Психолог описал всю политическую карьеру Чавеса начиная с провалившегося военного переворота против тогдашнего президента Переса и до настоящего времени. По мнению Каца, рисуя психологический портрет Уго Чавеса, следует говорить о крайней форме “нарциссического расстройства личности”. Как объяснил Кац, венесуэльский президент одержим фантазиями о своем превосходстве над другими людьми, уверен в своей исключительности и в том, что обладает особыми правами, коих лишены все остальные, страдает манией величия, и ему постоянно нужно, чтобы им восхищались, хотя это и сосуществует в нем с чувством собственной ущербности и никчемности. Порой он испытывает приступы паники, когда считает себя обреченным на проигрыш. Он проявляет гипертрофированную чувствительность к критике, что иногда приводит к взрывным реакциям и вспышкам агрессии, направленным против самых близких людей и против себя самого. – К подготовленной специалистами справке я бы добавил также упоминание об его повышенных сексуальных аппетитах, что бывает характерно для людей, которые пытаются таким образом компенсировать неуверенность в себе и постоянное терзающее их подозрение, что их не любят. То, что мать когда-то, когда он был еще ребенком, выбрала именно его, чтобы отправить жить к бабушке, разлучив с братьями и сестрами, оставило очевидные психологические шрамы. Так же очевидно, что в юности, а потом и во взрослом возрасте с ним случались вещи, которые заронили ему в душу огромную обиду. Кроме того, потребность ощущать собственное превосходство над остальными дает ему право пренебрегать определенными нормами и законами. Поэтому он не чувствует за собой никакой обязанности соблюдать их, позволяет себе неуважение к традиционным установлениям или общественным компромиссам. Тут лица тех, кто присутствовал на совещании, напряглись, поскольку настала пора принимать решения, а ситуация выглядела критической. Директор подвела итоги: присутствие “Хезболлы” в Венесуэле, близкие отношения Чавеса с историческими противниками Израиля, его откровенная враждебность к Израилю, солидарность с палестинским исламистским движением ХАМАС, дипломатические скандалы с Израилем, прибытие в Венесуэлу палестинских “студентов-медиков” с целью пройти военную подготовку у кубинских военных – все это заставляет “Моссад” начать долгосрочную операцию в Каракасе. Все участники совещания, включая сюда и молодого человека с татуировками, который наконец-то поднял глаза от экрана компьютера, одобрили такое решение. Следующие дни были посвящены разработке стратегии и выбору человека, которому предстояло осуществлять ее на месте. Все это делалось в строжайшем секрете. Таким человеком стал Ури Абарбанель, один из самых авторитетных сотрудников “Моссада”. Абарбанель начал действовать под маской Гюнтера Мюллера, швейцарского банкира. Он утвердился в Каракасе вместе со своими опытными и привлекательными финансовыми консультантками, которые, разумеется, тоже были испытанными сотрудницами “Моссада”. Его истинной целью конечно же было не привлечение богатых клиентов и управление их деньгами, а противодействие экспансии “Хезболлы” и других иранских организаций в Латинскую Америку. А пока им требовалось разузнать все, что можно, о сторонниках Ирана в венесуэльском правительстве и среди близких к нему людей. Через несколько недель после описанного выше совещания команда финансистов под руководством Мюллера поселилась в Каракасе, и таким образом уже третье значительное лицо, представлявшее международный шпионаж, начало действовать в стране, где правил Чавес. По приказам Мюллера аргентинка Камила Серрути и колумбийка Анхела Пас, которые на самом деле носили совсем другие имена и фамилии, постарались пошире раскинуть сети, пустив в ход свои женские чары. Красота и живой ум двух этих женщин плюс обаяние и прекрасные рекомендации Мюллера, а также обещанные последним выгоды быстро привлекли в банк новых клиентов, что открыло перед разведчиком немалые возможности. Один из новых клиентов, явившийся по рекомендации другого клиента, представился как “венесуэлец с персидскими корнями” и, к изумлению Мюллера, откровенно признался, что его бизнес состоит в содействии развитию торговли между Ираном и Венесуэлой. Открыв для него счет, Мюллер очень скоро обнаружил, что этот человек не был никаким венесуэльцем, работал на правительство Ирана, а деньги, которые он размещал на тайном счете в швейцарском банке, зарабатывались благодаря самой откровенной коррупции. Правительство помогало ему заключать многомиллионные контракты с венесуэльскими государственными компаниями – он продавал им “машины и оборудование”, импортируемые из Ирана. На самом деле оборудование было не новым и практически ни на что уже не годилось. Но венесуэльцы платили за него огромные суммы, как за новое. Кроме того, полученные деньги не целиком доходили до Тегерана, поскольку больше половины попадало на личный – и очень тайный – счет все того же клиента Гюнтера Мюллера. И все это и много чего еще Мюллер разузнал благодаря своему самому мощному секретному оружию – Фрэнку Стэнли. Если засекреченные кубинские агенты гордились тем, что в их группах работают лучшие специалисты в области информационных технологий, то у них сразу поубавилось бы гонору, узнай они о достижениях южноафриканского гения Фрэнка Стэнли, отлично владевшего еще и технологиями информационной безопасности, а также искусством шифрования. Стэнли уже много лет работал в “Моссаде” и теперь приехал в Венесуэлу, чтобы помогать Мюллеру. Его роль была невероятно важной, поскольку защита информации – одна из самых главных наживок, привлекающих болибуржуазию, вынужденную тщательно скрывать источники своих незаконных доходов, имена партнеров и приемы финансовых махинаций. Но на самом деле Фрэнку было поручено вести расследования, которые требуют применения самых современных технологий для прослушки, слежения и идентификации объектов, а также распознавания лиц на дальнем расстоянии. Для этого он использовал новейшие методы цифровой лицевой антропометрии и наиболее продвинутые технологии поиска и обработки гигантских объемов данных. Гениальность его заключалась в том, что он был способен очень быстро – иногда за считанные минуты – узнать о человеке все. Ему достаточно было сделать фотографию объекта с помощью мощных телеобъективов и переслать ее в базу данных, чтобы та сразу же представила ему досье сфотографированного человека со всей информацией – как открытой, так и секретной. Уже несколько месяцев спустя в каком-то уголке Европы состоялось новое тайное совещание, на котором Ури Абарбанель, то есть Гюнтер Мюллер, отчитался перед своим начальством и рассказал о том, что ему удалось откопать в Венесуэле. Отчет удивил его коллег. Присутствие Ирана и исламистских террористических групп на деле оказалось гораздо более значительным, чем они подозревали. Кроме того, взаимодействие между правительствами Ирана и Венесуэлы развивалось весьма интенсивно и охватывало разные области. – Мы должны покончить с этим… быстро и любым способом, – прошептал один из шефов Абарбанеля, обращаясь вроде бы к нему. Но на самом деле эти слова он сказал самому себе. – Делай то, что следует делать. И проси у нас все, что тебе нужно. Незабываемый праздник Эва Лопес понимала, что ведет себя неправильно. Да, она совершила ошибку – но сделала это вполне сознательно, – согласившись пойти с Маурисио Боско на так называемый суперпраздник. А ошибкой это было потому, что, как ей казалось, тем самым она предавала Монику, хотя та несколько месяцев назад уехала из Венесуэлы. Они почти не перезванивались, зато обменивались совсем короткими письмами по электронной почте, в которых Моника сначала рассказывала, как мучительно переживает смерть отца, потом – что ей стало легче, и наконец – что к ней возвращаются силы и она намерена вновь включиться в журналистскую работу и почти наверняка примет предложение сотрудничать с CNN в Атланте. Эву пока еще абсолютно ничего не связывало с Маурисио, и тем не менее она чувствовала, что совершает предательство и по отношению к Хэтчу. Хотя… Разве в этом не присутствовала своя логика? Почему бы ей и не изменить тому, кто за столько лет так и не решился уйти от жены, а значит, если рассуждать по справедливости, все это время продолжал изменять ей, Эве? К сожалению, пока она не могла выразить словами то, что с ней происходило. Что-то как магнитом притягивало ее к Маурисио, но что именно? На многие вопросы она могла бы, наверное, найти ответы – надо было всего лишь пустить в ход те навыки, какими обладает каждый разведчик. Но Эва отказалась от такого пути. Просто не захотела, и все, копаться в биографии мужчины, который зашел за ней сейчас в “Черное дерево”, чтобы повести на праздник. Зачем ей знать, кто он такой, да и стоит ли мечтать о том, что ее чувства могут перерасти в любовь? Эва уже давно смирилась с мыслью, что никакой любви на свете не существует, как не существует, собственно говоря, и самой Эвы. Потому что и нынешняя Эва, и ее история, и ее реальность, и ее будущее – недолговечный вымысел, рожденный служебной необходимостью. Сплошная ложь. По каким-то странным психологическим причинам, в которых Эве и самой не удавалось разобраться, она захотела сохранить Маурисио для себя одной. Поэтому и не стала проверять его – то есть решила ни с кем не делить, особенно со своими коллегами, разведчиками из Лэнгли, которые непременно настаивали бы на необходимости вскрыть всю подноготную этого человека. Когда она в первый раз почувствовала, что ее неудержимо тянет к Маурисио? Когда они только-только познакомились и болтали, сидя в ресторане и дожидаясь Монику? Или когда Моника рассказывала ей о нем еще до того, как они встретились на ее дне рождения? Вероятно, Эва многое себе просто нафантазировала. Вероятно, ею двигала в первую очередь острая и глубокая потребность прикрыть фланг и обрести некое “защищенное” личное пространство, где можно будет любить мужчину, который находится вне рамок ее профессиональной жизни, то есть некое личное пространство, где она будет наслаждаться чувствами, не отравленными недоверием, материальными интересами либо тайными мотивами с дальним прицелом. Эве всего лишь хотелось полюбить кого-то свободно и без оглядки. Вот такое было у нее скромное, нестерпимое и невыполнимое желание. И вот почему после тяжелых сомнений и долгих размышлений она не пошла на попятный и подтвердила свое согласие побывать с Маурисио на этом празднике, ставшим по-настоящему незабываемым. И еще она воображала, как спит в его объятиях. Умиротворенная. Без кошмарных снов, которые постоянно ее преследовали. Эва попросила, чтобы Маурисио заехал за ней в “Черное дерево”, сославшись на то, что должна непременно встретиться там с двумя своими сотрудниками. На то, что отложить встречу с ними никак невозможно. И он приехал – точно в назначенное время, в невероятно элегантном костюме, сияя неотразимой улыбкой. – Ты ведь даже не сказал мне, чья это свадьба… – вдруг вспомнила Эва. – Дочки Аугусто Клементи, одного нашего клиента, – ответил Маурисио, но на сей раз не повторил, что речь идет о его друге. Эва порылась в памяти и быстро вспомнила это имя. Явно имелся в виду тот самый подозрительный субподрядчик, который помог Чавесу сорвать забастовку нефтяников. Теперь он наверняка стал самым богатым человеком в стране. И все-таки Эва постаралась заранее кое-что разузнать про будущую свадьбу. Во-первых, она выяснила, что организацией ее занималась Джессика, очень расторопная и активная женщина тридцати пяти лет, прилежно посещавшая занятия йогой в “Черном дереве”, где они с Эвой и подружились. Вернее сказать, для Эвы Джессика в первую очередь стала источником информации. Как и полагалось в подобной ситуации, их отношения развивались в рамках выработанной Эвой стратегии, поскольку Джессике принадлежала фирма по организации праздников, которая старалась удовлетворить самые безумные капризы своих клиентов и обслуживала главным образом нуворишей. И это могло пригодиться Эве. Представители боливарианской буржуазии, то есть болибуржуа, просто умирали от желания похвастаться новыми богатствами и продемонстрировать всему свету свои неизмеримые материальные возможности. Уж чего-чего, а денег у них хватало на что угодно. Джессика очень умно и расчетливо внедрила в их головы следующую идею: сколько бы денег ты ни потратил на праздник, все они в результате получаются похожими один на другой как две капли воды. Она не уставала повторять, что деньги, угробленные на “обычный” праздник, – напрасная их трата, ведь гости легко и быстро забывают увиденное, поскольку уже неделю спустя идут на следующую вечеринку, более или менее повторяющую предыдущую. И так далее. Только у Джессики имелся рецепт, как можно исправить положение. – Надо всякий раз менять идею вечеринки, ее тему. Чтобы у каждой имелся свой фирменный знак. Люди запомнят праздник лишь в том случае, если у него будет собственный оригинальный и незабываемый сценарий. Иными словами, Джессика ввела в моду большие тематические праздники: эпоха троглодитов или викторианская эпоха, вечер по мотивам “Властелина колец” или в рокерском стиле, или французский придворный бал в декорациях, повторяющих убранство Версальского дворца, и так далее. Обычно проведение такого “тематического суперпраздника” стоило больше миллиона долларов. Для свадьбы дочери Клементи, которая выходила замуж за отпрыска обедневшей аристократической испанской семьи, Джессика предложила в качестве темы двор королевы Изабеллы Католической и открытие Америки. Семейство Клементи с восторгом одобрило ее идею. Угощение доставили из Испании. Была сооружена уменьшенная копия каравеллы “Санта Мария”, на которой Христофор Колумб отправился в плавание и открыл Америку. Актеры, тоже привезенные из Испании, изображали Католических королей Фердинанда и Изабеллу, Колумба и других известных персонажей той эпохи. Все официанты были наряжены по моде испанского двора рубежа пятнадцатого и шестнадцатого веков. Гостям, естественно, тоже посоветовали подобрать себе костюмы в соответствующем стиле. Прежде Эва использовала такого рода события для сбора ценной информации об образе жизни многих правительственных чиновников, которые в мгновение ока сумели разбогатеть настолько, чтобы позволить себе потратить миллионы долларов на праздник и поразить тем самым других, столь же коррумпированных, коллег. Но надо заметить, что из осторожности, а также, пожалуй, потому что ни разу не подвернулось удобного случая, Эва обычно следила за происходящим издалека – то есть читая секретные донесения и просматривая полученные от агентов видео. И вот теперь судьба подарила ей возможность лично побывать на одном из подобных празднеств. Маурисио с Эвой прибыли в особняк, расположенный в самом богатом районе Каракаса. Элегантное красное платье выгодно подчеркивало ее прекрасную фигуру, которая благодаря йоге обрела скульптурные формы. Скромный, но вместе с тем соблазнительный вырез открывал красивую шею. Эва выглядела потрясающе. Да и Маурисио, как всегда, привлекал к себе женские взоры. Оба они проигнорировали пожелание хозяев явиться в нарядах по моде испанского двора далекой эпохи. И тем не менее на эту пару невозможно было не обратить внимания. Едва войдя в зал, Эва узнала среди знаменитых гостей лица тех, чьи досье уже давно успела основательно изучить: Аугусто Клементи, Вилли Гарсиа и генерала Гонсало Хирона. Сразу бросалось в глаза, что высокопоставленные чиновники, представители революционной власти, составляли единый круг с новыми миллионерами, которые разбогатели благодаря – или вопреки – последним экономическим мерам, принятым президентом Чавесом. Эва с Маурисио прокладывали себе дорогу среди гостей, решив взять по бокалу самого дорогого в мире шампанского. Десятки официантов щедро распоряжались сотнями драгоценных бутылок. Эва чувствовала себя здесь неуютно, но привычно изображала улыбку, чтобы скрыть свое состояние. Она взяла Маурисио под руку и несколько минут вела себя как… Как его супруга? Она видела, что мужчины провожают ее взглядами. Что ж, пусть лучше думают, что они с Маурисио более чем друзья. Внезапная встреча с Джессикой помогла ей одолеть первоначальное чувство тревоги. – Вот уж кого никак не ожилала увидеть здесь, так это тебя, Эва! – воскликнула та, подруливая к паре, чтобы поздороваться. Эва с облегчением вздохнула: наконец-то нашелся знакомый человек, с кем можно свободно поболтать. – Я очень рада, что ты все-таки удостоила своим посещением хоть один из моих праздников. – Джессика весело подмигнула. – Давай допьем шампанское, и я устрою тебе специальную экскурсию по каравелле “Санта Мария”. И даже познакомлю с самим адмиралом, вернее, с актером, который изображает здесь Христофора Колумба. Эва, весело смеясь, попросила Джессику ввести ее в курс дела: поделиться сплетнями про некоторых гостей, а также поподробнее рассказать о том, как она сумела устроить такой потрясающий спектакль. Сколько чартерных рейсов прибыло из Испании? А с Кубы? Кто такой вон тот господин, похожий на иранца? А шейх, стоящий в углу? Пока Эва мысленно составляла будущее донесение, ловко выуживая из Джессики нужные сведения, Маурисио отошел от них на несколько шагов, чтобы поздороваться с кем-то из гостей. А когда собрался вернуться к покинутым на минуту дамам, вдруг услышал голос, от которого у него кровь застыла в жилах. – Иван Ринкон в Каракасе! – воскликнула рыжая женщина, вспыхнув от радости. Маурисио накрыло волной паники, когда он понял, что она вслух произнесла его настоящее имя. Это была Хлоя, та самая красавица активистка из Нидерландов, с которой он лежал в постели тогда, в Гаване, когда шеф вызвал его, чтобы сообщить о случившейся в Венесуэле попытке военного переворота. И вот по прошествии нескольких лет Хлоя примчалась в Каракас, чтобы своими глазами увидеть и поддержать “революционный эксперимент” Уго Чавеса. Она никогда бы не подумала, что может встретить здесь Ивана, мужчину, которого безуспешно искала все эти годы на Кубе и которого никак не могла забыть. Иван понял, что все пропало. Он не знал, что делать и как поступить. Сперва ему показалось, что Эва слышала слова Хлои, но, судя по всему, ему повезло: она продолжала увлеченно болтать с Джессикой, кроме того, они стояли достаточно далеко от него и в зале очень громко играла музыка. Наконец Иван взял себя в руки и решил во что бы то ни стало спасти ситуацию. Пустив в ход все свое неотразимое обаяние, он поспешил назначить Хлое свидание. Спросил адрес ее гостиницы и номер комнаты. Та ответила: – Я предпочитаю другой вариант. – Хлоя раскрыла свою маленькую красную сумочку, достала оттуда ключ и вручила Ивану, потом поцеловала его и шепнула на ухо: – Вот ключ от моей комнаты номер четыреста семнадцать. Я остановилась в гостинице “Таманако”. Буду ждать. Хлоя подмигнула ему на прощание и многозначительно улыбнулась. Никто ничего вроде бы не заметил. Иван опять превратился в Маурисио и очень спокойно, очень медленно направился в огромный сад, где стояла каравелла Колумба и куда только что вышли Эва с Джессикой. Но, несмотря на внешнее спокойствие, у него все еще дрожали коленки и сердце колотилось как бешеное. Неожиданная встреча с Хлоей могла стоить ему жизни. И возможно, еще будет стоить жизни. Он знал, что должен сделать – и сделать как можно быстрее. Маурисио с улыбкой шел по залу, пожимая руки знакомым, и наконец очутился рядом с группой, которую образовали Эва, Джессика, актер, изображавший адмирала Колумба, и несколько его испанских коллег. Эва представила им Маурисио, и тот сразу включился в общий разговор. Но вскоре взял Эву за руку и предложил ей прогуляться по большому парку, превращенному в подобие роскошного праздничного зала, и полюбоваться на немыслимые выдумки, сопровождавшие этот суперпраздник. Потом они нашли уединенное место, сели, держа в руках бокалы с шампанским, и несколько минут болтали о всяких пустяках. По их глазам было видно, что они нравятся друг другу. Эва с трудом скрывала волнение, а Маурисио вдруг вспомнилось, что чувствует человек, когда он влюблен. – Вряд ли ты мне поверишь, Эва, но здесь и сейчас кое-что происходит. – Что именно? – Ничего не спрашивай, мне трудно об этом говорить. То, что сейчас происходит между нами, нельзя понять умом, нельзя описать, нельзя выразить словами. Можно только почувствовать. – И что же чувствуешь лично ты? – Что хочу поцеловать тебя. – Как странно! Но и мне хочется того же самого, – призналась Эва, глядя на него с улыбкой. Потом она встала и пошла в ту сторону, где играл оркестр. Маурисио последовал за ней. В голове у него все перепуталось, и тем не менее он чувствовал себя окрыленным. Приговор Фрэнк Стэнли подкупил фотографа, а также человека, руководившего съемкой свадьбы на видео, и проник на торжество в качестве члена съемочной группы. Теперь у него в студии имелись картинки, запечатлевшие всех гостей. Среди них было много тех, кого израильские разведчики уже окрестили “персонами, представляющими интерес”: к таким относились и сам Клементи, и генерал Хирон, и почти все венесуэльские министры, включая Вилли Гарсиа. Фрэнк проверял каждого по огромной базе данных “Моссада”. Его внимание привлекла фотография красавца, который, судя по всему, был знаком с большинством из гостей. Он пришел на свадьбу с женщиной, и та какое-то время разговаривала с Джессикой, организаторшей праздника. Задействовав нужную программу, Фрэнк сделал следующий вывод: при сравнении опорных точек на лице незнакомца можно было с уверенностью сказать, что они совпадают с теми, по которым идентифицируется один из самых известных разведчиков кубинского G2. В “Моссаде” не знали его настоящего имени, а вот лицо было известно, оно появлялось на кадрах, снятых во время нескольких операций, проводимых кубинским Управлением в самых разных странах: Аргентине, Анголе, Парагвае, Испании, Колумбии, Канаде, Великобритании, Германии и так далее. Фрэнк сообщил о своем открытии Гюнтеру Мюллеру и вскоре уже знал, что до сих пор никому не известный красавец сейчас носит имя Маурисио Боско и действует в Венесуэле под маской процветающего бизнесмена, торгующего одеждой и аксессуарами известных мировых брендов. Он же является хозяином сети бутиков “Элита”. Гюнтер Мюллер решил установить за ним наблюдение, “подлезть” к нему поближе и выяснить все, что можно, о нем самом, его жизни и, разумеется, о том, какие задания он выполняет в Венесуэле. Ну а женщина, которая была вместе с ним? Она кто такая? К сожалению, волшебная база данных ничего о ней Фрэнку не сказала и лица ее не распознала. Значит, эта женщина вроде как бы и не существует. Венесуэльской группе “Моссада” понадобилось довольно много времени, чтобы установить: Эва Лопес – мексиканка, хозяйка известного Центра интегральной красоты под названием “Черное дерево”. Но когда они попытались копнуть чуть глубже, открылась настолько заурядная и безупречная биография, что вместо того, чтобы удовлетворить любопытство израильских разведчиков, полученные сведения лишь еще больше подогрели их интерес. В мире шпионажа существует профессиональное правило: если в прошлом какого-то человека не обнаружено ничего примечательного, значит, надо утроить усилия, отыскивая какую-то тайну, что-то неожиданное… Что угодно. Иными словами, если в прошлом человека не найдено ничего необычного и никакого компромата, это должно наталкивать на мысль: за обычностью и заурядностью кроется что-то чрезвычайно необычное. – Не может быть, чтобы спутницей самого знаменитого шпиона G2 была мексиканка, в биографии которой нет ни одной примечательной страницы, – заявил Фрэнку Мюллер, заметно расстроенный неудачей. – А почему бы нам не обратиться за помощью к нашим друзьям из Лэнгли? – предложил тот. – Ты прав. Но я сделаю это неофициальным путем. Позвоню моему приятелю Уотсону, может, он что и подскажет. И наверняка нам поможет, поскольку за ним накопилось передо мной несколько должков. Мы не раз оказывали ему услуги, да и знаком я с ним уже бог знает сколько лет.