— М? Он был так чертовски доволен происходящим, как мне казалось, что был готов заглотить любую наживку, даже такую фальшивую. Поэтому я пробежалась пальчиками по его мускулистой шее и промурлыкала. — А что у тебя за помощник такой? — Асбест? — сдвинул он свои широкие брови. — Да. Расскажи о нем, — играла я по гусиной коже, а Брэд продолжил с заметной хрипотой в голосе. — Да не о чем рассказывать. Купил его у работорговцев еще ребенком за копейки, потому что он был изуродован и еле живой. «Работорговцев? Он точно не детектив, Мили.» — А почему такое имя? — Я придумал. Зимой его одолевает такой псориаз, что с него сыпется пепел, — бездушный носильщик заржал, а я просто взбесилась этой его омерзительной шуткой. — Считаешь это смешным⁈ Это отвратительно. «Он отвратителен. Чудовище!» Мы вышли к дороге к злополучному дому, и я спрыгнула с его рук, отталкивая, не сдержав захлестнувших меня эмоций. — Ох, прости. Я забыл, что ты у нас любишь убогих и изувеченных. Звонкая пощечина необдуманно рассекла воздух и влетела в его гнусную рожу. А удар Джеймс поставил мне приличный, так что морду детектива неплохо мотнуло вправо. Я выпрямилась в струну и прошипела. — Закрой свой грязный рот! Он схватил мою кисть и силой сжал до хруста мою бедную хрупкую руку. Внутри я выла от боли, но снаружи кипела словно лава, испепеляя взглядом подонка, глядя в его свирепые глаза, не отводя взгляда. «Ненавижу!» В уголке между век набралась предательская слеза и быстрой горячей дорожкой обожгла мою полыхающую щеку. Мне было больно, очень больно. И тут монстр ослабил хватку и поднес истерзанную руку к лицу. Своими плотно сжатыми губами он прильнул к бархатной красной в цвет платья коже и проговорил, не отводя от меня успокаивающегося взгляда. — Ни один человек не смотрел мне так долго в глаза до тебя. — Горжусь собой. Большая честь, мистер детектив. Он ухмыльнулся, когда я вырвала изнывающую конечность из его влажных горячих ладоней и от его холодных твердых сжатых губ. Мы вошли в гостиную, и хозяин взревел. — АСБЕСТ! Пришел его горе-помощник. Брэд выплюнул ему что-то с подливой из оскорблений и вылетел прочь из помещения. А я решила воспользоваться ситуацией и приблизится на шаг к возможному спасению. — Как тебя зовут? — Асбест, — снова озвучил он проклятое прозвище, а я приветливо улыбнулась. — Имя, настоящее какое? — Питер. — Как Питер Пэн? — Да. Мама мне читала. «Мили! Мили, ты попала! Умница! Ботаничка ты моя ненаглядная!» Секундная улыбка, едва уловимая, но так легко подмеченная моей профессиональной прозорливостью, дала мне стойкую надежду, что бедный мальчик никакое не животное, а просто обреченный подавленный человек. — Не обращай внимания на Брэда. Ты очень умный, Питер. Присядь. Меня зовут Мили. Я хочу поговорить с тобой. Я села на диван, приманивая его ближе к себе. Привыкнув исполнять приказы беспрекословно, исполин четко опустился рядом со мной. — Откуда у тебя шрам, Питер? — Медведь. Мама закрыла меня, но он ранил, — его тон снова стал ровным, а взгляд непрошибаемым. — Мне так жаль… Я не лгала ни капли… мне искренне стало жаль этого искалеченного душой и телом человека. Но он все же был чудовищем, таким же монстром, как и его хозяин. — Питер, помоги мне, — взмолилась я. — Как? — Далеко собралась? А ужин? — раздалось позади нас, и я матюгнулась про себя, теряя надежду на какую-либо помощь. * * * Брэд. Я влетел в кухню, хватаясь за самый здоровый тесак, чтобы вернуться и порезать это змеищу, как свинью. Вспороть ей горло и смотреть, как она захлебывается своей кровью и ядом. «Ахаха! Змеищу, как свинью, Брэдли!» Я швыранул нож в стену и глухо зарычал, понимая, что не смогу это сделать. И если я даже прикажу это Асбесту, я потом сам убью его. «Ты обидел ее, мудак, и получил по заслугам!» Я уперся головой в холодную металлическую вытяжку… она была так близко… и все было прекрасно, пока она не начала думать… а этот ее фальшивый поцелуй… — Грррр… Я ударил кулаком о сталь и следом ладонью. «Но все же поцелуй, перед которым ты не устоял, Росс! Ты целовал ее, как гребаный девственник, торопливо и нерасторопно.» «Надо убить ее! Она никогда не станет твоей в здравом уме.» «А если не в здравом? Есть прекрасная процедура под названием лоботомия, которую делают некоторым нашим куколкам, чтобы они стали словно „куколки“.» Безумные мысли роились в моей голове, начиная убийством этой необузданной суки и заканчивая запрещенным хирургическим вмешательством, чтобы подчинить неподчинямое, заполучить незаполучаемое насильно. И все же мои демоны изгонялись к херам, когда я вспоминал снова и снова, как она пряталась в моих руках, как она дрожала от страха, прижимаясь к груди и комкая мою куртку трепетными пальчиками. «Которыми она тебе смачно въехала по лицу, оставляя обжигающее оскорбление и очередное поражение. Даже если ты оставишь ее, она не простит тебе убийство Уайлда… если это сделаешь ТЫ…» «Асбест убьет его. А она останется со мной либо полетит на самое дно Стоун-каньона.» Смирившись со своим бессилием и приняв финальное решение, я вернулся в гостиную под воркование Горгоны с Асбестом, который сидел и растекался от ее нежного голоска и ангельских грустных глазок. — Далеко собралась? А ужин? * * * Джеймс. Вечерело. Мы ехали практически молча, каждый думая о своем. Я сидел с закрытыми глазами, откинувшись на подголовник и старался дышать размеренно. Я думал о карих глазах… как впервые увидел в них медовый оттенок при свете дня, когда она распахнула их, пристегнутая наручниками рядом со мной. И сейчас, как тогда, моих губ коснулась улыбка… Я вспоминал алые губы, как впервые невесомо коснулся их на счет «раз», как долго этого ждал и как чертовски хотел, но как отчаянно сопротивлялся. Ведь я предчувствовал еще тогда исход этой слабости. Я видел улыбку, озорную… девичью… лисью… обольстительную, ослепительно красиво озаряющую ее прекрасное лицо и глаза цвета солнца. Я помнил ее нелепые непослушные непролазные кудри, которые она все время пыталась укладывать в покорные локоны, но они снова и снова закручивались и завинчивались в тугие спиральки. Я мечтал о ее голосе, о мелодичной, сладострастной, дерзкой музыке для моих ушей. Я грезил о ее прикосновениях, поцелуях, заигрываниях, пререканиях, вздохах, стонах, криках… КАК же я любил ее. Мой грифон жалобно поскуливал и страдал вместе со мной, разделяя со мной эту невыносимую тоску по моей любимой женщине. Но так не в тему, я почувствовал, как рядом снова опустился назойливый упрямец. — Какой ее любимый фильм?