В Венесуэле регулярно, то есть каждые десять – двенадцать лет, происходило нечто подобное: начинали распространяться слухи, что в каком-нибудь крупном банке наметились проблемы, потому что его владельцы украли вклады клиентов или потратили их на кредиты себе самим либо другим фирмам, принадлежавшим им же, либо их родственникам, либо подставным лицам. Разумеется, отданные в кредит деньги испарились. Эти огромные долги, которые банк не мог себе вернуть, означали угрозу для сбережений вкладчиков данного банка. Слухи ширились и провоцировали “банковскую панику”, а она, в свою очередь, заставляла клиентов бежать из этого и других банков. Люди больше им не доверяли и хотели забрать свои деньги у банков, попавших в “плохую ситуацию”. Чтобы отдать вклады клиентам, банки – как рухнувшие, так и платежеспособные – вынуждены были немедленно вернуть все выданные раньше кредиты и не возобновлять те, срок которых заканчивался. Результаты бывали катастрофическими. Пришел черед и Вилли. За считанные дни его фирмы попали в черные списки, и банкиры, когда-то бывшие друзьями всей его жизни, потребовали, чтобы он в самые кратчайшие сроки расплатился со всеми долгами, а он этого сделать никак не мог. Будучи опытным предпринимателем, он настаивал, чтобы ему дали время – то есть возможность платить частями, но ему в этом отказали. Вилли стал банкротом. Буквально за несколько недель он потерял дом в роскошном столичном районе Кантри Клаб, дома на побережье и в Майами, яхту и собственный самолет. Не сегодня завтра он мог оказаться с семьей на улице. И когда понял, что уже нет никакой надежды на спасение, к нему робко подошел начальник его охраны, оставшийся верным хозяину: – Простите, что беру на себя смелость обратиться к вам, но я видел, как все от вас отвернулись и оставили одного. Кажется, я знаю человека, способного вам помочь, это один мой хороший друг, который и мне самому сильно подсобил в нужный час. Вы, наверное, его знаете. – И как же зовут твоего друга? – Все называют его просто Праном. Поначалу Вилли не очень поверил в то, что может получить помощь от совершенно незнакомого человека. Но так как терять ему было нечего, он решил рискнуть и сказал, что готов обсудить свои дела с кем угодно. Хуже уж точно не будет. Короче, Вилли Гарсиа согласился познакомиться с таинственным благодетелем. И они сразу же сошлись. Вернее сказать, щупальца осьминога из тюрьмы “Ла Куэва” взяли Вилли в плен. Гарсиа и Пран выпивали, вели долгие беседы, и Вилли вдруг понял, что случилось чудо и этот странный тип спасет его от банкротства. Удивительно было услышать, как Пран обещает дать распоряжения, чтобы один из главных швейцарских банков предоставил Вилли кредит, и тогда тот сможет рассчитаться с венесуэльскими банками, а значит, у него появится время для спасения своих предприятий. Вилли был потрясен и не мог скрыть слез радости. Ведь это спасет и его самого, и его семью! Немного придя в себя, он почувствовал сомнения и приготовился к худшему. “Этот человек потребует от меня чего-нибудь невозможного”, – подумал он. – В обмен на что? – спросил Вилли едва слышно. Последовала мучительная пауза. Пран бросил на него колючий, но одновременно и дружелюбный взгляд и опять сказал нечто весьма неожиданное: – Ни на что. Пожалуй, единственное, что я бы тебе предложил, хотя и не как непременное условие, это стать моим партнером, чтобы мы начали работать вместе. Я собираюсь создать большую деловую империю, она будет легальной, уважаемой и хорошо управляемой… И я хочу, чтобы ты ее возглавил. Отчитываться, само собой разумеется, будешь лично передо мной. Но сам я предпочитаю оставаться в тени, понимаешь? Сейчас постараюсь объяснить доходчивее. Если говорить на твоем языке, то я предлагаю тебе стать генеральным директором и акционером некоего конгломерата разных быстро развивающихся фирм, которые я контролирую. Ясно? От волнения Вилли встал со стула. Выражая согласие, он протянул Прану руку. Пран победно улыбался. Но не пожал протянутой руки, а обнял Вилли как своего лучшего друга. Так что Вилли сегодня теоретически управляет банком, несколькими строительными и транспортными компаниями, а также одной телевещательной. Но на практике настоящим, хоть и тайным, хозяином всего этого является человек, которого никто не знает, – Юснаби Валентин. Взгляд Прожив в Каракасе два с лишним года, Эва Лопес вполне заслуженно добилась известности. Она умна, мила, является отличным специалистом своего дела и всегда готова наилучшим образом ответить на пожелания клиенток. Многие из них стали ее близкими подругами и ввели Эву в свой круг. Каждый день она проводит по нескольку часов в конспиративном кабинете, надежном убежище, недоступном для посторонних, тайно оборудованном во внутренних помещениях “Черного дерева”. Оттуда она следит за тем, как растет и ширится возглавляемое Чавесом движение. Эва раньше многих сумела понять, что мятежного подполковника уже ничто не остановит. Он будет президентом Венесуэлы. Эва создает особый мир, состоящий из невидимых сетей, которые плетут опытные агенты, анонимные помощники и много прочих людей, и все они, зная о том или нет, дают ей материалы для догадок или твердых выводов. Эва всегда действует чужими руками: покупает союзников и заводит дружеские связи с теми, от кого можно будет позднее иметь важную информацию. Таким образом к ней стекаются сведения, полученные от политиков, военных, банкиров и журналистов. И разумеется, Эва считает своей маленькой победой каждый случай, когда завербованная ею женщина втирается в доверие к одной из многочисленных любовниц Чавеса. Эву также не может не радовать, что ее подлинная личность и цель пребывания в Венесуэле по-прежнему остаются тайной за семью печатями. В ее непосредственном подчинении находятся два суперагента ЦРУ, которые и руководят всеми остальными и выполняют данные Эвой задания. Но они никогда не видели ее лично и получают инструкции и передают ей информацию с помощью зашифрованных посланий. Обычно приказы от Эвы приходят к ним глубокой ночью. Спит Эва неважно. Точнее сказать, почти не спит. Это единственный способ не видеть преследующих ее кошмаров и не дать им подчинить себе всю ее жизнь. Ближе к рассвету, когда задания розданы, вопросы поставлены, а донесения изучены и отправлены начальству, Эва читает романы, помогающие отогнать сон. Исключительно романы про любовь, в которых нет даже намека на шпионаж или насилие. Такие книги не только защищают ее от кошмарных сновидений уже только одним тем, что мешают заснуть, но еще и дают повод поразмышлять над историей собственной любви. Иногда отношения с безнадежно женатым, безнадежно республиканским и безнадежно привлекательным сенатором Бренданом Хэтчем кажутся ей не столько великой любовью, сколько подобием пошлых мексиканских сериалов, из тех что ее мать вечно смотрит по телевизору. На самом деле роман Эвы с Хэтчем можно воспринимать по-разному. Встречаясь, они каждый раз занимаются любовью так, словно это происходит впервые. А потом ведут долгие беседы о том, что интересно обоим: о шпионаже, разведке, международных делах, махинациях вашингтонских политиков, выборах, о том, кто уверенно двигается вверх, а кто катится вниз, кто достигнет вершины власти, а кто разобьется по пути к ней. А еще, разумеется, о том, кто с кем спит. Оба уверены, что лучшего партнера для любовных отношений ни у него, ни у нее никогда не было. Кроме того, ни с кем и никогда они не могли бы вести таких разговоров. Хэтч – глава сенатского комитета по разведке, и этот пост дает ему не только существенную власть, но и доступ ко всей секретной информации в стране. Эва, которая во время свиданий с Хэтчем снова превращается в Кристину, тоже работает с разной информацией, попадающей в ЦРУ. Соединение того, что знает каждый из них, помогает взглянуть на положение вещей под совершенно неожиданным и очень полезным для обоих углом зрения. Безусловно, их встречи значат для Эвы и Хэтча много больше, чем страсть и секс. Или так только кажется влюбленной женщине? И этот вопрос тоже задает себе Эва/Кристина. А ответ на него пытается найти в любовных романах, которые проглатывает один за другим. Хэтча часто называют в прессе в числе возможных кандидатов на президентский пост – считается, что у него есть хорошие шансы выиграть выборы. Кристина чувствует огромную гордость за него, но в то же время ее одолевает и глубокая печаль. Если Хэтч, как он иногда обещает, разведется, чтобы жениться на ней, на этом оборвется его путь к Белому дому. Избиратели-республиканцы никогда не простят ему, что он бросил жену и детей и женился на сотруднице ЦРУ, мексиканке, которая когда-то нелегально проникла в США. Эва знает, что если Хэтчу придется выбирать между президентским постом и жизнью с ней, он без колебаний выберет первое. Одной частью своей души Эва понимает это и восхищается им. Но вот второй частью ненавидит политические амбиции, не позволяющие ему стать ее мужем. Она хочет, чтобы он принадлежал ей всегда, всю жизнь, каждый день и каждую ночь. Ей уже мало очень пылких и чудесных, но случайных встреч, которые с немыслимыми предосторожностями они устраивают на одном из райских и защищенных от любопытных глаз островов Карибского моря, не слишком удаленном от Венесуэлы. Всякий раз, возвращаясь в Каракас после таких свиданий, Эва чувствует себя ужасно. На нее нападают тоска и грусть, и единственный способ одолеть дурное настроение – работа. А работы ей хватает. Приближаются выборы, и Венесуэла переживает что-то среднее между ураганом и политическим карнавалом. Эва завалена всякого рода срочными и неотложными делами. При этом она не перестает удивляться природному политическому таланту, который демонстрирует Уго. Эва пристально следила за его избирательной кампанией, отыскивая тайный смысл даже в том, что Чавес иногда на время замолкал. Но она не только изучала все его выступления, заявления и интервью, но и получала донесения о каждом его шаге, а порой ее агентам удавалось подсоединиться к его телефонным разговорам и подслушать беседы сугубо личного характера. Но Эва хочет большего. Она хочет еще раз увидеть его, пусть хотя бы издалека. Ей известно, что скоро Чавес появится в центре столицы на одном из последних перед выборами массовых митингов. Она поддается соблазну и решает собственными глазами поглядеть, как, с какими чувствами народ встречает своего самоотверженного лидера. У Эвы в “Черном дереве” имеются охранники, небольшая, но отлично натренированная группа слепо преданных хозяйке парней, поскольку она относится к ним хорошо, а платит еще лучше. Когда они все вместе являются на площадь, Эва велит охранникам держаться от нее на приличном расстоянии и не привлекать к себе внимания. Наконец она видит Чавеса – он стоит на трибуне, расположенной довольно далеко от Эвы, окруженный телохранителями. Рядом с ним – блондинка, его жена, она улыбается и с энтузиазмом тянет вверх левую руку со сжатым кулаком. Это настоящий “красный” праздник, на котором главную роль играет Уго. Здесь же, на площади, продают красные береты, футболки и трехцветные ленты с его именем. Бьют барабаны, повсюду видны флаги и плакаты. Толпы женщин посылают Чавесу воздушные поцелуи. Эва решает смешаться с толпой. Она уверена, что охрана последует за ней на положенном расстоянии и не выпустит из виду. Но все получилось иначе. Парни действительно попытались не отрываться от Эвы, но почему-то притормозили и потеряли ее. Кандидат в президенты говорил людям именно то, что они и хотели услышать, спеша на площадь: про честь и достоинство, про равенство и справедливость. Он вещал, смакуя каждый слог: – Не забывайте слова Освободителя Симона Боливара: “Объединение! Иначе анархия нас поглотит!” Потом, распаляя гнев собравшихся, он сообщил, что в стране уже разработан план, направленный на саботаж предстоящих выборов. Кроме того, есть семь наемников, получивших приказ убить его самого, Чавеса. Но если с ним что-нибудь случится, ответственность за это ляжет на нынешнего президента. Эва с интересом слушала долгую речь, пересыпанную зажигательными фразами, клеймящими империализм. Между прочим, фразы всегда были одни и те же, он повторял их повсюду. Но они неизменно действовали на публику. Толпа с возмущением ответила на разоблачения, прозвучавшие из уст Чавеса, страсти накалялись. Обстановка стала угрожающей. Эва почувствовала, как толпа сдавливает ее, девушка начала задыхаться. Пора было уходить с площади и возвращаться домой, но тут произошло нечто, буквально пригвоздившее ее к месту. Словно магнитом Эву притянул к себе взгляд мужчины, который стоял в нескольких шагах от нее. Он рассматривал Эву с нескрываемым интересом. Даже с восторгом, забыв обо всем, что происходит вокруг. Но Эва, пряча взгляд за большими солнечными очками, сделала вид, что ей его внимание безразлично, как чаще всего и поступают женщины, стараясь скрыть свои истинные чувства. Она поняла, что он собирается подойти к ней, но их разделяла плотная стена разгоряченных людей, хором откликавшихся на каждую зажигательную фразу Чавеса, и тысячи аплодирующих рук. Хотя на самом деле незнакомому мужчине помешало нечто другое. Внезапно группа крепких парней, вооруженных дубинками, врезалась в толпу и принялась лупить всех, кто попадал им под руку. Никто не мог понять, кто они такие, однако у Эвы сразу мелькнула нехитрая мысль, что их, скорее всего, нанял кто-то из политических противников Чавеса. Громилы были уже совсем близко и от Эвы, и от мужчины, который хотел пробиться к ней. Тем временем участники митинга, решив отбить атаку незваных гостей, пустили в ход камни и обрезки труб. Вмешались и спецподразделения полиции, пытаясь навести порядок, а телохранители окружили кандидата и увели с трибуны. Толпа разбегалась во все стороны. Взрывались петарды, звучали выстрелы, плыли, ослепляя людей, облака слезоточивого газа. Ничего нельзя было разглядеть. Эва плохо ориентировалась в лабиринте окружавших площадь улиц и переулков. Она старалась отыскать хоть кого-то из своих охранников, но не увидела ни одного знакомого лица. И продолжала бежать, спасаясь от слезоточивого газа. Наконец она попала на знакомую площадь. Там взяла такси и попросила отвезти ее в “Черное дерево”. Сидя в машине, Эва с удивлением отметила: почему-то она думает сейчас не о кандидате в президенты и не о только что пережитых событиях, а о смотревшем на нее мужчине. Я вовсе не дьявол Сторонники Уго боготворят его. Самые фанатичные из паствы Чавеса объявляют его настоящим ангелом, а еще – прекраснейшей реинкарнацией прекраснейшего из людей – Симона Боливара. Они ходят на все его митинги и терпеливо стоят под нещадно палящим солнцем, слушая выступления, которые порой растягиваются на долгие часы. Они заполняют кинозалы, превращенные в евангелистские храмы, а также баскетбольные площадки в бедных районах, бейсбольные поля, арены для боя быков и школы. Поджидают его у выхода из телестудий и радиостанций, где, по их сведениям, он находится. Вырезают фотографии Уго из газет, вставляют в рамки и вешают на стены у себя дома. Многие молятся ему и просят о чуде. Благодаря этому мощному политико-религиозному движению избирательные кампании соперников Чавеса выглядят блекло и беспомощно. Они практически медленно умирают, страдая политическим истощением. Им не хватает той народной энергии, которую Уго впитывает и одновременно излучает. Никто не может соперничать с народным героем в красноречии и умении привлекать на свою сторону все новых и новых людей. Эпические сказания о борьбе за независимость, мифы и легенды, а также культ Симона Боливара, который уже много десятилетий существует в стране, – теперь все это стало оружием, служащим Уго Чавесу для достижения его мессианских политических целей. Часто во время рабочих совещаний он оставляет один стул пустым – чтобы там “расположился дух отца”. И публика восторженно одобряет подобные жесты, свято веря, что рядом действительно незримо присутствует герой, выше которого не знала их история. Уго исполняет куплеты, сочиненные им тут же по ходу дела на глазах у толпы возбужденных провинциалов, посещает бейсбольные матчи, вызывая взрывы ликования на трибунах, крестит новорожденных Симонов и Уго, выступает в университетских аудиториях, срывая бурные аплодисменты. Он говорит: Gringos, go home![10]и клянется, что весь Пентагон дрожит от страха при звуке его голоса. А еще он дает обещания. Кандидат в президенты обещает. Обещает восстановить утраченные честь и достоинство страны. Обещает вновь обеспечить гражданам безопасность. Обещает внести изменения в Конституцию Венесуэлы с помощью Конституционной ассамблеи, избранной самим народом. Обещает изменить политическую систему, чтобы установить подлинную демократию. Обещает отказаться от власти, если за пять лет правления не выполнит своих обещаний. Обещает провести новые переговоры относительно внешнего долга и добиться приемлемых условий для его выплаты. Обещает с уважением относиться к предпринимателям. Обещает оживить национальную промышленность. Обещает лучше распределять доходы от нефти. Обещает уважать независимость частных средств массовой информации. Обещает не быть авторитарным. Обещает. Обещает. Зарубежная пресса не доверяет его обещаниям. Ведь всем хорошо известно, сколько прошло по Латинской Америке диктаторов, рядившихся в одежды демократов. Поэтому трудно до конца поверить заявлениям внезапно яившегося подполковника-мессии, который свел с ума всю Венесуэлу. Кто он такой на самом деле? Многие журналисты без тени сомнения воздают ему хвалы. Другие занимают более осторожную позицию. Они выжидают. По их мнению, слишком большие надежды неизбежно приводят к большим же разочарованиям. Но есть и такие, как Моника Паркер: сначала она скептически отнеслась к обещаниям Чавеса, а теперь слушает их с одобрением. Правда, Моника не торопится делиться своим личным мнением с телезрителями. Чавес взял за правило в любой ситуации держать себя покладисто и вежливо. Отвечая тем, кто обвиняет его в популизме, желании взять на себя роль избавителя, в фашизме, вождизме и социализме, он с улыбкой объясняет: – Я вовсе не дьявол. И не социалист. Я собираюсь работать вместе с людьми, которых объединяет общность идеалов, и цели у нас самые гуманистические – боливарианские. Поддержка на всех фронтах – Этот год был отмечен рукой Истории, – говорит Уго на одном из последних перед выборами многолюдных митингов. Идет первая неделя декабря – последняя неделя предвыборной кампании. Чавес уже не сомневается в своем политическом будущем. – Никто и ничто не помешает народу победить в ближайшее воскресенье! – выкрикивает он. И Чавес оказался прав. Его призыв бороться за честь и достоинство, а также много раз повторенное заверение, что единственный путь к миру – это именно его путь, обеспечили ему большинство голосов, необходимое, чтобы стать хозяином дворца Мирафлорес. Менее чем через месяц прошли выборы губернаторов штатов и нового состава Конгресса Республики – и они тоже свидетельствовали о головокружительном успехе только что созданного революционного движения Чавеса. Победу одержали почти все сенаторы, депутаты и губернаторы, которых поддерживал Уго. Вроде бы это указывало на то, что дорога перед ним открыта и он сможет беспрепятственно руководить страной. Но как поведет себя Чавес теперь, получив в руки власть? Во время первой пресс-конференции, которую он устроил в качестве законно избранного президента, он весьма к месту повторил восклицание другого легендарного персонажа – Иисуса из Назарета, чем до слез растрогал своих почитателей: – Свершилось![11] Скептики и слишком недоверчивые люди остались в меньшинстве. За семейными обедами и в студенческих аудиториях, на совещаниях банковских служащих и в профсоюзах горячо обсуждались перемены, которые принесет с собой победа Чавеса: появится новая Конституция для новой Венесуэлы. Общее настроение – безоглядный оптимизм, страна ждет от Чавеса сразу всего, хотя экономическое положение не слишком обнадеживает: цена на нефть, главный продукт экспорта, еще задолго до выборов начала резко падать. Запасы долларов иссякают, и правительству придется принимать непопулярные меры, прежде всего, урезать государственные расходы. В тот редкий момент, когда Уго удалось остаться наедине со своим другом Анхелем, новоиспеченный президент признался: – Иногда мне кажется, что это не может быть правдой, Анхель. Я до сих пор до конца не могу поверить в то, что произошло. Но ведь мы этого добились! И теперь перевернем в нашей стране все вверх тормашками, черт побери! Анхель задумчиво посмотрел на него и ровным голосом предупредил: – Будь осторожен, Уго. Мы должны быть реалистами. При нынешнем положении дел будет трудно выполнить все обещания, которые ты надавал народу. Впредь не обещай людям, твоим избирателям, слишком многого. Иначе они почувствуют себя обманутыми, и это обернется против тебя же. Мы можем остаться в одиночестве, если наши сторонники разочаруются в тебе и в наших планах. Чавесу слова друга не понравились. – Ничего подобного не будет! Ты вечно во всем сомневаешься, Анхель. У нас все получится. И кроме того, я никогда не забывал пророчества великого китайского военачальника и мыслителя Сунь-цзы: “Воин, если ты после победы возвращаешься с поля боя, вложи свой меч в ножны. Погляди на Господа, поблагодари Его и отправься скромно праздновать свою победу, но молча, потому что завтра будут новые бои”. В ответ Анхель опять лишь молча посмотрел на друга. Тем временем, пока Чавес со своими сторонниками праздновал победу, за кулисами во властных кругах держали пари по поводу того, кто будет оказывать самое сильное влияние на новое правительство – Куба или Соединенные Штаты. Пран тоже радовался его успеху и готовился обеспечить себе власть, какой до сих пор у него еще не было. Маурисио Боско и Эва Лопес, каждый на своем месте, задыхались под тяжестью навалившихся на них дел. После победы Чавеса их задачи утроились. В Гаване царило ликование, в Вашингтоне – тревога. В кабинетах обоих разведывательных управлений сотрудники неотрывно смотрели на экраны телевизоров, наблюдая за театрально обставленным прибытием в президентский дворец сотен сенаторов, губернаторов, журналистов и почетных гостей со всего мира. Один, особо почетный, прилетел из Гаваны. Караул в парадной форме. Лучезарная улыбка нового президента, которого сопровождает супруга. Чавес прижимает руку к сердцу: – Клянусь перед лицом Господа Бога… Клянусь перед лицом Родины… Клянусь перед моим народом… Клянусь на этой умирающей Конституции… проведу… всеми силами буду способствовать… осуществлению необходимых нашей стране демократических преобразований… чтобы новая Республика получила Великую хартию вольностей, соответствующую новым временам. Клянусь! Клятва радует осьминога из “Ла Куэвы”, хотя он хмурится, увидев в почетной ложе Фиделя Кастро, который улыбается и с довольным видом аплодирует. Предыдущий президент Рафаэль Кальдера[12], прежде слывший верным рыцарем демократии, а сейчас названный ее могильщиком, трясущимися руками надевает президентскую ленту на народного спасителя. В самый торжественный момент церемонии, когда вся страна рукоплещет, первая дама, заметно взволнованная, дарит супругу долгий поцелуй. Пран и Вилли поднимают рюмки и чокаются: этот президент – и их победа тоже.