— Был, когда я к ним присоединился. Когда мне… предложили войти в долю. Рахим был с ними. Он был их водителем. До меня. — С его участием совершалось первое нападение? — Наверное. Мне не говорили. Не рассказывали. — И куда Ильнусов делся потом? — Я не знаю. Нестеров был небритым. На лице следы недавних травм, которые уже заживали. Спортивный пропахший камерой и потом костюм, угрюмый подавленный взгляд. Допросы велись шестой день подряд. На допросах присутствовал адвокат. Предварительно сделку заключили лишь с Нестеровым, и он относительно охотно давал показания. По договоренности с адвокатом, защитник не вмешивался в разговоры, а лишь фиксировал происходящее. Что касается остальных членов банды, задержанных и содержащихся в различных камерах СИЗО, в каждой из которых велась самостоятельная внутрикамерная разработка с помощью агентов оперативной части следственного изолятора, то все они молчали. Кто-то колебался, кто-то выдвигал легенды, кто-то валял дурака — но по делу не говорил никто. — Что значит, не знаю? — прочорчал Расков. — Его полиция задержала? Или он решил соскочить? Или Томилин и Латыпов решили его выгнать? Или захотели от него избавиться? — Я не знаю, — пробормотал Нестеров. — Он просто исчез однажды и все. — И ты ничего не спрашивал? Или спрашивал? Неужели тебе не было интересно? Нестеров поколебался. — Мне сказали, что он уехал. — Куда уехал? — Куда-то. Уехал из города. И больше не появится. Больше я ничего не знаю. — Хорошо. Вернемся к борделю в Балашихе. Как Рахим туда попал? — Он знал тех, кто держит этот бордель. Он там раньше бывал. — Откуда он их знает? — Там работал его брат. — Что за брат? — Мы не знакомы. Я его не видел никогда. Только слышал пару раз про него. Его звали Аман, или Азамат… Как-то так. Точно не помню. — А звонок в ФСБ? Когда вы назвали адрес этого борделя? Чья была идея? — Мне не говорили, чья была идея. Просто Томилин сказал, что надо позвонить. Сказал, что говорить. Остальные уже в курсе были. — Кто совершил звонок? — Коломоец. — Эдуард Коломоец? — Да. — Почему он? — У него язык подвязан. Так сказал Томилин. Они все решили, Коломоец не спорил, не спрашивал, почему. Он был согласен позвонить. — Ты присоединился к банде полтора месяца назад? — Где-то так. Я не помню точный день. Ну, дату. — Сергеева убивали при тебе? Нестеров поморщился. Говорить об этом эпизоде ему не хотелось. — Да. — То есть, ты был за рулем? — Да. — Вы выехали, чтобы просто подстрелить кого-то? Или вы целенаправленно охотились на Сергеева? Какие были инструкции? Нестеров попросил закурить. Расков пододвинул к нему пепельницу и пачку сигарет с лежащей сверху зажигалкой. Нестеров жадно закурил. Выдохнул с придыханием, словно его колотило, хотя внешне эта дрожь никак не проявляла себя. — Нужно было убить именно Сергеева. — Как это удалось? Как вы на трассе выследили именно его? С помощью жучка? — Да. Он был на его машине. — Кто его закрепил и когда? — Я не знаю. Незадолго до этого, наверное. Батарейки в жучке хватает на двое суток и все. — Почему убили Сергеева? — Латыпов, — буркнул Нестеров. — Что — Латыпов? Он приказал? — Ему это нужно было. — Зачем? Что тебе рассказывали? — Не мне, нам. Томилин говорил, что участковый… что он тянул с Сергеева деньги. Тот отказался платить. На своем участке Латыпов несколько таких мест на деньги поставил. Ну, крышу им выставил. Сергеев отказался платить. Тогда Латыпов решил вообще отжать его кафе. — Как? — Он знал, что у Сергеева из родни была только мать. Старая. Если он умрет, кафе будут продавать. Латыпов хотел, чтобы мы вложили деньги в это кафе и забрали его себе. — Зачем? — Это было хорошее место. Так сказал Томилин. Хорошее место на въезде в город. Его можно использовать, как перевалочный пункт. Как склад. — Склад чего? Перевалочный пункт — для чего? — Я не знаю, — Нестеров опустил голову, выдыхая дым. — Мне ничего такого не говорили. Я не знаю всех раскладов. Я был просто водителем. — Ладно. Вернемся назад. В банде люди со всех уголков России. Тольятти, Липецк, Казань, Забайкальский край… Как вы объединились? Ради чего? — Помогали продавать анашу Гоблина. Искали бегунков-дилеров. — И продавали бы дальше. Зачем убивать водителей? — Чтобы… — Нестеров взмахнул рукой. — Чтобы замаскировать убийство Сергеева. Расков откинулся на спинке стула. Протянул руку к сигаретам и тоже закурил. Буравя глазами Нестерова, он холодно произнес: — Я не кретина сильно похож? Ваша банда положила троих до Сергеева и еще кучу народу после, включая сотрудников полиции. Кто будет поднимать на уши весь регион, только чтобы замаскировать убийство одного человека? Ради маленького кафе, которое стоит почти столько же, как и любая машина тех, на кого вы нападали? Не строй из меня дурака, Нестеров. Вмешался доселе молчавший адвокат: — Мы договаривались, Станислав Викторович. — Да, я помню. Но мы договаривались говорить откровенно. Сейчас ваш клиент мне откровенно врет. Будет врать и дальше — никакой сделки не будет. А если шепнуть остальным, что Нестеров пытался сдать их, то все они дружно сделают его паровозом. Нестеров побледнел. Не желая ссориться с сотрудником ФСБ, но помня о долге, адвокат кашлянул: — Станислав Викторович, давайте без угроз. Хорошо? — Я устал, — пробормотал Нестеров, не глядя на Раскова, — мы уже давно тут сидим. Я хочу назад в свою камеру. Когда конвоир вывел Нестерова из допросной, Расков задумчиво покосился ему вслед. Подполковник беспокоился, и ему было о чем беспокоиться. С момента ликвидации последних остававшихся на свободы членов группировки, то есть почти неделю, ситуация не стала яснее. Причины возникновения банды ДТА и, главное, резон нападений и жестоких убийств водителей на трассе М-4, до сих пор были окутаны мраком. Силовики могли только предполагать и строить догадки.