И на семью Эшби. Ему грели душу три сотни баксов – и ту, которую заплатили то ли Томасу, то ли за него, он прибрал. Сунул в карман, а карман застегнул на пуговку, что чудом уцелела. – В деяниях моих предков было немало как хорошего, так и дурного. И никто не способен сказать, чего больше… Дверь распахнулась, и бездна заглянула людям в глаза, заставив Берта отступить. А вот Томаса она позвала. Как звала и сейчас. Звенели в ушах колокольчики. Смеялись. Ну же, что ты медлишь? Поспеши, мальчик. Ты же не хочешь опоздать к чуду? Чудо рядом, чудо вот-вот произойдет… – Иди. Или ты боишься? – Голос мистера Эшби был жестким. – Оказывается, вся твоя смелость – напускное? И младший твой брат куда сильнее, чем кажется? – Да пошли вы… Он все-таки переступил порог. Вот этот, высокий, сделанный таким словно специально, чтобы задержать неподготовленного человека, поставить ему подножку, скинуть на лестницу, на острые крутые ступени, ибо не стоит лезть в хозяйские дела без предупреждения. Порог уцелел. И лестница, нырнувшая во тьму, никуда не делась. Она ждала Томаса. Столько лет ждала, чтобы шепнуть на ухо знакомым голосом: «С возвращением». От близости источника болела голова. И боль накатывала волнами, одна за другой. Милдред терпела. Она уговаривала себя, что это с непривычки, что очень скоро тело ее приспособится к повышенному уровню плотности эфира. Это как в горах. Сперва кажется, что дышать нечем, что воздух настолько прозрачный, что вовсе его нет, а потом ничего. – Давит? – заботливо осведомился Джонни. – Пройдет. – У тебя из носу… – Он протянул носовой платок. А миссис Фильчер громко взвизгнула: – Мы все умрем! Нашли кому верить! Эта девка убила мою доченьку. Она привела нас сюда, чтобы принести в жертву… Мутит. И легче не становится. Если так, то Милдред просто-напросто не выдержит. И что здесь за источник такой? Она ведь спускалась к тому, который в долине Араукан. Там очень тихо и реки медленно несут свои темные воды под темными же мостами. Мостов множество, и вся земля кажется скрепленной ими, словно скобами. И тоже дышать тяжело. Сперва. Но постепенно эта тяжесть уходит. А стоило спуститься к самой воде – спусков было едва ли не больше, чем мостов, и при каждом молчаливым призраком стоял хранитель. Хотя, конечно, казалось странной, просто невозможной сама мысль о том, чтобы причинить вред. Источники – это… кровь из носу. – Господь милосерден, – возразил парень, неловко поднимаясь с колен. – Он посылает испытания тем, кого хочет проверить. И чем чище душа, тем серьезней испытание, ибо лишь те, кто по-настоящему свят, пройдут по саду змей железных, и ни одна не коснется их. Чернокожая служанка запела. И гортанный голос ее наполнил пещеру, а давление на череп стало почти невыносимым. – Пойдем. – Джонни подал руку. – Если аптечка и вправду есть, то тебе стоит воспользоваться. – Все умрем… – …И по полю огненному, но пламя не причинит вреда. Как отступят звери, да склонят головы… – Я не слышала такого в Писании. – В маленьких городках вера порой претерпевает странные изменения. Песня перебивала их всех. – Господи, помилуй… – Миссис Фильчер крестилась широко, с размахом, а потом, вдруг остановившись, крутанулась и указала на темнокожую кухарку: – Ведьма! Его ведьма! И еще одна! Ее палец указывал на Милдред. И та хотела сказать, что она точно не ведьма. Ведьмы жили при долине. Все – иной крови, с темной кожей и темными волосами, в которые они вплетали птичьи перья. Ими же расшивали одежды, и казалось, что сами они тоже птичьих кровей. – Ведьмы кругом! – И лишь тот, кто зряч, увидит истину. И тот, чей разум не затуманят сладкие посулы врага человеческого, услышит правду. Он отделит зерна от плевел. Он разожжет пламя… – Они тоже чувствуют, – сказал Джонни, придерживая Маргарет за локоть. – И это нехорошо. Очень, очень нехорошо… Идем. Нужно найти воду. Воду принесли. Темные ведра и темная вода, совсем как та… – Поможешь? – Джонни набрал флягу. – В подобных ситуациях вызвать панику достаточно легко. И не смотри, что здесь в основном мужчины, они тоже вполне себе подвержены… Милдред выпила воды. Стало легче. Подвержены? Мужчины смотрят на нее. Следят за ней. В их глазах ей видится плохо скрытая ярость. – Источник снимает запреты. А еще пробуждает инстинкты. Джонни встал между ней и людьми, которые держались в стороне. Пока держались. Свет фонарей потускнел, стало темнее, и воздух сгустился еще больше. Этак скоро и дышать нечем станет. Милдред не без труда подавила паническое желание немедленно убраться отсюда. Бежать. Нельзя. Это лишь эмоции. Источник. И люди, которые боятся. Их страхи соединяются, порождая нечто до крайности опасное… А Лука ушел. Куда? Надо было с ним и… Из кармана Джонни появился плотный пакет. – Что это? – Успокоительное. – Он разорвал пакет. – Мы сейчас всыплем его во флягу, и вы пройдетесь и угостите каждого. Поверьте, это нужно ради нашей с вами безопасности. Милдред верила. – Вы постараетесь быть убедительной. – Белый порошок растворился в воде, оставив легкий травянистый запах. – И рома… Ром тоже нашелся. – Для аромата. Скажете, что травяной, что я рекомендовал. Не бойтесь, я буду с вами. Нельзя. Она не знает, что это за порошок, и в то же время страх и агрессия стоят рядом, и зачастую одно порождает другое. А здесь у всех есть оружие, и как знать, против кого оно обратится. Джонни спрятал остатки пакета и перехватил руку Милдред: – Используйте свой дар. – Лука… – Силен, но, во-первых, он ушел, и мы не знаем, как надолго. Во-вторых, поверьте, многие решат, что он самим своим существованием бросает вызов. А как еще побороть вожака? Посмотрите, Милдред, эти люди уже не просто нервничают, они… пока еще люди, но как надолго? Вы же чувствуете? Чувствует. И страх миссис Фильчер, которая тоненько подвывала, ухватившись за рукав мистера Аштона. А тот смотрел на Милдред, и во взгляде его читалось отнюдь не восхищение. Он то и дело оглаживал усы, будто красуясь. Деккер с камерой забился в угол и не спускал глаз с чернокожей кухарки, а та все пела, пела… выводила мелодию, которая стягивала голову веревкой. Кто-то свистнул: – Красотка, иди к нам… – Не бойся, – шепнул Джонни. – У меня есть револьвер, но лучше без него. Лучше. И Милдред постарается. Она идет, плывет по каменному полу, глядя перед собой. Останавливается. – Выпьем? – Голос низкий и взгляд в глаза, в нем нет обещания, но все равно увидят. – За тебя, красавица! – И мне. Фляга быстро идет по рукам, а сердце колотится, понимая, что успокоительного мало, да и сама фляга не так и велика. – Успокойся, там расширенное пространство. – Джонни рядом. И улыбается. И кажется на удивление спокойным. – В нее полведра влезло. А Милдред и не заметила. – Как?