Лили 6 марта По стаканчику? «Ценю ваш шоколадный оттенок». Шоколадный оттенок! Серьезно? Совсем с ума сошла женщина! Говорит про шутки, «понятные двоим». Ненавижу высказывания из серии «я, конечно, не расист, но…» или оправдания в духе «что такого, я всего лишь пошутил». Люди ее поколения часто грешат подобным. И все равно ее глаза — небесной голубизны — очаровывают, не могу оторваться. Она это чувствует. Ей приятно. Пригласила ее выпить, и — бог ты мой — любит же она поговорить: про гражданского мужа, про депрессию, про все на свете. Монолог сумасшедшего — я только изредка подкидывала вопросы. Должна признать, мне нравится за ней наблюдать: она рассказывает, голубые глаза наполняются воспоминаниями, а иссиня-черная прядь то и дело падает на лоб. КР все еще красавица, хотя и не признает этого. Мне нравится ее слушать, несмотря на то, что иногда она говорит ужасные вещи — даже не подозревая, что это недопустимо, — «пока не переведутся бесплатные стажеры, жить можно». Думает, что оказывает нам услугу. Мы для нее — никто, нас позволено оскорблять, использовать. Впрочем, время от времени в ее словах проскальзывает что-то настоящее — капельки правды в море вранья. С КР мне трудно сдерживаться. Прежде со мной такого не было — только с Рут. Никому, кроме Рут, я не открывала душу. Рут я рассказывала обо всем: что со мной сделали мама и Джемма, что сделала я другим людям. Рут готова была выслушать, и я все-все ей выкладывала. КР я бы тоже многое поведала. Правда. А сегодня мне захотелось узнать ее поближе. И я стала подливать ей в бокал. Я решила напоить ее и посмотреть, кто же скрывается за крутой рокерской кожанкой. Напоить удалось — под конец она еле на ногах держалась. Рухнула бы, если б не я. Я едва успела подхватить ее под локоть. Зачем? Могла ведь и не беспокоиться. Пусть бы себе падала. Невероятно — почему я вдруг решила ее спасать? Когда я падала и разбивалась, люди вроде КР стояли и смотрели. А сколько унижений и обид мне пришлось от них стерпеть! Эти люди бессовестно нас используют и в рабочих целях, и в постели. Она такая же. Сама призналась, как с полным правом склоняет к сексу стажеров — чистое домогательство, и все равно мне хочется ей помочь. Странно. Она пыталась зазвать меня к себе домой. Рановато для таких предложений. Потом потопала к остановке сердитой поступью. Я смотрела вслед и думала — зря она так решительно вышагивает, ей следует быть поосторожней. Глава 4 Кэтрин Я редко приходила домой поздно, только после рабочего аврала. И никогда не старалась не шуметь, чтобы не разбудить Иэна — он, как правило, был в глубокой отключке уже с пол-одиннадцатого. В тот вечер, когда я вернулась из паба «У Джорджа», мне ужасно хотелось рассказать ему о тебе, поделиться опасениями — однако Иэн уже крепко спал на диване. Я, как обычно, попыталась его разбудить и не смогла. Я прошла в ванную, засунула два пальца в рот, избавляясь от спиртного, которым ты меня опоила. Затем легла и мгновенно уснула. Мне опять снилось, как я плетусь по выжженной земле к дальнему пастбищу. Матери не вижу, только чувствую взгляд. Хотелось очнуться, избавить себя от долгого пути, но я была слишком пьяна. И вновь мои детские ножки шли-шли и не достигли цели. Проснулась я довольно рано — от жажды. Иэн, вероятно, по той же причине, встал еще раньше. Он уже хлопотал на кухне. — С добрым утром, красавица! Прости, вчера не слышал, как ты вернулась. — Считай, тебе повезло. — С чего вдруг? — Я была не в форме. Странно посидели… Да, и еще Джемма хочет, чтобы снежинка учила меня писать. — Что?! — Видишь ли, мне необходимо «подкорректировать манеру изложения», и Лили организует мастер-класс. — Вот блин… — Да уж… Ловко придумано. Они так от меня избавляются, правда? Хотят снести последний бастион. Потом скажут: она не справилась со своими обязанностями, хоть мы и пытались помочь — смотрите, даже мастер-классы ей давали! — Не может быть… — Я уже ничему не удивлюсь. Кстати, снежинка Лили живет совсем рядом — в Вудберри Даун. Я подумала, не пообедать ли нам вместе в воскресенье в «Браунсвуде»? Знать врага в лицо и все такое… Иэну нравился «Браунсвуд», там собирались «нормальные ребята», как он говорил. Да и начать утро с «кровавой Мэри» он не откажется. В общем, я надеялась, что Иэн простит вторжение чужой практикантки в наши планы. Я утаила, насколько сильно мне на самом деле хотелось познакомить его с новой подругой. И постеснялась упомянуть о своих подозрениях. — Прости, вчера наговорила ерунды насчет работы и Лили. Надо бы держать себя в руках… Иэн обошел барную стойку и обнял меня — очень крепко, и я расслабилась. — Не за что извиняться. Поцеловал в макушку, потом в губы. В его объятиях я чувствовала себя как дома. Кончилось сексом на кухне. Такое до сих пор случалось. Не веришь? Наверняка ты думала, что мы уже не способны на подобные штуки. Ты ошибалась. Как только Иэн отправился в душ, я загуглила твое имя. Нашлось порядочное количество Лили Лант, но тебя среди них не было. Как и твоего аккаунта на Фейсбуке. Не нашлось и учетной записи в Твиттере. Ни профиля в Линкедин, ни блога, про который ты рассказывала. Никакой информации. Словно тебя и вовсе нет. — Доброе утро, Кэтрин! — Ты опять подкралась незаметно — я аж подпрыгнула от неожиданности, когда ты окликнула меня у входа в офис. — Хорошо выглядите! — Доброе утро, Лили! День выдался морозный, у тебя изо рта шел пар. Глаза сияли. — Как дела? — спросила ты, внимательно всматриваясь в мое лицо. Интересно, зачем: искала следы похмелья или оценивала, насколько я готова к сегодняшним сюрпризам? Я едва не сказала, что по своим меркам не так и много выпила. Случалось и больше, причем без ущерба для эффективности. Потом решила: вряд ли тебя подобное впечатлит. Если задуматься, и правда сомнительное достижение… И я ответила: — Хорошо. А у вас? — Замечательно. Это вам. — Ты протянула мне стакан из картонной подставки, которую несла в руках, — весь в потеках кофе из-за неплотно закрытой крышки. — Простите, бариста попался безалаберный. Вчера тоже перебрал, наверное. Остальные три стакана, абсолютно чистые, были аккуратно закрыты. — Вы ведь такой любите? — Ты протянула мне стакан, облив горячей жидкостью. — Ой-ой! Еще не совсем протрезвели? Не волнуйтесь, Джемме я не скажу! Ты хотела пошутить, однако чувство юмора у вашего поколения отсутствует начисто, правда? Вы, молодые, всегда серьезные и важные — аж зубы сводит; пора бы вам понять, пока не поздно, что шутка — не пренебрежение к жизни, а наоборот — крайняя степень уважения к ней. — Спасибо, — кивнула я, имея в виду напиток. Ты неправильно поняла и повторила, тронув меня за локоть: — Не волнуйтесь. Я ничего не скажу. Только мы приступили к работе, как подошел Азиф. Якобы со мной поговорить, а на самом деле — искал предлог быть поближе к тебе. За работой ты неотразима. Юная, глубокая, полная надежд. Еще не совсем оправившись от похмелья, я стала придумывать игривую реплику в надежде перетянуть на себя внимание Азифа, потом вспомнила о вчерашних обвинениях и приняла сугубо деловой, подобающий степенной даме вид, — чтобы ни намека на расизм и сексуальные домогательства! Нельзя потерять работу. — Всем доброе утро! Азиф уселся на краешек пустующего стола рядом со мной, вполоборота, чтобы не терять тебя из виду. — Ты занята? Давай обсудим церемонию? — Конечно. Сейчас сверюсь с ежедневником и назначим время. Он слегка опешил от холодного приема, повернулся к тебе спиной и спросил одними губами: — Ты чего? — Три тридцать удобно? — деловым тоном поинтересовалась я. — Да, конечно… — Пришли мне, пожалуйста, краткую повестку. Ты наблюдала за нами краем глаза. — Да, и пригласи Лили, думаю, ей тоже стоит поучаствовать. Что скажете, Лили?