…идти за женщиной, которая явно не слишком спешила в дом. Впрочем, она открыла дверь и махнула рукой, изобразив дурашливый поклон. И Томас ответил тем же. - После вас, прекрасная леди… - Издеваешься? – Уна посмотрела искоса. - Нет. - Издеваешься. - Да нет же. - Я не прекрасная. - Почему, - разговаривать, стоя на пороге, было глупо, и Томас вошел, аккуратно притворив за собой дверь. – Очень даже прекрасная. - В каком месте? - Во всех. На щеках Уны вспыхнул румянец. Она хотела что-то ответить, возможно, грубое, заставляющее отступить, но не успела. - Уна, у нас гости? – этот голос, отраженный стенами, заставил поморщиться. Высокий. Нервный. Словно предупреждающий, что хозяйка его – особа весьма трепетная и склонная к истерикам. Женские истерики Томас переносил с трудом. - Это Томас. Хендриксон, - Уна поморщилась, но ответила. И… изменилась? Определенно. Она вдруг ссутулилась, обняла себя под пиджаком, явно желая стать меньше, незаметней. А женщина, прятавшаяся в тени второго этажа, ступила на лестницу. Сперва Томас увидел ее туфли, весьма аккуратные с круглыми лаковыми носами, на которых посверкивали золотые пряжки. Ноги в чулках. Подол платья, прикрывающий колени. Пышные юбки. Широкий пояс. Лиф с двумя рядами пуговиц и кружевной воротник. Волосы, выкрашенные в черный, тщательно уложены. А на губах застыла улыбка. - Он из Бюро. Пришел… осмотреться. - Неужели до вас все-таки дошло, что Эшби не так просты? …тропинка вела в сад. В дощатый дом, о существовании которого сейчас ничего не напоминало. Но этот дом был! Томас помнит его. И крапиву, которая разрослась густо, поднялась едва ли не в рост человека. - Осторожней, - мистер Эшби отвел крапиву рукой, а потом открыл дверь и сказал: - Проходи… мне как раз пригодится сторонний взгляд. И Томас вошел. - Эй, - кажется, его толкнули. – Эй, что с тобой? - Господи, Уна, да отвесь ты ему оплеуху. Как был недоумком, так и остался. Впрочем, чего еще ждать? От осинки не родятся апельсинки. Томас попробовал открыть глаза. И кажется, покачнулся. Почему? Что произошло? Вот он стоял… и стоит, но кажется, что тело парализовано. Он и дышит-то с трудом, а уж чтобы пошевелиться… - У него, что, кровь из глаз пошла? Только этого не хватало… что ты с ним сделала, Уна? Визгливый голос заставлял дышать быстрее, и дыхание разгоняло кровь. И пусть хотелось заткнуть эту странную женщину, но Томас заставлял себя слушать. Не всякое лекарство приятно… …будет немного больно. А это откуда? Откуда оно? И кровь из глаз. - Надо звонить в Тампеску. Возможно, инсульт… - Как интересно, - протянула злая женщина. А она была зла, теперь Томас видел ее насквозь, этаким красным пятном, которое то сжималось, то расплывалось. – Такой молодой, а инсульт… удивительное совпадение, ты не находишь? - Или заткнитесь, или помогите. Томас, ты меня слышишь? - Это будет весьма печально, правда, если молодой человек окажется в той же ситуации, что и моя Зои… тоже, наверное, переутомился… Его обхватили. Сдавили. Дернули, лишая опоры, и Томас рухнул бы, если бы ему позволили. …смотри в глаза, мальчик. Это будет наш с тобой секрет. Большой-большой секрет… один… для нас двоих… Томас не хочет. Он устал от секретов… и должен. Если с ним что-то случится, то что скажет Берт? Он ждет. Там. По ту сторону. Пусть говорят, что там ничего нет, но Томас верит. Томас знает, что Берт ждет. И готов ко встрече, но перед лицом колышутся алые-алые розы… И запах их. Томас помнит душный, почти тошнотворный запах роз, прикрывающий вонь… …чего? Вспышка боли окончательно погасила свет разума. Глава 31 Глава 31 Я спиной почувствовала неладной. В какой-то миг взгляд миссис Фильчер смягчился, а потом появилось в нем какое-то непонятное удовлетворение. - По-моему, с ним что-то не то, - сказала она. И блокнотик свой к груди прижала. Заглянуть бы в него. Выбрать момент, когда этот блокнотик останется в комнате, не всегда ж она с ним ходит, и заглянуть. Убедиться, что пишет миссис Фильчер отнюдь не стихи, что… Я обернулась. И растерялась. А потом разозлилась, но это опять же от растерянности. И страха. Томас стал не просто бледен. Он посерел, а вокруг губ появилась характерного вида кайма. Зрачки расплылись, почти вытеснив радужку. - Томас… Я позвала его тихо, уже понимая, что не дозовусь. И коснулась. Удивилась тому, до чего холодной вдруг стала его кожа. А еще испарина выступила. И лицо как-то вдруг перекосилось, будто левая половина его хотела улыбаться, а правая – плакать. Что за… Он был здоровым. Он выглядел здоровым. И там, на тропе, и позже. Драконы чувствуют болезнь, да. А Томас… он ведь ни на что не жаловался. Сволочь. Нельзя вот так… и кровавые слезы. И что теперь с ним делать? Миссис Фильчер не спешила помогать, но и не уходила. Хотя бы замолчала, потому что слушать ее было невыносимо. Почти также, как тащить отяжелевшее, обмякшее вдруг тело, которое казалось не живым. Я справилась. И дотащила до диванчика. Перевалила. Положила на бок, смутно вспомнив, что людей нельзя класть на спину. Или все-таки можно? Только подсунуть под спину подушку и ноги поднять. Почему так? Я не знала, но подушек напихала и под спину, и под ноги. И галстук ослабила. Расстегнула рубашку. Проверила пульс.