- Маккорнаки верны моей семье. Их связывает клятва, и да, теперь я верю и в клятвы, и в проклятия. И я разрешил. Я думал заглянуть к тебе, но Зои стало хуже. А ее отец умер. Мне пришлось заняться похоронами, да и Маккорнаку я доверял. Зря. С этим уродом следовало не разговаривать, а сразу ему шею свернуть. - Так… свернули. - Но ты пострадала. Зато теперь понимаю, почему. Билли прищемили хвост и он, полагавший себя главным, пришел в ярость. А ярость выместил на мне. Не сразу, само собой. Когда я вернулась домой – неделя в горах не так и много, но достаточно, чтобы раны затянулись, - Билли встретил меня цветами. Теми самыми, бесполезными. Он убрал дома. И приготовил обед. Пусть всего-навсего тушенку с фасолью, зверски перемешав содержимое обеих банок, но это была забота. И выглядел Билли расстроенным. Он сказал, что сорвался, что я должна понять – у него непростой период. Он не может найти работу, а жить за счет женщины не привык. И вообще, возможно, нам стоит уехать. Чего я цепляюсь за этот городишко? Продать дом и в дорогу, мы полетим через пустыню навстречу чудесному будущему. Я же слушала и не знала, что мне делать. Ничего. Я уже не верила ему. Я следила за ним, выискивая признаки грядущей боли. А Билли держался. Сколько мог. Только в итоге все равно сорвался. Пощечина. Затрещина. Пьяные извинения. Пара недель тишины. Пинок в ребра. И злая отповедь – я сама виновата. Руки на шее… воздух. Примирение. И снова пару недель почти нормальной жизни. Качели, к которым я привыкла, в которых не видела ничего дурного. У всех ведь бывают сложности, не так ли? Правда, сейчас он старался бить аккуратно, не оставляя явных следов. Но поняла я это только сейчас. Все закончилось именно так, как и должно: в конце концов, Билли сорвался. И на сей раз в больнице я задержалась на две недели, а вернувшись, обнаружила пустой дом. Счастье. - Ты… - Я его не убивал. Маккорнак тоже. Во всяком случае, после встречи с ним поганец был еще жив. Я не настолько глуп, чтобы вешать на себя преступление. Но… я встретил его. Ник вытащил свой нож и, выдрав пучок травы, принялся елозить им по лезвию. Действие, если подумать, напрочь лишенное смысла. Темно. И ничего не видать. Да и кровь не столько отмоется, сколько смешается с зеленым соком. - В твоем доме. Я пришел сказать ему, чтобы он уходил. Я признаюсь, что вошел без спроса. - Тебе разрешено. - Спасибо. - Про ключи завтра спросят. - Не сомневаюсь, - Ник вяло усмехнулся. – И не только про них. У меня в доме хватает посуды и серебра. Я никогда не обращал внимания на то, что там в кладовых осталось. Не в этом суть. Мне нужно было поговорить с ним… Нож лег на ладонь. И прижался к ней, а Ник замер, разглядывая темное лезвие, которое все равно было светлее кожи. - Я собирался показать ему кое-что из того… что не люблю показывать людям. Считается, что магия Эшби утрачена. Но здесь, на моей земле, она вполне жива. И не только она. Когда-то кровь Эшби смешалась с кровью айоха и драконов, дав нашей семье чуть больше, чем иным людям. Нож оставил темную-темную полосу, из которой потянулись черные нити крови. - Прекрати. Ник покачал головой. Закрыл глаза. Запрокинул голову. А когда все-таки повернулся ко мне, я оцепенела. Черты лица его слегка поплыли, будто смазались, и сквозь человеческое проступило… …проступила? Не знаю. Он открыл глаза. А я… я смотрела в них, в изменившихся, в кристально-желтые, будто выточенные из живого янтаря. Такие глаза у Лютого и его сыновей. - Еще меня поили драконьей кровью, - признался Ник, и голос его звучал так, что у меня волосы на затылке стали дыбом. – Ни один дракон не пострадал. Поверь, для Эшби они куда важнее людей. - Поэтому ты не разрешишь отстрел? - И поэтому тоже, но… все меняется. Я стараюсь. Действительно стараюсь, - он возвращался очень и очень медленно, а я понимала, что показали мне лишь малую часть того, чем именно владеют Эшби. – Но люди забыли очень многое. И становится сложно. Скорее всего меня посадят. Или убьют. И тогда заняться делами придется тебе. - Что?! Кровь его слабо светилась. Как я сразу не заметила? Капля за каплей она уходила в землю, которая тоже начинала светиться… и теперь я слышала ее голос. Не только ее. Как во время бури. Странное ощущение, что мир стал прозрачным и готов беседовать со мной, готов даже слушать. А Ник собрал кровь в маленькую серебряную стопку и протянул мне. - Попробуй, - сказал он. – Мерзковато, но… так надо. И я поверила. И приняла этот дар. Я выпила его кровь, закрыла глаза, чувствуя, как незнакомая сила наполняет меня. Это было даже не больно. Разве что самую малость. - Я сказал ему уходить и не возвращаться. Я… был убедителен. Этот ублюдок обделался… и да, пришлось сказать, чтобы и дерьмо свое прибрал. А еще сказал, что если появится у него вдруг желание вернуться, я его скормлю драконам. И знаешь, в тот момент я очень хотел, чтобы он ослушался. Боль проходила. А Ник добавил очень тихо. - И похоже, я был последним, кто видел этого угребка живым. - А Вихо дурью торговал. Похоже, - призналась я, раз уж у нас пошла такая откровенная беседа. – И у меня в доме прятал. Она и сейчас там лежит… в сумке. - Много? Почему-то показалось, что Ник не удивился. - Много. - А чего не выбросила? Логичный вопрос. Я вот сама себе его задаю, и прежние оправдания кажутся жалкими. А еще когда смотрят так… по-драконьи, прозревая до самого нутра. - Да как-то… сперва боялась. Вдруг за ней придут, а я выбросила? Потом… я ее не так давно нашла. Когда буря случилась. Помнишь. Кивок. - И вот думаю… если подождать, пока совсем стемнеет… и в дом залезть. Потихоньку. Выйдет? Ник покачал головой. А я вздохнула. И вправду… с чего я решила, что дом оставят без присмотра? - И что мне делать? - Ко мне поехали, - Ник протянул руку, на которой не осталось и следа пореза. – Утро вечера мудренее. Глава 25 Глава 25 Тампеска встретила ветром. Он вцепился в волосы, потянул, словно пробуя Милдред на прочность. Он пронзил тонкую ее куртейку, показывая, что в этих местах стоит выбрать что-то посерьезней. Он швырнул в лицо горсть песка. И затих, точно испугавшись того, кто стоял за спиной Милдред. Лука огляделся.