Дворецкий забрал трость и перчатки и медленно удалился с ними в гардеробную. Жаль, хорошие вещи, новые. Ганье обожает трости и перчатки, Петру пришлось раскошелиться на самый модный нынче бренд. На обратном пути вряд ли получится их забрать, скорее всего, нужно будет спешить. Зеркало отразило элегантного красавца с больными глазами. Сложнее всего — изображать безумный огонек в глубине зрачков. Эмилия долго показывала, как Арман ходит, садится, закинув ногу на ногу, говорит, смеется. Семейное видео тоже помогло, но глаза… Сейчас может выдать любая мелочь. Мраморная лестница, гостиная для малых приемов. Мадам де Ганье сидела в кресле с вышивкой. Длинное серое платье и какие-то немного кукольные лаковые туфли с ремешками по моде тридцатилетней давности. Безвольный рот, сонные глаза. И не поверишь. Если не знаешь. — Сынок. Зуз небрежно чмокнул женщину в холодную пахнущую пудрой щеку, рухнул в кресло, перегнулся назад, выглядывая слугу: — Эй, принеси выпить. Как обычно. Все отработано до самого мелкого жеста. Только кожа на голове нестерпимо жжет и отвлекает: волосы — самая сложная часть трансформации. А еще сложнее поддерживать образ, который… жмет. Впрочем, ощущение тесноты было иллюзорным и представляло самую малую плату за магию, и Зуз впервые от всей души поблагодарил предков, подаривших ему сильную, несмотря на разбавленность крови, способность к имитации. Арман на модном показе. Синтии тоже пришлось в нем участвовать. Си могла бы этого не делать, но в ней сильно чувство благодарности. Она не захотела подводить модельера. Петр и Синтия немного поссорились, но Петр уступил. Есть надежда, что Ганье не узнает Си под фатой. А если и узнает, Пётр рядом. — Так рано — и алкоголь, — вяло посетовала мадам Ганье, не отрываясь от вышивки. — Ты не пошел на показ? — Этот Падава, — прошипел Зуз заранее отрепетированную фразу, отпивая из бокала, — и вашим, и нашим — всем спляшем. Нужно было вовремя выбирать: между драконами и ведьмаками. Он сделал неправильный выбор — теперь пытается усидеть на двух стульях одновременно. — Там будет мэр. — Еще один… прихвостень ведьмаков. — И многие другие полезные люди. — Сброд. — Нет, мальчик мой, это повод понаблюдать за людьми: кто на чьей стороне, — женщина в кресле удрученно покачала головой: — Не злись, милый. Ты же знаешь: всем скоро воздастся по заслугам. Нужно немного подождать. Но мы должны знать, кто друг, а кто враг. У Зуза перехватило горло. Так просто? Он готовился к опасному хождению вокруг да около нужной ему темы, а хозяйка дома сама завела разговор. — Да, — сухо проговорил он. Вот тут уже придется импровизировать. — Ты нашел их? Их? Зуз ответил мрачным пыхтением, в соответствии с манерой Армана реагировать на неприятные ему вопросы. И угадал. Мадам Ганье сделала магический жест, накинув на комнату полог против подслушивания, и вскинула на сына сочувствующий взгляд: — Их видели в поселке Нижние Погляды. Они живут на старом маяке. Там что-то нечисто, говорят, сам Дед Зимник туда наведывается. Городские легенды, я полагаю. Мне вызвать Вельма? Как хорошо, что Эмилия уже в городе! Вельм Седой — предводитель банды оборотней. Он был у реки, когда его люди добивали Зуза. Так скабрезно отзывался о «хозяйке», что Зуз сразу понял: они с матерью Армана — любовники. Что ответить? Что бы сейчас сказал Арман? — Ах, милый! — мадам Ганье поняла молчание сына по-своему и подалась вперед, сложив руки поверх рамы с вышивкой. — Ты опять злишься! Ну сколько можно! Ты не виноват, что после смерти твоего отца я смогла найти общий язык с оборотнями, а ты не смог. Но иначе и быть не могло! Им нужен был дракон, тот, кто в курсе городских дел, а они нужны были мне. А ты ведь почти разрушил их любимую харчевню! Ты иногда бываешь так упрям! — Зато теперь Вельм и его дружки могут быть довольны, — пробурчал Зуз. — Харчевня стоит и процветает. — Что ж, — женщина пожала плечами, возвращаясь к шитью. — Кто мог подумать, что оба наших недруга выживут? Этот отвратительный журналист-полукровка… Эмилия все еще под его чарами. А Петр еще и оказался шпионом Особого отдела. Ну ничего. Кто не делает ошибок, тот на них не учится, правда, мой мальчик? — А что потом? — осторожно спросил Зуз, полагаясь целиком на свою интуицию, сильную, как у всех метаморфов. — Когда все закончится… — Мы много раз об этом говорили, — напомнила мадам Ганье. И, к облегчению напрягшегося Зуза, блекло улыбнулась. — Ах, Арман, какой ты все-таки еще мальчишка. Эмилия вернется домой, Учитель услышит наш Зов, усиленный магией Двенадцатой ночи. В городе наконец-то появится власть, настоящая! Мы будем щедро вознаграждены, весь наш род! Никаких больше унижений, никаких финансовых трудностей! И тебе ничего не придется больше делать, Арман! Прошу тебя, — женщина умоляюще сложила руки, — откажись от своего плана! Тебе не нужен Спонтанный полет! В городе столько прекрасных чистокровных девушек! Я согласна и на полукровок! Мы договоримся с любой драконьей семьей! — Мы тоже много раз об этом говорили, мама́! — раздраженно отозвался «Арман». — Ты права, мне нужно присутствовать на показе. Приятного дня. Он встал и еще раз чмокнул бледную щеку. Хочется узнать о том, где сейчас глаз Кощея, кто совершает над ним магический ритуал. Но это будет слишком подозрительным. К тому же еще немного, и иллюзия сползет с Зуза, как перчатка с руки. Кстати, о перчатках. — Виззл! — громко позвал он в холле. Дворецкий уже шел к нему с тростью и перчатками. А что? Отличные перчатки! В них вплетена особая магия. Она помогает сдерживать спонтанную трансформацию. И наоборот, усиливают трансформацию. Отличная находка для метаморфа-журналиста, вернувшегося сегодня к прежней работе! Иногда мне кажется, что девушки, с детства готовящие себя к важнейшему событию в жизни, свадьбе, с трудом представляют, во что им это обойдется. Меня подняли на рассвете. Прическа, макияж (зря я надеялась, что не придется снимать вуаль, Диззи заявил, что, раз ему перепал такой шанс, он постарается выжать из моей славы все, что можно) — несколько часов беспрекословного подчинения стилистам и визажистам. Быть живой куклой — малоприятное занятие. Весь вечер таскать на себе по шесть килограмм вышивки еще неприятнее. Однако сарафаны, в которых я напоминала бабу на самовар, были не самой большой бедой: свадебное платье с огромным кринолином, расшитое жемчугом, придавливало к земле. К концу вечера у меня дрожали ноги и трещал позвоночник. Банкет проходил прямо в зале с подиумом. К счастью, Падава устыдился и не стал и меня превращать в живой манекен. Остальные девушки встали на круглые ярко-подсвеченные подставки по углам и продолжали демонстрацию нарядов в стиле «назад к корням». Однако остаться за кулисами светского развлечения мне не светило, я должна была спуститься к гостям и дать интервью. Уже без вуали. Волнительно. Впрочем, не настолько, как если бы это случилось раньше. Пятно позора смыто, я снова ресторатор. Нужно только дождаться, когда Ледков подпишет заявление. Петр дал интервью немного раньше. Во всех газетах Сильверграда написали, что мое увольнение было недоразумением. Вышло очень мило. Мышь, за которой в «Вольном маге» гонялись оборотни, по версии Пети оказалась домашним питомцем, случайно сбежавшим из кармана мирно ужинавшего в харчевне посетителя. Синтия де Релло не виновата. Харчевня не виновата. Так сложились обстоятельства. «Пушистый хулиган нашел «превосходное время», чтобы сбежать, ха-ха! — владелец знаменитой харчевни, старший сын знаменитого политика, улыбается с присущей всем Ганье харизмой. — Обожаю животных», — «Вестник мага» заливался соловьем. Прилагалось фото Ракитникова с якобы виновником переполоха, серым грызуном Митей на плече. На мой взгляд, харизма зашкаливала у обоих. — Входящий вызов, — сообщил из сумки механический голос. Легок на помине. Не мышонок, конечно, а Ракитников. Я схватилась за «зеркальце» (новое, защищенное от подслушивания) и умоляюще посмотрела на парикмахера. Наш милый куафёр Минни, как раз аккуратно открепляющий от моей головы белокурый парик-башню (еще килограмма три, судя по боли в шее), закатил глаза, но вышел. — Уходи с вечеринки, — жестко велел в трубку Петр. — На сегодня достаточно. Твой Диззи может быть доволен. Ты свое отработала. — Как прошло? — защита защитой, но произносить имя Зуза я не стала. — Лучше, чем мы ожидали. Я облегченно выдохнула. Метаморф очень рисковал. Если мамаша Арманчика на самом деле настолько хитроумная тварь… — Я обещала интервью, — твердо сказала я. — Да, придурок в зале, я видела. Я его больше не боюсь. Ты обещал им заняться, вот и занимайся. — Спасибо за напоминание. Отвечу тем же. Ты не забыла, что где-то там снаружи бродят вольные охотники? — Локс предупредит, если… — Даже если твоя мачеха решит вернуть тебя законным путем? Да, мне не нужно больше работать на Падаву и ждать от него милостей. Я могла бы спокойно уйти с показа, разрушив все планы Диззи. Я и так их разрушила, и он об этом знает. Интервью на сегодняшнем показе и реклама Дома Падавы от моего лица — его последняя просьба. Нет, я не стану лицом новой коллекции Диззи и не появлюсь завтра на праздновании Двенадцатой Ночи в поместье Ганье. Я отдам свое приглашение Петру, ему нужно найти улики. Он считает, что Зов идет именно из особняка матери Армана, вернее изнутри скалы, на которой он стоит. Петр прав: если Ингрид официально обратится в Службу розыска Сильверграда, моя жизнь сильно усложнится. А ведь, возможно, она уже это сделала, поняв, что от охотников за головами толку нет. — Одно интервью, Петя, я прошу. Диззи так много для меня сделал. — Боже, Си, за какие-такие мои прегрешения нас с тобой свела судьба? — Вот и я этим вопросом все время задаюсь, — радостно откликнулась я. Причитает — значит, пошел на уступку. Госпожа Радмира ворвалась в гримерку, как раз когда Минни закончил с париком и прыскал мне прямо на макияж резко пахнущий увлажняющий мист, ворча, что я обезвожена, местами даже серовата и тускла, как старый пергамент. Нашел, чем удивить. Это я и без него знала. — Назад, — задыхаясь от быстрого подъема по лестнице, велела драконица. — Все назад, платье и фату… фату… парик. Я взглядом потребовала у нее объяснений. — Один из гостей хочет еще раз увидеть свадебное платье. Он заказал дефиле. — Кто? — Какая разница?! — Показ закончен. — Я заплачу́! Сколько? — госпожа Лефевр полезла в сумочку. — Нет, — отрезала я. — У меня интервью. Драконица смотрела на меня с непониманием, на ее лице мелко двигались брови, губы и скулы. Странная мимика. — Я не поняла. Ты отказываешься?! — Совершенно верно. Меня не слушали. Госпоже Лефевр срочно требовалось, чтобы я показалась особому гостю, возжелавшему разглядеть платье поближе. Гость заказал личное дефиле — Падава согласился. Радмира подкупала. Потом угрожала. Поняв, что увольнения я не боюсь, начала умолять. — Ну… забыла, как тебя… Лидия, пожалуйста, это… это ведь мой… очень хороший знакомый! — выпалила наконец драконица. Предполагаемый жених, мысленно договорила я. Тот, ради которого сшито черное, как ночь, платье из ткани, которая привлекает магию драконов. Сегодня на показе этого платья не было. Интересно, сколько Лефевр заплатила Падаве, чтобы он отказался показать гостям свою «черную дыру», свой шедевр? Драконы полетят завтра. Вот и выясним, клюнет ли Арман на уловку. Арман Ганье сидел на показе в самом конце подиума. Его колено почти касалось подола свадебного платья, когда я торжественно проходила мимо. Он даже поднял руку в замшевой перчатке и легонько коснулся жемчужной тафты.