— Его зовут Локс? Он свихнулся, ты знаешь? *** Это было подобно пазлу из нескольких картинок. До сих пор они кружили в моей сознании, не связанные друг с другом: муэр-хантер, пес, который на самом деле лесная нежить с Северных Отрогов, оговорка Машеньки, удивительная осведомленность Локса, по его словам, так и не встретившегося с Кощеем, неспособность Армана отыскать Синтию, несмотря на образцы ее крови. И вот парочка новых фактов — и картинка собралась, не вся, конечно. Кое-что не сходилось. То, что братец имел к покушениям на меня и Зуза лишь косвенное отношение, я уже понял. И что за любительница острых каблучков прощалась со мной, лежащим на мостовой Солнечного квартала, тоже догадался. Но действительно ли меня пытались убить из-за расследования, или же там скорее имелись эмоциональные, личные мотивы, оставалось неясным. А ведь именно мотив менял все. Синтия рассказала сначала об Армане: об их заочном знакомстве и его целях. Затем разговор перешел на Локса. Маг-отступник не выдержал — выдал себя. Он был по-прежнему предан Кощею, он отлично помнил, что оживило Бессмертного. Когда я вернулся домой со спящей Си, Локс начал молоть какую-то чушь: обвинял девушку в том, что она воровка, выкрикивал угрозы, а потом просто «спрятался». Мне было не до него. Я бы освободил предателя из плена зеркала, пусть с ним в Нави разбираются, но он все еще был мне нужен. — Все ясно, — сказал я. Переложил ступни Си к себе на колени — видно же, что ей неудобно, ноги, должно быть, затекли. Стащил с нее свои носки, объяснив: — Не по размеру. У тебя нога, как моя ладонь. Маленькая. Потеряешься — буду знать, как искать. — Примеришь всем девушкам города мою туфельку? — тихо произнесла Си. — Сказка такая есть. Про Замарашку. В конце она вышла замуж за принца. — Всем девушкам города? Мне жизни не хватит. — А ты собери только самых красивых. — Кто-то здесь на самооценку не жалуется. Хм. Вариант, однако. Одна проблема — я не принц. — Так и я уже не Замарашка. Хотя это внешне, а в глубине души, — Си закусила губу, улыбнулась с болью в глазах, — даже не знаю, когда перестану ею быть. Думала, свяжу свою жизнь с чистотой, порядком и вкусной едой — и все наладится. А они всегда со мной — зола и пепел. Признайся, Петр, ты добавил коньяк в чай, чтобы я опять разоткровенничалась? — Нет. Я хотел тебя согреть. И вернуть доброе имя благородному напитку. Мы оба вспомнили распитие трофейного бренди на маяке и рассмеялись. — Брось, Си, — я принялся осторожно массировать нежную кукольную ножку. — Ничто не смогло победить тебя. И не сможет — если ты станешь сильнее, чем твоя память. Во мне тоже видели… нет, не принца, бастарда, который должен изо всех сил стремиться походить на брата. — Армана? — Да. Я должен был стараться смыть позор с рода, оправдать свое существование, стать «почти Ганье». И это отравляло мне жизнь, пока я не понял: я — Ракитников. У меня свой путь, и он не имеет ничего общего с ожиданиями окружающих. Даже мой отец не всегда понимал внебрачного сына. Почему я ропщу? Ведь Артур Ганье оказал мне честь, признал меня. Но однажды отец отпустил меня. Не по своей воле, он просто… умер. — А твоя мама? — Она жива. Мама по-прежнему ведунья. У нее больше не было детей, но она счастлива в новом браке. Моя мама всегда была против того, чтобы я жил с отцом, но мой драконий дар решил за нас обоих. Она видела много горя, моя мать, из-за того, что когда-то уступила ухаживаниям одного безумно влюбленного дракона и… из-за меня. — Почему они расстались? — Долг семьи. Отца призвали к ноге и отправили в правильный брачный полет. Мама была беременна. Она скрыла это от отца, боялась, что меня заберут сразу после рождения. Впрочем, ей пришлось ему рассказать… позже, при печальных обстоятельствах. И то, чего она боялась, случилось — нас разлучили на десять лет. — Как печально. Думаю, ее сердце было разбито. И его, твоего отца. — Да, — согласился я. — Он сам признался однажды, что мама была единственной женщиной, которую он любил. Его драконий брак был красивым снаружи, но пустым внутри. И гнилым. Наверное, я произнес последнее слово как-то по-особому. Синтия напряглась и села. Я с сожалением вынужден был выпустить ее ножки из ладоней. Мы так хорошо сидели, откровенничали, я уже созрел для поцелуя. И Си, кажется, тоже. А теперь она решительно рвала всю тщательно сплетенную мной паутину медленного соблазнения. — Ай, Петр, хватит! Я давно поняла, что ты не обычный ресторатор! Обычные рестораторы не пользуются новейшими магическими разработками и не держат в зеркалах разумных духов! О чем говорил Локс? Он не спятил, да? Ты же в курсе, я знаю! — Ладно, Элми, — я согнал с лица улыбку. — Вспомни случай, когда ты потеряла много крови. Это было три года назад, в грузовом поезде, не так ли? И еще: ты точно не рассматриваешь моего братца в качестве потенциального мужа? Совсем никак? — О чем ты? — растерянно пробормотала Си. Я полюбовался ее озадаченным (но не настороженным, что меня весьма порадовало) лицом. — Забудь. И верни мне ноги, они помогают сосредоточиться. Косясь на меня с шутливой подозрительностью, Синтия осторожно положила мне на колени одну ногу, а затем другую. Я решил повысить «градус страсти» и начал массировать ей лодыжки. Так мы и до коленок доберемся. — Нет уж, договаривай, Петя. — Я готовлю своему брату ловушку. Подумал, что могу использовать тебя в качестве приманки. Но… нет, плохая идея. И все же, я довольно хорошо изучил характер Синтии. Как и ожидал, она восприняла мои слова с долей иронии. — Ха! Он прихлопнет твою ловушку вместе с сыром, то есть со мной. У Армана Ганье какие-то далеко идущие планы, шизофренические, я полагаю. — Ты даже не представляешь, насколько права. И все же… Я жестом фокусника извлек из кармана «зеркальце», найденное в такси. — Мой телефон! Откуда он у тебя? — Вездесущность — мое второе имя. Ладно, ладно, объяснение весьма простое. Я рассказал Синтии о Зузе и их случайной встрече. Узнав, что является потенциальной невестой Армана, Си не на шутку испугалась. — Ты же хорошо его знаешь, своего брата, да?! Скажи, что это не всерьез! Меня несколько пугают… перспективы. С другой стороны… ловушка? Звучит заманчиво. Я даже знаю, как именно оформить в ней сыр — красочно и привлекательно. Чешуйчатая мышь не устоит. — Сказал же, забудь. Призна́юсь, что совсем не знаю Армана Ганье, — я покачал головой. — Мы слишком долго старались сокращать общение до минимума. Но Эмилия говорит, что Арманчик окончательно спятил. Понимаешь, — если уж рассказывать, то все… почти все, решил я, Си имеет право знать, — мое расследование… — Я догадывалась! Ты работаешь на… на кого ты работаешь, кстати? — На магбезопасность, — признался я. Синтия удовлетворенно кивнула и решительно заявила: — Секретная служба. Ух ты! Ты безопасник, Петя! Замечательно! Ты должен выяснить, что задумал Арман! Ты просто обязан! Скажи ему, Петенька. Уморт сонно приоткрыл глаза, «усмехнулся» и опять заснул. — Си, я занимаюсь другим делом. — «Акциатто»! Твоего безумного братца интересует «акциатто»! Он страшно боялся, однако требовал, чтобы я вызвала нежить. Вот, что ему нужно! Я же знаю! Я читала, как используют таких, как я! Это всегда одно и то же! Сначала: ах, как мило, позови-ка нам во-о-н ту белочку, дитя. А потом: крысы! Да придут чумные крысы! Или наоборот. Слышал о Крысолове? Так вот, никакой волшебной дудочки у парня не было — это был фейк, для отвода глаз! А была у него та же магия, что и у меня! И начинал он вполне невинно, на благо города! Просто в конце его все достали! Не отдадим ему деньги! Что он сможет сделать, этот парнишка? Уж не нашлет же на город кроликов, ха-ха! Синтия совсем разволновалась. Поэтому я твердо заявил: — Я знаю, я знаю! Я помню, чем там все закончилось! Мне можешь не рассказывать! Я сам это дело изучал, даже побывал в том мире! — Я управляла людьми, Петя! Даже не детьми, как Крысолов, — здоровенными лбами! Я могла бы их убить или… заставить убивать. — Вот именно! Поэтому забудь о ловушке, это слишком опасно. Мы знали об «акциатто», мы знали и о тебе. О том, что в Сильверграде кто-то играется с одним из редчайших талантов на свете. — Играется? Да, лучше слова не подберешь. Что меня выдало? — немного успокоившись, спросила Си. — Медведки. — Ха! Я так и думала! Тем слаще месть. И о поезде ты знаешь? Как? — А это уже касается моего непосредственного дела, — выдохнул я. — Но и тебя тоже. Вспомни все, до малейшей детали. Что тогда случилось? Где ты находилась? Как спаслась? Синтия нахмурилась, покачала головой и проговорила: — Мне тяжело об этом вспоминать. — Я знаю. Это нужно сделать, Элми. Тогда, возможно, мы поймем гораздо больше. Си помедлила и раздвинула складки халата на животе. Ярко-красный шрам выделялся на ослепительно белой коже, словно рана зажила совсем недавно. — Он не всегда так… уродлив. Обычно он просто белый. Но в какие-то моменты начинает краснеть и чесаться. — Ты можешь отследить, когда именно? — произнес я, с трудом оторвав взгляд от ямочки пупка. Си запахнулась в халат. — Иногда да. Шрам реагирует на высокий магический фон, на мое волнение, как сейчас, на опасность. Иногда он чешется и ноет без причины. — И все же… расскажи. — Хорошо, — Си тяжко вздохнула. — В принципе, я мало что помню. Я была в шоке. Меня порезало. Зацепило краем, иначе я была бы мертва. Глупая девчонка, я влезла в грузовой вагон. Ведь знала же о транс-расколах, через которые проходят магические поезда, но думала, груз тоже защищают… — Его защищают, — сказал я, перебив Си. — В тот день защиту отключил один из магов. Он работал под прикрытием. Его целью был опасный, секретный груз, ящики с особым льдом. Ситуация была сложной, все решали секунды. Тот маг взял на себя ответственность и отключил защиту вагона на свой страх и риск. — Это был ты? — с ужасом спросила Си. — Нет, слава богам, нет, — я машинально сотворил окружие над лбом, — иначе сейчас мучился бы от угрызений совести. Но все равно, прости, Элми. Прошу прощения от имени всей организации. Мы не знали. Мы случайно тебя подставили.