И пугающе осмысленным, как будто теперь этими глазами смотрело совершенно другое существо. — Зачем ты здесь? — Я хочу знать правду. Мою сестру убил Элайджа? Долгая пауза. И вдруг в глазах Амальтеи проскочила странная усмешка. — С чего бы ему убивать ее? — Вы знаете, почему убили Анну. Верно? — Почему ты не задашь мне вопрос, на который только я могу ответить? Вопрос, который тебя по-настоящему волнует. — Голос Амальтеи был низким, доверительным. — Речь ведь о тебе, Маура, верно? Что ты сама хочешь узнать? Маура посмотрела на Амальтею, чувствуя, как забилось сердце. Единственный вопрос, которым она терзалась, костью застрял в горле. — Я хочу, чтобы вы сказали мне… — Да? — донеслось до нее еле слышное бормотание. — Кто моя настоящая мать. Улыбка тронула губы Амальтеи. — Ты хочешь сказать, что не видишь сходства? — Скажите мне правду. — Посмотри на меня. А потом в зеркало. Вот тебе и правда. — Я совсем не вижу вас в себе. — Зато я узнаю себя в тебе. Маура рассмеялась, удивляясь тому, что еще способна на это. — Не знаю, зачем я пришла. Все это пустая трата времени. — Она подвинула стул и собралась встать с него. — Тебе нравится работать с мертвыми, Маура? Опешив от этого вопроса, Маура так и застыла, едва привстав со стула. — Ты ведь этим занимаешься? — произнесла Амальтея. — Вскрываешь их тела. Извлекаешь органы. Разрезаешь сердца. Почему ты это делаешь? — Это моя работа. — Но почему ты выбрала эту работу? — Я здесь не для того, чтобы обсуждать себя. — Нет, именно для этого. Все это касается тебя. Ты ведь хочешь знать, кто ты на самом деле. Маура медленно опустилась на стул. — Почему вы не можете просто сказать мне правду? — Ты вспарываешь животы. Окунаешь руки в их кровь. Почему ты считаешь, что мы разные? — Женщина незаметно придвигалась все ближе и ближе, пока Маура с удивлением не обнаружила, что их лица почти соприкасаются. — Посмотри в зеркало. Ты увидишь меня. — Мы представители разных пород. — Если тебе так хочется в это верить, разве я могу разубедить тебя? — Амальтея, не мигая, смотрела на Мауру. — Но ДНК еще никто не отменял. Маура оцепенела. Блеф, подумала она. Амальтея хочет понять, куплюсь ли я на это. Или действительно хочу знать правду. Ведь ДНК не лжет. Достаточно мазка ее слюны, и я получу ответ. И тогда подтвердятся мои худшие опасения. — Ты знаешь, где меня найти, — произнесла Амальтея. — Возвращайся, когда захочешь узнать правду. — Она поднялась, зазвенев оковами, и устремила взгляд в видеокамеру. Сигнал охране, что она хочет уйти. — Если вы моя мать, — сказала Маура, — тогда скажите, кто мой отец. Амальтея опять посмотрела на нее, и улыбка вновь тронула ее губы. — А разве ты еще не догадалась? Открылась дверь, и в камеру заглянула надзирательница. — Все в порядке? Преображение было разительным. Несколько секунд назад Амальтея смотрела на Мауру холодным расчетливым взглядом. И вот уже этот образ исчез, сменившись маской безумной старухи, которая все тянула ногой цепь, не понимая, почему не может освободиться. — Идти, — бормотала она. — Хочу идти. — Да, конечно, дорогая, сейчас пойдем. — Надзирательница взглянула на Мауру. — Я так понимаю, вы закончили? — На сегодня — да, — ответила Маура. * * * Риццоли не ожидала визита Чарльза Касселла, поэтому чрезвычайно удивилась, когда позвонил дежурный офицер и сообщил, что в холле ее ожидает доктор Касселл. Когда Джейн вышла из лифта и увидела его, она была потрясена переменой, которая произошла в его облике. Всего за неделю он как будто состарился лет на десять. Похудел, лицо вытянулось и побледнело. Его костюм, несомненно сшитый у дорогого портного, теперь висел на нем, как на вешалке. — Мне нужно поговорить с вами, — сказал он. — Я должен знать, что происходит. Она кивнула дежурному офицеру. — Мы поднимемся наверх. Когда они зашли в лифт, он посетовал: — Никто ничего мне не рассказывает. — Вы, разумеется, понимаете, что это стандартная практика в процессе следствия.