— У нас нет плана здания. Судя по вашей информации, у этого Гоблина наверняка есть оружие. Так что рисковать не стоит. Сначала проведем разведку. — Ошибки с адресом быть не может? — встрял сидевший на соседнем ряду Рябцев. Расков уверенно мотнул головой: — Этот Гоблин перехитрил сам себя. Контакт через интернет — да, отличная штука. Засечь не так просто, как мобилу. Но его аккаунт открыт одновременно на двух устройствах. На компьютере и телефоне. А еще аккаунт активен — наш Гоблин постоянно с кем-то переписывается. — Ничего удивительного, — отозвался Бегин. — Если верить тому, что мы знаем, Гоблин распространяет наркоту чуть ли не во всем Юго-Восточном Подмосковье. — Компьютер мы пробили по IP-адресу, — продолжал Расков. — У него там стояла какая-то хитрая защита от проверки ай-пи, но наши технари ее обошли. Знаете, как? Они отправили Гоблину приглашалку в друзья. От одного из своих фейковых аккаунтов. — Фейковых? — удивился Рябцев. — Дайте догадаюсь. Полуголая девица, которая не прочь со всеми? Я всегда знал, что такие странички висят не просто так. Расков ухмыльнулся, ничего не ответил на пассаж опера и продолжил: — Гоблин отреагировал сразу. Внес аккаунт в игнор. Осторожный, но глупый. Потому что зацепить его можно на любом действии, в том числе на этом. Так его и вскрыли. Компьютер находится в коттедже на юго-востоке Раменского. С сотовым еще проще, там дело техники. По данным геолокации, сотовый телефон, с которого он подключен к своей страничке в сети, находится в том же квадрате. Все завертелось сразу после отправления Бегина и Рябцева из Лакинска в обратную дорогу. Пока опер вел автомобиль, нарезая километры трассы по пути в Домодедово, Бегин созвонился с Расковым. Пришлось продиктовать адрес странички Гоблина — вплоть до каждой цифры в его ID. Но технари контрразведчиков не подвели. Когда Рябцев и Бегин подъезжали к Домодедово, Расков уже отзвонился и объявил о начале операции. И завертелось. — Чей дом? — спросил Рябцев. — Некто Черепанов Павел Афанасьевич. Бизнесмен. По нашим базам не проходит. Один из оперов шагнул в кабину к водителю, после чего, вернувшись, бросил подполковнику: — Пять минут. Расков кивнул и схватился за сотовый. — Четвертый, подключаем вертушку. Выйдет на квадрат, пусть докладывает. — отключившись, он пояснил пассажирам: — Вертолет идет из Москвы, у нас площадка на юго-востоке. Как раз где-то пять минут лета до Раменского. Бегин не ответил. Расков потеребил сотовый телефон в руках, покосился на следователя. Приблизившись к нему, сказал: — Я подозревал, что это ложный след, с самого начала. Я про бордель в Балашихе. Но нужно было тщательно отработать все, любую информацию. Это наша работа. — Бегин пожал плечами. — Думаете, я заигрался в экстремистов? Помните, что я вам говорил про тренировочный лагерь в Поволжье? А это ведь только крохотная зарисовка. Есть и другая информация, закрытая. Которую я не могу сообщить даже вам. То, что мы делаем на поверхности — это только вершина айсберга. Как всегда. — Балашиха совпала с общей картиной? — Мы уцепились за ячейку, потому что мы ищем ячейку. У нас оперативная информация. Различные группировки под наблюдением и на контроле. Десятки подозреваемых на прослушке. Ячейка есть. Бегин промолчал. Миниатюрная колонна подъезжала к Раменскому. Расков двинулся к кабине водителя и следил за дорогой, указывая точное направление. За окном поползли жилые высотки, офисы, магазины. Затем фургон несколько раз повернул, пока не выехал на широкую дорогу, уходящую за территорию поселка. Вдоль обочин потянулся сектор индивидуальной застройки. Старые частные дома, скромные коттеджи, дорогие особняки. Дом Гоблина был монолитным двухэтажным каменным исполином с жилой высокой мансардой. Крыша дома виднелась из-за высокого и непроницаемого каменного забора, по квадрату опоясывавшего дом и крупный дворовый участок перед ним. Черные непроницаемые ворота и металлическая дверь в заборе справа от ворот. Над дверью висела камера наблюдения, смотревшая вниз и вправо — чтобы охватить не только визитеров, стоявших у двери, но и территорию перед воротами особняка. Фургон замер на углу, в полусотне метров от резиденции Гоблина. Расков в бинокль внимательно изучал подступы к дому. — Дымченко, Аманов, блокируем улицу. Одна из машин оперативников в штатском дала задний ход и развернулась на дороге, перекрыв подступы к месту проведения операции — она встала поперек проезжей части сразу за перекрестком. Вторая машина вынырнула из-за угла на противоположном перекрестке и также перекрыла движение. Сотрудники вышли, готовясь вербально объяснить желающим, почему им нельзя проехать. Разумеется, дежурными фразами, не имеющими к происходящему никакого отношения. На операх были синие ветровки с желтой аббревиатурой «ФСБ» на спине, что снимало все возможные вопросы. — Второй, что у вас? — Объект напротив, — хрипнула рация. — Хорошая позиция. — Выдвигайтесь, — согласился Расков. — Доложите сразу. Под объектом напротив подразумевался трехэтажный недостроенный каменный дом почти напротив коттеджа Гоблина. — Группа один, на позицию. Фургон спецназа обогнул квартал и встал справа от домовладения Гоблина — камера наблюдения смотрела от него, и можно было не бояться засветиться на мониторе. Двое бойцов со снайперскими винтовками проникли на территорию недостроя напротив, перемахнув через забор на участке, закрытом от посторонних глаз развесистым деревом. Они взмахнули по лестнице недостроя. Один занял позицию на третьем этаже, второй поднялся на крышу. Установка винтовок, наведение фокуса, обзор. — Один-один, на позиции. — Один-два, на позиции. — Доложите, прием. — Задняя стена забора, черный ход. Как слышите. — Понял вас. Группа три, выдвигаемся на точку два, как понял. Четверо бойцов змейкой бросились вдоль каменного забора особняка. Ведущий боец отслеживал возможное наличие камер наблюдения. Они обогнули стену и заняли позицию у черного входа во двор Гоблина. Доложили в эфир. Где-то высоко в небе показался вертолет. Машина не стала приближаться к коттеджу, кружа в добром километре левее. — Первый, на месте. Выдаем картинку. Расков и опера уже были у монитора, на который начала транслироваться картинка с установленной на вертолете камере. С высоты птичьего полета внутренняя территория двора была видна, как на ладони. Дом занимал центральное место. Позади дорожка к беседке. Небольшой сад позади. Узкая дорожка вела к заднему выходу со двора, к двери, которую снаружи уже облепила группа бойцов. Между центральными воротами и особняком с левой стороны двора был навес из пластика сферической формы, под которым виднелась задняя часть укрытого от солнца здоровенного пикапа. С правой стороны двора тянулось деревянное строение. — А это что? Тут гараж, а здесь что? — Баня? — предположил один из оперов. Расков взялся за рацию. — Внимание всем. Есть картинка. Группа один, докладывайте. — Нет движения, прием. — Группа два, выдвигаемся на позицию. Из окон фургона, откуда Бегин следил за разворачивающимся снаружи действом, было видно, как цепочка людей в черной униформе, в шлемах и с автоматами, двинулась к углу забора. Головной боец нес тяжелый бронированный щит с прозрачным узким окном-бойницей, затянутой бронированным закаленным стеклом. Прижимаясь к стене, они подкрались почти вплотную к входной двери на территорию и замерли под камерой. Еще шаг — и головной мог попасть под угол обзора. — На месте, как поняли. — Готовность один. Первый? Бойцы замерли в ожидании. Головной закрывался щитом, хотя их позиция была прикрыта снайперами из дома напротив. Бойцы номер два и номер три готовили таран, номер четвертый снял с плеча дробовик со спецпатронами на случай, если дверь окажется крепче ожидаемого. — Все готовы? — зачем-то уточнил Расков. — На местах. Ждем команды. Все было готово к штурму. Бегин посмотрел на часы: 17.03. Рябцев пристально следил в окно за притаившимися под камерой наблюдения черными силуэтами бойцов. Глаза Раскова бегали по экрану монитора, изучая территорию двора и ища возможный подвох. Подвоха не было. В этот момент эфир прорезал голос снайпера: — Есть движение! Опускаются ставни! — Повторите? — Фасадная сторона дома, одновременно закрываются металлические рольставни на всех окнах! — Что за черт?.. А потом движение появилось и на мониторе. Камера, установленная на парящей где-то высоко вертушке, зафиксировала, как из строения во дворе, похожего на баню, выскочил человек. Он бежал к центральному входу в дом и что-то кричал. — Что это?! Кто слышит, доложите! — Первый, объект бежит к дому. У него оружие. Как слышите? Повторяю, объект вооружен! — Они знают о нас! — это был боец из группы у центральных ворот. — Объект кричит «Атас, менты!» Как слышите? Расков выругался и рявкнул в эфир: — Начинаем! Вперед, пошел-пошел! Стрелок был в десятке метров от дверей коттеджа, когда металлический таран обрушился на дверь. Стрелок резко обернулся на звук. Раздался второй удар, который пришелся, как и первый, в область замка. Дверь деформировалась в районе замка, что-то упало — она не выдерживала ударов. Стрелок заорал и, матерясь, со всех ног пустился назад, к деревянному строению. — Объект уходит назад, прием! — Объект на прицеле! Таран не справлялся. Бронебойным зарядом из дробовика один из бойцов вышиб замок, и дверь с грохотом распахнулась, пропуская штурмовиков на территорию.