– Гм! – сказал д’Артаньян. – Будь я фрондер, я бы постучался сюда и наверняка нашел бы покойный ночлег; будь я монах, я бы постучался туда и, наверное, получил бы отличный ужин; а мы, очень возможно, заночуем на сырой земле, между замком и монастырем, умирая от жажды и голода. – Да, как знаменитый Буриданов осел, – прибавил Планше. – А все же – не постучаться ли? – Ш-ш! – сказал д’Артаньян. – Единственный огонек в окне и тот потух. – Слышите? – сказал Планше. – В самом деле, что это за шум? Послышался гул, как от надвигающегося урагана. В ту же минуту из двух переулков, прилегающих к дому, вылетели два отряда всадников, человек в десять каждый, и, сомкнувшись, окружили д’Артаньяна и Планше со всех сторон. – Ого! – сказал д’Артаньян, обнажая шпагу и прячась за лошадь. Планше проделал тот же маневр. – Неужели твоя правда и они впрямь добираются до нас? – Вот он! Попался! – закричали всадники и бросились с обнаженными шпагами на д’Артаньяна. – Не упустите! – раздался громкий голос. – Нет, монсеньор! Будьте покойны. Д’Артаньян решил, что пора заговорить и ему. – Эй, слушайте, – сказал он со своим гасконским акцентом, – чего вы хотите? Что вам надо? – Узнаешь сейчас! – заревели всадники хором. – Стойте! Стойте! – закричал тот, которого назвали монсеньором. – Стойте, говорят вам, это не его голос! – То-то! – сказал д’Артаньян. – Что тут, в Нуази, все перебесились, что ли? Но берегитесь, предупреждаю вас; первому, кто приблизится на длину моей шпаги, – а она у меня длинная, – я распорю брюхо. Предводитель подъехал к нему. – Что вы тут делаете? – спросил он надменным голосом, привыкшим повелевать. – А вы? – спросил д’Артаньян. – Повежливее, не то вас проучат как следует! Если я вам себя и не называю, то все же требую, чтобы вы были почтительны к моему сану. – Вы боитесь назвать себя, потому что командуете разбойничьей шайкой, – сказал д’Артаньян, – но мне, мирно путешествующему со своим лакеем, нет никаких причин скрывать свое имя. – Ладно, ладно! Кто вы? – Я назову вам себя, чтобы вы знали, где найти меня, сударь, принц или монсеньор, как вас там зовут, – ответил гасконец, не желавший, чтоб думали, будто он испугался угрозы. – Знаете вы д’Артаньяна? – Лейтенанта королевских мушкетеров? – спросил голос. – Этого самого! – Конечно, знаю. – Ну так вы, верно, слышали, что у него крепкая рука и острая шпага? – Вы господин д’Артаньян? – Я! – Значит, вы приехали сюда защищать его? – Его … Кого его?.. – Того, кого мы ищем. – Я думал попасть в Нуази, а попал, кажется, в царство загадок, – сказал д’Артаньян. – Отвечайте же, – сказал тот же надменный голос, – вы его ожидали здесь под окнами? Вы приехали в Нуази, чтобы защищать его? – Я никого не жду, – сказал д’Артаньян, начиная терять терпение, – и никого не собираюсь защищать, кроме самого себя; но уж себя-то, предупреждаю вас, буду защищать не шутя. – Хорошо, – сказал голос, – ступайте отсюда, очистите нам место. – Уйти отсюда? – сказал д’Артаньян, планы которого нарушались этим приказанием. – Не так-то это легко: я изнемогаю от усталости, и моя лошадь тоже; разве что вы предложите мне ужин и ночлег поблизости. – Мошенник! – Эй, сударь, осторожнее в выражениях, прошу вас, потому что если вы скажете еще словечко в этом роде, то, будь вы маркиз, герцог, принц или король, я вам вколочу ваши слова обратно в глотку, слышите! – Ну, ну, – сказал предводитель, – невозможно ошибиться, сразу слышно, что говорит гасконец и, значит, не тот, кого мы ищем. На этот раз не удалось! Едем! Мы с вами еще встретимся, господин д’Артаньян, – заключил предводитель, возвышая голос. – Да, но уже не при таких удобных для вас обстоятельствах, – сказал насмешливо гасконец. – Быть может, это будет средь белого дня и вы будете один. – Ладно, ладно! – сказал голос. – В дорогу, господа! И отряд всадников, ворча и ругаясь, исчез в темноте, повернув в сторону Парижа. Д’Артаньян и Планше стояли еще некоторое время настороже; но так как шум все удалялся, они вложили шпаги в ножны. – Видишь, дурень, – спокойно обратился д’Артаньян к Планше, – они вовсе не до нас добирались. – А до кого же тогда? – спросил Планше. – Ей-ей, не знаю! Да и какое мне дело? У меня другая забота: попасть в монастырь к иезуитам. Ну, на коней, и постучимся к ним! Будь что будет, не съедят же они нас, черт побери! И д’Артаньян вскочил в седло. Планше только что сделал то же самое, как вдруг на круп его лошади свалилась неожиданная тяжесть, от которой лошадь даже присела на задние ноги. – Эй, сударь, – закричал Планше, – сзади меня человек сидит! Д’Артаньян обернулся и в самом деле увидел на лошади Планше две человеческие фигуры. – Нас сам черт преследует! – воскликнул он, обнажая шпагу и собираясь напасть на новоприбывшего. – Нет, милый д’Артаньян, – ответил тот, – это не черт, это я, Арамис. Скачи галопом, Планше, и в конце деревни сверни влево. Планше с Арамисом за спиной поскакал вперед, и д’Артаньян последовал за ними, начиная думать, что все это фантастический и бессвязный сон. Глава X Аббат Д’Эрбле В конце деревни Планше свернул налево, как ему приказал Арамис, и остановился под освещенным окном. Арамис соскочил на землю и трижды хлопнул в ладоши. Тотчас же окно растворилось, и оттуда спустилась веревочная лестница. – Дорогой друг, – сказал Арамис, – если вам угодно подняться, я буду счастлив принять вас. – Вот как! – сказал д’Артаньян. – Всегда у вас так входят в дом? – После девяти вечера поневоле приходится, черт возьми! Монастырский устав очень строг! – Простите, мой друг, мне послышалось, вы сказали «черт возьми»? – Право? – засмеялся Арамис. – Это возможно; вы не можете себе представить, дорогой мой, сколько дурных привычек приобретаешь в этих проклятых монастырях и какие скверные манеры у всех этих отцов, с которыми я принужден жить. Что же вы не поднимаетесь? – Ступайте вперед, я за вами. – «Чтоб указать вам дорогу, ваше величество», – как сказал покойный кардинал покойному королю. Арамис проворно вскарабкался по лестнице и в одно мгновение очутился в окне. Д’Артаньян полез за ним, но медленнее; видно было, что пути такого рода были ему менее привычны, чем его другу.