Дорогая Алиса, я быстро! Пока вот что я нашла с первого клика: Даниил Хармс. Дневниковые записи. «…Алиса Ивановна была у меня до двух часов ночи». Алиса Ивановна — это художница Алиса Порет, ученица Филонова[1]. У Алисы Порет был роман с Хармсом. «Я прошу Бога сделать так, чтобы Алиса Ивановна стала моей женой. Но, видно, Бог не находит это нужным»… «Я был влюблен в Алису Ивановну, пока не получил от нее всего, что требует у женщины мужчина. Тогда я разлюбил Алису. Не потому, что пресытился, удовлетворил свою страсть и что-либо тому подобное…» Алиса Порет жила вместе с художницей Татьяной Глебовой в начале тридцатых, Глебова — тоже ученица Филонова. У них был открытый дом, салон, где бывали поэты, музыканты, там было веселье, розыгрыши, романы, делали художественные фотографии. Некоторые картины они написали вместе. Потом Порет и Глебова поссорились и разъехались, их отношения прервались до конца жизни. Александр Иванович — это поэт Введенский. Ищу дальше. Рахиль! Они — художницы, а у меня здесь холсты. Они — художницы! А у меня — холсты! Понимаете? Холсты с осыпавшейся краской. Понимаете? Художницы — холсты. Рахиль! А вдруг? Ищите! Алиса, я ищу. Набрала в поисковике: «Алиса Порет, Татьяна Глебова, живопись, картины». Я ищу, ищу, читаю, читаю… Вы думаете, что эти обрезки принадлежат кисти Порет или Глебовой?.. Но тогда почему обрезки, а не целые картины? О-о-о! Вот это да! Знаете что? Разрезанная на куски картина существует! Называется «Дом в разрезе». Картина знаменитая. Вот: «В 1931 г. А. И. Порет и Т. Н. Глебова написали живописную работу „Дом в разрезе“. Картина была высоко оценена П. Н. Филоновым. Судьба этой картины сложилась непросто: художницы разрезали ее надвое…» Из дневника Филонова: «Я уговорил также Порет и Глебову дать их вещи, и мы отобрали шесть работ[2]; одна вещь — „Разрез нашего дома“, — писанная ими обеими, представляет чуть не все квартиры их дома и характеристику их жильцов, живущих как в норах. По улице перед домом везут красный гроб». Фрагмент с «красным гробом» утрачен. Картина находится в Ярославском художественном музее. Я сейчас смотрю на картину. У картины «Дом в разрезе» НЕТ ЛЕВОЙ НИЖНЕЙ ЧАСТИ. Алиса, почему бы вам не пойти туда, где хороший Интернет? И посмотреть картину? Хотя мне бы тоже казалось, что нужно сидеть рядом с холстами, а то вдруг они улетят. Алиса, вы тут? Расстроились, что красного гроба нет, сидите и причитаете: «Нет у меня красного гробика, нет…»? Алиса, у вас прямо какая-то детская жадность к чудесам. Найти записки с упоминанием Хармса — это чудо. Вы прямо как ребенок! Два чуда слишком жирно! Теперь вы думаете, что эти грязные холсты в халате — утраченная часть знаменитой картины, которую уж, наверное, обыскались… Что сейчас вы увидите на одном из обрезков красный гроб — и дело в шляпе? Вы до сих пор верите в Деда Мороза, утром в Новый год шарите под елкой? Рахиль! Не будьте такой взрослой! Ну а вдруг, вдруг не слишком жирно? Впрочем, что гадать? На двух обрезках геометрические фигуры, это — не красный гроб. Остается третий холст. Если это красный гроб, то не жирно. А если нет, то нет. Алиса! Ну что?! Рахиль, вот подробный отчет. Я развернула третий холст, разложила на полу. Чихнула от пыли пять раз, потекли слезы, ничего не видно. Встала, взяла сумку, достала кларитин, проглотила таблетку без воды. Всегда ношу с собой кларитин от аллергии на случай цветения или запаха свежескошенного сена…Да, я вас интригую! Наклонилась, чихнула, зажмурилась, открыла глаза: увидела. Нет. Холст такой грязный, не разглядеть ничего. Мне бы пригодилась лупа. Но лупы нет, есть очки для чтения мелкого текста, слишком сильные. Ношу их с собой для того, чтобы читать срок годности продуктов, но никогда не читаю. Надела очки, наклонилась, упала лицом на холст. Рахиль! На холсте красный гроб. Люди несут красный гроб. Грязные обрезки во фланелевом халате оказались фрагментами знаменитой картины. Ну что, не жирно?! Хочу немедленно сообщить о находке в Ярославский музей. Пришлите мне, пожалуйста, их телефон. Не могу перестать чихать, кларитин не помогает, концентрация пыли выше допустимой. Дорогая Алиса, какое чудо, прямо невозможно привыкнуть! (4852) 30-48-31 директор музея (4852) 32-81-85 зам. директора (4852) 32-81-90 гл. хранитель Но, Алиса, я думала, вы умный человек. Умному человеку понятно: на фига звонить в музей?! Я не предлагаю вам оставить у себя записки и часть картины «Дом в разрезе» навсегда! Тем более у вас аллергия на пыль. Я имею в виду: пока не рассказывайте никому. К вам в руки попал такой потрясающий материал, а вы хотите звонить в музей? Не отдавайте в музей, не отдавайте! Вы же художник! Используете записки и холсты для вдохновения. Уберете подальше и будете доставать смотреть, предварительно выпив кларитин. Напишете картину. А уж потом — пиар. Вы представляете, какой это будет крутой пиар-ход? Картина, а к ней записки и холсты! В общем, мой совет: сначала напишите картину, а потом уже звоните. Обнимаю изо всех сил. Дорогая Рахиль! Записки человека из круга Хармса, а также фрагмент знаменитой картины не оставляют на время у себя, это неправильно. Тем не менее я именно так и поступлю. Спасибо за то, что вовремя меня остановили. Конечно, это чудо, к которому человек не может привыкнуть. Но я могу. Я могу привыкнуть! Я мгновенно привыкла к мысли, что записки мои, и красный гроб мой. Дневник и красный гроб будут у меня, пока я не закончу картину. То есть обычно это происходит так: сначала нужно начать, а потом закончить. Закончив картину, я отдам всё в Ярославский музей. Телефоны-то у меня есть: (4852) 30-48-31 директор музея (4852) 32-81-85 зам. директора