По дороге в ГенШтаб Василевский просветил меня на счёт обстановки на фронте. Наши вышли к Днепру на участке от Херсона до Запорожья. Соответственно с Крымом уже есть железнодорожное сообщение. Освободили Сталино, Ворошиловск, Новый Оскол. Вплотную подошли к Курску, Белгороду и Орлу. Собираются их штурмовать. Дальше на север, ситуация такая же как меня в школе учили, с боями на ржевском выступе, демянским недокотлом и блокадой Ленинграда. Сразу по приезде в ГенШтаб, Василевский поручает оперативному дежурному подготовить приказ о срочной передислокации 9-й ОГТБр из Крыма на Валдай в резерв Ставки Верховного Главнокомандования. Озадачивает оперативное управление подготовкой справки по моб. возможностям новых немецких союзников. И потом с головой уходит в проблемы подготовки моего нового рейда. Под утро приходит замначальника оперативного управления и докладывает ситуацию по норвежским французам и датско-голландским бельгийцам. В целом ситуация не сильно отличается от того, что Василевский сказал у Верховного. Все озадачены проблемой прибытия на фронт новых союзников Гитлера. Ни кто конечно не думает, что это супер войска. Слабая механизация и подвижность. Гитлер уже выгреб из их арсеналов большинство авто-и бронетехники. Артиллерийское и стрелковое вооружение тоже должно быть так себе. В общем, пешие пехотные дивизии с боевыми возможностями на слабую троечку. Но эти дивизии можно будет немцам посадить в уже подготовленную оборону там где мы не наступаем, а освободившиеся свои части, немцы смогут, перебросит на усиление участков где мы наступаем и на прикрытие дыры на юге. Привлекаю к себе внимание и озвучиваю опыт проведения операции «Лесник». Почти все что-то про неё слышали, но в общих чертах без конкретики. Будем учить. – Сто диверсионных групп по пять-шесть бойцов, основное вооружение ПТРД со снайперским прицелом. Группам нарезаются районы действия. Задача огнём из ПТРД уничтожить с большой дистанции, не вступая в бой, два двигателя у грузовиков утром и два после обеда. Планируя операцию «Лесник» штаб Закавказского фронта исходил из этих цифр. Реально в первую неделю операции средний настрел на группу составил 7—8 автодвигателей в сутки. Итого 700—800 автомобилей в день, за неделю – 5—6 тысяч выведенных из строя грузовиков. Это практически весь автотранспорт обычной немецкой полевой армии. Двигатель после попадания крупнокалиберной пули восстановлению не подлежит. Движок надо будет везти из Рейха. И на каком-то транспорте доставлять к подбитой машине. Не говоря о том, что подбитую технику надо чем-то эвакуировать. Если количество групп увеличить в 5 раз – эффект будет пропорционален. Есть интересный нюанс. Из ста групп до сих пор не вышло на связь – три. Скорее всего они погибли. В остальных группах потери составили в целом 15 убитых и 18 раненных. Это из 500 диверсантов. Немцы просто не смогли сразу организовать масштабные одновременные поиски. Для прочёсывания местности одной роты маловато. Лучше батальон. Но возьмём сто рот, по роте на одну ДРГ, для перевозки к месту диверсии необходимо 5—10 авто на роту. Итого 500—1000 автомобилей. Но мы их активно выбиваем. И через пару-тройку дней немцам не на чем перевозить свои поисковые группы. А пешком не набегаешься. Не говорю уже о том, сколько немцы должны на это снять с фронта войск. То есть действиями двух-трёх разведывательно-диверсионных батальонов можно за неделю-две парализовать всё тыловое хозяйство группы армий и серьёзно осложнить снабжение войск на передовой. Далее, про железные дороги. Партизанские отряды сформированные на базе групп осназ должны продолжать диверсионную работу по мостам и подрыву эшелонов противника, подготовка им это позволяет. А вот так сказать самодеятельные партизанские отряды из колхозников и разного рода окруженцев, не в обиду будет сказано, будут нести большие потери при проведении таких диверсий. Поэтому они должны быть ориентированы на простой подрыв рельсов. Обычная граната привязанная к рельсу. Всё равно приводит к остановке движения. Мы в Ростове нашли целый склад специальных ремонтных накладок на повреждённые рельсы для быстрого восстановления пути. Но! Остановка всё равно будет. Полчаса на установку накладки. Если выборочно места подрыва дополнительно минировать противопехотными минами, то после первых подрывов на них ремонтников, немцы будут вынуждены каждое такое место предварительно обследовать на предмет минирования. Это ещё час-полтора. Итого два часа задержки на одном перегоне. А если на следующем перегоне тоже подрыв? Вместо 15—30 минут, перегон будет преодолеваться за два с половиной часа. Интенсивность движения снизится в разы. Немцы будут вынуждены снимать дополнительные части с фронта для охраны путей. Для надёжного прикрытия железных дорог в вермахте просто не хватит солдат. Для партизан же такая тактика практически безопасна. Выбрали любой участок пути где нет немцев. 10—15 минут на минирование и в лес. Ещё одно следствие. На узловых станциях постоянно будут большие скопления обездвиженных эшелонов, что будет являться хорошей, жирной целью для авиации. Уф. Наговорил. Василевский поискал глазами какого-то офицера, нашёл. – Всё слышал. Ты ответственный за претворение в жизнь. Свяжись с Тюленевым. Ему эти «Лесники» уже не нужны. Всех сюда. Пусть передают опыт. Через десять дней надо забросить в тыл групп армий «Центр» и «Север» – пятьсот ДРГ. Всё. Бегом исполнять. Вся ночь прошла в напряжённой мозговой работе, офицеры оперативного управления летали как пчёлы. Головы у всех гудели как улей. Под утро пошли с Василевским в служебную столовку перекусить. За чашкой крепкого кофе рассказал свои мысли про боеприпасы объёмного взрыва. – Мы когда Ростов к обороне готовили, один умелец предложил минировать местность газовыми баллонами. Провели испытания. Один 50-ти литровый баллон с пропаном взрывали накладным зарядом. Взрыв получался так себе. Как от снаряда 75—85 миллиметров. Попробовали баллон подрывать выстрелом. Баллон раскололся но не взорвался. Подрывник по запарке через несколько секунд сделал ещё один выстрел в ту сторону трассирующей пулей. Жахнуло так как будто линкор главным калибром саданул. В общем смысл следующий. Тонкостенный снаряд, раскалывающийся при попадании в препятствие, наполняется горючим газом или летучей аэрозолью под давлением, взрыватель выдаёт искру с замедлением в три-четыре секунды. Осколков такой боеприпас выдавать не будет, но фугасное действие будет отличаться чуть ли не на порядок по сравнению с обычным осколочно-фугасным снарядом того же калибра. Думаю, очень эффективно будет применение по зданиям и укрепрайонам. Василевский задумчиво жевал сосиску и одновременно искал кого-то в зале столовой. Взмахнул рукой. К нашему столику подошёл немолодой уже полковник. – Послушай что генерал-майор рассказывает. Я кратенько повторил. – Свяжись с конструкторами, кто там у нас огнемётами занимается. Озадачь. Пусть проверят. Полковник чуть помялся и спросил меня: – Извините, товарищ генерал-майор, а Вы – Брежнев? Опппа. Слава моя уже бежит по коридорам ГенШтаба. – Да, – говорю, – а в чём дело? – Это не Вы автор рац. предложения по малокалиберным кумулятивным бомбам? Из штаба Закавказского фронта нам пришли бумаги с предложением. Автор указан как полковник Брежнев. Василевский смотрит на меня вопросительно. Ну а что, действительно это я. Рассказал ещё до рейда Васильеву. А он видимо всё оформил и оправил по команде. – Да моё творчество. У немцев кумулятивные снаряды уже есть. Но они очень дороги в изготовлении. Требования же к бомбам гораздо проще. Вполне возможно изготовить бомбу в 3—5 килограмм весом. Ил-2 возьмёт сразу 100—150 таких бомб. Высыпает их над колонной. Думаю штук 5—10 попаданий по технике будет. И эффективность – один самолётовылет – минус десять танков у вермахта. Василевский удивлён. – Изобретатель, – и уже полковнику, – ну и как там эти бомбы? – Уже пробную партию изготовили. Действительно сможем освоить их производство без особых проблем. На испытаниях штурмовик за один заход поражает от двух-трёх до пятнадцати мишеней. – Не забудьте меня позвать на итоговые испытания. Тут к нашему столику подходит колоритная личность. Кавказец, лет тридцати, очень похож на молодого Кадырова, прихрамывает, одет в белые поварские штаны и куртку. – Приятного аппетита, Александр Михайлович. Здравствуйте, товарищ генерал-майор. – А, Рамазан, здравствуй. Знакомься, Леонид Ильич, это наш шеф-повар. Жму руку повару. Хвалю завтрак. – Извините, товарищ генерал, а вы Брежнев? Где-то я уже это сегодня слышал. Ща Василевский ревновать начнёт. – Да, – говорю, – с какой целью интересуетесь, товарищ шеф-повар? – Меня просили Вам передать, что Вам необходимо срочно связаться с Баграмяном. – Ты что с Баграмяном знаком? – это Василевский. – Не, это скорее всего мой зампотыл, он у меня тоже Баграмян, – и оборачиваясь к Рамазану, – а кто просил? – Мне дядя из Баку позвонил. Ну не мне, а на узел связи. Ребята меня позвали. И он сказал что его хороший знакомый очень просит найти генерала Брежнева. – А, дядя у тебя кто? – Замнаркома сельского хозяйства Азербайджана. – Понятно. – Что это значит, Леонид Ильич? – Василевский смотрит на меня с вопросом. – Что-то случилось в бригаде, раз задействовали связи Баграмяна. У них ведь связи с ГенШтабом нет и как со мной связаться не знают. – Тогда пошли на узел связи. Надо срочно разобраться. На узле связи выясняем, что приказ о передислокации бригады в резерв Ставки уже давно отправлен в штаб Крымской группы войск. Несколько минут на прозвон через несколько узлов связи, наконец трубку снимает дежурный по бригаде командир второго батальона. Докладывает. Приказ Ставки получен четыре часа назад. Бригада уже его начала исполнять. Зампотех поехал на станцию вопрос с погрузкой в эшелоны решать. Подразделения сворачиваются, пакуются, готовятся к маршу на железнодорожную станцию. Два часа назад, в расположение бригады приехали особисты Сталинградского фронта и арестовали Хайретдинова по постановлению прокурора ихнего фронта. Корнеев пытается через штаб Крымской группы разрулить тему. Но Артура вроде бы как везут в Ростов. Особисты – настоящие, пять раз перепроверили. Со слов особистов, моему НШ вменяется куча убойных обвинений. Соучастие в организации побега немецких военнопленных, отдача приказа о расстрелах пленных и гражданских лиц и пытки пленных. Раз соучастие, то и на меня дело военная прокуратура завела. Прикол в том что, бригада до сего дня подчинялась Крымской группе войск Закавказского фронта, а с сегодняшней ночи подчиняется напрямую Ставке ВГК, и стояла на стыке со Сталинградским фронтом. И все военнослужащие бригады соответственно – были в зоне ответственности военных прокуроров Крымской группы и ЗакФронта. А сейчас санкцию на арест командования бригады – должна давать Ставка. Но Ростов – это уже Сталинградский фронт. А часть «преступлений» Артура типа там была совершена. Начальник ГенШтаба слушает доклад по второй трубке. Потом начинает раздавать указания подчинённым. Я в шоке. Сталинградский фронт, Сталинградский фронт, чем я им насолил? ЧВСом там Никита Сергеевич, кукурузу ему в задницу, Хрущёв. Сука. Идём к Василевскому в кабинет. Успокаивает – разберёмся. Минут через десять заходит комиссар государственной безопасности 3-го ранга. Василевский знакомит – это Лаврентий Цанава – заместитель начальника Управления Особых отделов НКВД СССР. Следом появляется корвоенюрист Носов – главный военный прокурор РККА. Излагаю суть проблемы. Носов уточняет – чую ли я что за собой. Начинаю излагать. – Единственное что подходит под обвинения – в Тихорецке было захвачено два эшелона, один с ранеными немцами, второй с медперсоналом. Когда исчезла необходимость в сокрытии от немецкого командования факта взятия Тихорецка, все раненные немцы и немецкий медперсонал были погружены в один эшелон и отправлены по железной дороге обратно к немцам в Пятигорск. У бригады, действующей в тылу, не было возможности ими заниматься. И в конечном итоге они все всё равно уже наверное опять у нас в плену. В Ростове был аналогичный случай, только мы раненых вывезли в станицу на нейтральной территории и по действующей телефонной линии сообщили в ближайший к ним немецкий гарнизон в Азов, что б забрали своих. Азов наши уже взяли так что и эти уже опять у нас в плену. В обоих случаях речь шла о рядовых и унтерах вермахта. Офицеры и эсэсовцы ни куда не отправлялись. Это на счёт побега. По расстрелам. Бригада действовала в тылу противника и до установления устойчивой транспортной связи с фронтом просто не имела возможности для содержания большого количества пленных. В это время действовал мой приказ – пленных не брать. В плен брали офицеров и чиновников оккупационных властей, если на допросе выяснялась их ценность для командования, то их не расстреливали. Такой же приказ действовал в отношении полицаев. В Крыму, все сдавшиеся после приказа генерала Маттенклотта о капитуляции немцы переданы в соответствующим фронтовым службам. На счёт пыток. Маттенклотт не хотел зачитывать по радио приказ о капитуляции. Я отрезал ему мизинец. После этого он согласился выступить по радио и зачитал от своего имени приказ немецким гарнизонам в Крыму сдаться. Всего сдалось после приказа около 15 тысяч. Они конечно в большой степени тыловики и нестроевые. Но если бы продолжали сопротивление, думаю тысячи три-четыре наших бойцов мы бы потеряли. Да и только сейчас бы заканчивали освобождение Крыма. Так что на одной стороне был мизинец фашистского генерала, а на другой – несколько тысяч жизней наших солдат. Да и мой особый отдел уже к тому времени на Маттенклотта столько материалов насобирал, что раз на пять повесить его хватит. Какая разница, будет он повешен с десятью пальцами на руках или с девятью? – Сам отрезал? – невозмутимо спросил Цанава. – Сам. – У тебя все в бригаде такие? – За Советскую Власть, кого хошь порежут, – юморю, ещё не понимая чем закончится. – С моей точки зрения ни каких нарушений нет. А по Маттенклотту – товарищ Брежнев явно действовал в состоянии аффекта. Я сейчас же затребую к себе все материалы по этому делу у военной прокуратуры Сталинградского фронта, если там всё так как рассказал товарищ генерал-майор, то дело однозначно закроем, – с расстановкой изрекает Носов. – А, Хайретдинов? – Оснований для его задержания не вижу. Даже если за ним что-то есть, сначала надо получить санкцию на арест в Ставке ВГК. Так что сразу дам команду – освободят. – Пусть в бригаду его вернут, а то в Ростове выпустят и куда ему там? – Лаврентий Фомич, – это Василевский Цанаве, – будь добр проследи по Хайретдинову, пусть не забудут извиниться. И разберись, пожалуйста, кто там решил гвардейскую бригаду резерва СВГК без командования оставить перед ответственной операцией. Они там просто дураки за фашистского палача заступаться или злой умысел присутствует? – Разберёмся, Александр Михайлович. 4 января 1943 год. г. Анкара, Турецкая Республика. Начальник Генерального Штаба Турецкой Республики маршал Мустафа Февзи Чакмак-паша (129) принимал в своём служебном кабинете посла Третьего Рейха Франц Иосиф Герман Михаэль Мария фон Папен унд Эрбсельцер цу Верль-унд-Нойверк. Целью визита посла было заявлено обсуждение вопросов военно-технического сотрудничества. Маршал обрисовал Папену обстановку на англо-турецком фронте. Турецкие войска с момента объявления войны продвинулись на 400—500 километров на юг, почти не встречая сопротивления, и сейчас находились примерно на линии Дамаск – Багдад. Дамаск и Бейрут уже были в руках турецкой армии, но там как раз она и встретила самое большое сопротивление. Сопротивлялись в основном части «Свободной Франции» отряды самообороны еврейских поселенцев. В Ираке турки вышли к пригородам Багдада. Но англичане уходить из города не собирались и турки подтягивали тылы и тяжёлую артиллерию, готовясь к штурму. Восстание турецкого населения Кипра, поддержанное десантами турецкой армии, закончилось успехом. Англичане смогли организованно эвакуировать с острова только часть гарнизона. Греки тоже массово бегут с острова. Не смотря на то, что за неделю удалось взять под контроль территорию чуть не в половину Турции, ситуация не очень радужная. Боёв было мало. Войска больше просто маршировали. И эти марши показали, что с транспортом в турецкой армии всё печально. Транспорта не хватает катастрофически. Очень мало бронетехники. Повезло ещё что у французов и евреев в Сирии и Палестине на вооружении тоже почти нет бронетехники. Иначе бы армия умылась бы там кровью. Мало самолётов всех видов. Хорошо то, что США решили не влезать в англо-турецкую разборку и эвакуируют свои части из Ирака и Ирана. А англичане не решаются в серьёз воевать и отводят свои войска в Египет. Видимо собираются закрепиться по горам на Синае, и считают большей опасностью армию Роммеля. Продолжение наступления грозит слишком растянуть коммуникации, что при остром дефиците транспорта может привести к катастрофе. Любой удар более-менее сильного моторизованного соединения может привести к окружению существенной части турецкой армии. Поэтому Рейх должен помочь Турецкой Республике поставками танков и бронетехники, самолётов и грузовиков. Турция же готова рассчитаться за это поставками нефти с уже находящихся в её руках нефтепромыслов в Ираке и Сирии. Турецкая армия рассчитывает получить не менее 500 танков и 500 бронеавтомобилей, 300 истребителей и 200 бомбардировщиков, 100 транспортных самолётов и 5—6 тысяч грузовиков. – И после этого турецкая армия будет готова вступить в войну с русскими? – спросил Папен. – После этого мы сможем продолжить наступление в Египет. Современная война слишком отличается от прошлой Великой Войны. У нас мало опыта такой войны. Если мы сейчас ввяжемся в драку с русскими, то они нас быстро разобьют. Войска должны получить опыт войны, страна должна подготовиться. Резервисты должны вспомнить с какой стороны винтовка стреляет. Много чего надо, уважаемый. И потом на сколько я знаю позицию президента Республики – он не хочет воевать с русскими. – Давайте, уважаемый Чакмак-паша, про президента поговорим позже. Как начальник генерального штаба, что Вы думаете о войне с Советами, и что для этого необходимо Турции и турецкой армии? – Количество поставок из Рейха надо увеличить в двое, а лучше в трое. – И когда армия будет готова, кстати какую группировку генштаб планировал бы развернуть против России в случае войны? – Если не будет активных боевых действий со стороны Англии, то армии надо месяца два-три на подготовку и освоение новой техники. А на границе с Россией, я думаю можно сосредоточить миллион-миллион двести солдат. Для Кавказа этого должно хватить. – Как Вы считаете, можно как-то изменить позицию президента? – Очень сильно сомневаюсь. Исмет-паша твёрд в своём убеждении. Он не любит русских, но считает что любые войны с Россией никогда не приносили Турции пользы. И только непонятная щедрость русских в 20-е годы помогла сохранить хотя бы осколок Империи. Он считает, что ещё одной войны с русскими Турция не переживёт. – А, Вы, маршал, тоже так считаете?