— А теперь задание номер два! — сияла ведущая с микрофоном. — Сейчас каждый из вас получит по листку бумаги и карандашу. Ваша задача — нарисовать свой автопортрет. Но! Использовать можно лишь геометрические фигуры. Да-да! Вам интересно? — Безумно, — буркнул себе под нос Рябцев. Вика цыкнула на него и, расплывшись в широкой улыбке, снова заинтересованно уставилась на ведущую. Рябцев потянулся к бокалу вина и сделал глоток. Краем глаза он за соседним столиком увидел мужичка, который с несчастным видом также тянул пойло из стакана. Рябцев коротким жестом приподнял бокал, приветствуя единомышленника. Тот кивнул и сделал то же самое. «Чокнувшись» на расстоянии, они выпили. — Фигуры следующие! Треугольник. Квадрат. Круг. Прямая линия. И зигзаг. Только эти фигуры! Итак, всем все понятно? Тогда — начали! Вика принялась рисовать. Рябцев хмыкнул, косясь на ее старательные каракули, обреченно покачал головой и лишь подлил себе вино. Затем была музыкальная пауза. Какой-то бородатый упитанный тип — его представили директором аналитического отдела — под шквал аплодисментов взялся за микрофон. Заиграла какая-то популярная музыка, и старший аналитик забасил в микрофон: — Про отдых и сон позабыв, мы строили бизнес с нуля! Шторма нашей фирме пережить удавалось, а также дефолты рубля! Десять лет командой чудо творить, и всегда верным клиенту быть! А теперь все вместе: «Легион-М»!.. — О господи, — простонал Рябцев и принялся выбираться из-за стола. Вика схватила его за руку, и Рябцев шепнул: — Пойду покурить. В курилке несколько дамочек в пышных платьях и со слоями косметики на лице курили и что-то громко обсуждали, хохоча и перебивая друг друга. — А помнишь, как она с генеральным в лифте застряла? — Ахаха! — Потом локти кусала, когда он за бухгалтершей стал ухлестывать! «Дура, — говорит, — я ж его прям там могла охомутать!» Хахаха! Через полчаса Рябцев почувствовал, что захмелел. Конкурсы и прочие корпоративные забавы его уже так не напрягали. И хоть он даже не думал участвовать в чем-либо, смотрел с интересом, а пару раз даже расхохотался. Примерно через час начались танцы. Рябцев как раз в очередной раз был в курилке, когда все началось. А вернувшись, обнаружил, что его жены нет за столом. Рябцев плюхнулся на свое место и, поискав Вику глазами, обнаружил ее на танцполе. Она вытанцовывала с тем самым рыжеватым типом, который сразу не понравился Рябцеву. Рыжий и Вика танцевали и при этом умудрялись о чем-то говорить — чтобы не перекрикивать рев музыки, рыжий постоянно приближался к Вике и говорил ей на ухо. Вика много смеялась. Рябцев стиснул зубы, не сводя с них глаз. Тип так и вился вокруг нее, хотя рядом были и другие танцевавшие женщины. Судя по Вике, ей это нравилось. Один раз она запрокинула голову, смеясь. И постоянно поднимала руки, демонстрируя типу свои подмышки. Рябцев не был дураком и знал, что эти невербальные сигналы могут означать. А могут и не означать — но сейчас он был уверен, что означают, и еще как. Мысленно матерясь, Рябцев потянулся за бутылкой вина. Настроение улетучилось. Ему захотелось пойти и дать в рожу этому рыжему типу, чтобы зубы на пол полетели. Рябцев вылил в бокал остаток вина — как раз до краев — и выпил его залпом. Они танцевали несколько песен подряд. Все время вместе. Что задело Рябцева больше всего — все это время Вика ни разу не посмотрела на их столик, на мужа. Ни разу не проверила, здесь ли он. Ни разу не махнула ему рукой — мол, давай, Володя, присоединяйся, потанцуем. Рябцев набрался уже прилично. На танцполе были и другие люди, но теперь Рябцев не замечал больше никого. Только Вику и рыжего типа. Рябцев доливал себе вино, выпивая его почти разом, и тут же наливал себе еще. И не сводил глаз с Вики и ее партнера по танцам. В памяти опера вспыхнуло снова все то, что он так тщательно гасил и удалял на второй план, на дальнюю полку. Вика изменила ему, нанеся удар в самое сердце. С кем, Рябцев не знает до сих пор. А что если…? Наконец Вика, все еще смеясь, направилась к столу. Рябцев вскочил. Он не собирался сидеть рядом с ней и делать вид, что ничего не замечает. Но и закатывать прилюдный скандал тоже не мог — Рябцев еще не настолько напился, чтобы не контролировать себя. Вставая, Рябцев задел бедром стол, и с того полетели стоявшие на краю бутылка и бокал. Бутылку он поймать успел, а вот бокал разлетелся вдребезги. Все смотрели на него. Кто-то подбежал, тараторя: «Все в порядке! Не обращайте внимания! Сейчас все уберем!». Не видя никого, Рябцев решительно двинулся в сторону заветной курилки. Ноги почему-то плохо слушались — Рябцев словно наблюдал за собой со стороны и увидел, что он, оказывается, шатается. Все-таки набрался. Вика схватила его за руку и что-то заговорила. Рябцев расслышал только «Ты в порядке?». Рябцев выдернул руку и, следя за тем, чтобы его больше не занесло, решительно продолжил свой путь. Что было потом, он помнил смутно. Курилка. Туалет. Бутылка вина, которую Рябцев пил в курилке прямо из горла, куря одну сигарету за другой. Тот самый несчастного вида мужичок, которого Рябцев выцепил неизвестно где и что-то пьяно говорил ему. — Вот ты женат? Жена тебе изменяла, нет? А ты? Вооот. Потому что мы, мужики, мы как собаки. Верные. — кажется, Рябцев лез к нему обниматься. — А бабы… Они как… Ну ты понял, да? Какой козел придумал эту херню, что мужикам лишь бы под юбку к кому залезть? Может, бабы и придумали, а? А потом Рябцев вдруг как-то оказался на улице. Вика, злая, со стиснутыми зубами, шла рядом. Они двигались через парк в центре Домодедово, срезая дорогу на пути к дому. — «Володя, только не опозорь меня»! — едко пищал Рябцев, пародируя голос Вики. — Конечно, тебя нельзя позорить. Меня, б… дь, можно! Я же один раз утерся, могу и дальше утираться, да? Мне в рожу харкают, а я утираюсь и живу дальше! Так ты считаешь? — О чем ты вообще говоришь?! — простонала Вика. — О чем? О чем?! Ты и этот рыжий п… дор — это что было? Это не позор? — Рябцев махал руками и сжимал кулаки. Ему хотелось врезать куда-нибудь, что-нибудь сломать. Боль, обида и огромное количество вина требовали выхода. — Я сижу там как черт, а ты с ним ржешь, вьешься вокруг него как… как кошка! Вы шушукаетесь, он чуть ли не раздевает тебя! И как будто вы одни там! Ты на меня за эти полчаса не посмотрела ни разу! Для этого ты меня сюда потащила? Для этого? Чтобы в душу опять насрать?! — Какие полчаса! Володя, ты нажрался, вот тебе и мерещится! Ничего не было! — Я ничего не выдумываю! — Господи ты боже мой! — Вика в бессилии закатила глаза. — Это просто коллега! Мы просто танцевали! Это корпоратив, там так делают! Люди танцуют и веселятся! Что с того? Ну паранджу на меня надень, тебе легче будет? — Может, лучше пояс верности? А ключ выкинуть нахрен с моста какого-нибудь? Вика широкими глазами посмотрела на него. — Ты мне не веришь? — Я тебе верил! — загрохотал Рябцев. — Верил! А ты наставила мне рога! Ты, б… дь, как думаешь, верю я тебе сейчас или нет? — Володя…! — Ты с ним спишь? Давай, признайся! Я не удивлюсь уже даже! Спишь с ним, да? Это он, тот самый твой Вадим? — Его Игорь зовут! Опять Вадим! Господи…! Вадима нет, это было… один раз, это было давным-давно, я сто раз объясняла тебе, извинялась! Нет никакого Вадима! И я тебе не изменяю! Я просто танцевала с коллегами! — Хватит! Я все видел! Не оскорбляй мой разум, ясно? Я ВСЁ видел! Я ору, но я имею на это право! Я тебе не изменял ни разу, потому что я женился, чтобы спать с женой, а не как ты — трахаться со всем, что шевелится! — Рябцев, проходя мимо урны, не выдержал и с силой пнул ее. Чуть не упал. Урна загрохотала, но устояла. — Что, Вика, не нравится? Тогда вали нахер к своему рыжему! Вперед! И Вика ушла. Пока Рябцев готовился врезать по урне еще раз, она двинулась вперед по парковой аллее, в темноту, и через десяток метров расстаяла в ночи. Лишь был слышен затихающий стук ее каблуков по асфальту. Рябцев оставил урну в покое. Все настроение что-то бить, ломать и крушить пропало разом. Рябцев увидел скамейку рядом. Тяжело опустился на нее. Достал пакет табака. Половина пакета просыпалась. Рябцев выматерился, но продолжил свое занятие. А потом закурил, сидя в одиночестве в темном парке и проклиная свою жизнь. Глава 15 «Шевроле» стояла у обочины, вспыхивая габаритными огнями, как новогодняя елка. Огни аварийки отражались от металлического бортика дорожного ограждения, отделявшего едва освещенную трассу и лес, где царила полная мгла. Мимо проносились автомобили, от легковушек до грузовиков. Никто даже не думал притормозить — наоборот, некоторые лишь набирали скорость, чтобы как можно быстрее позади оставить автомобиль с включенной аварийкой и чуть приоткрытой водительской дверцей. А потом привычный шорох шин с дороги вдруг усилился. Прорезая темноту ярким светом фар, слепившем глаза, рыча двигателями, на трассе словно из ниоткуда появились спортивные машины. Белые, желтые, красные, черные, некоторые с надписями на кузове, другие с агрессивными узорами. Несколько машин встали вплотную к «Шевроле», блокируя возможность к отступлению. Основная колонна автомобилей — сколько их было здесь? Двадцать? Тридцать? Больше? — вроде бы проносилась мимо, но затем вдруг резко, как единый организм, встала, полностью заняв крайную правую полосу, насколько хватало взгляда. В ослепительном свете фар вдруг появились силуэты людей. Десятки людей, которые быстро обступали «Шевроле». Из-за машины выглядывал деморализованный мужчина. Пожилой, лет 55–60, он испуганно и растерянно щурился, взирая на обступавшие его тени. Рефлекторно чуть вскинул руки и присел, увидев ружья в руках некоторых. — В чем проблема? Случилось что? Заслоняя своей спиной слепящий свет фар, перед пожилым мужчиной вырос небритый здоровяк внушительного вида. — Что такое? — залепетал водитель, пытаясь собраться, но не в силах это сделать. Его взяли в огромное плотное кольцо ночью посреди трассы люди с оружием. Это выбьет из колеи кого угодно. Но здоровяк поспешил заверить: — Вы только не волнуйтесь, хорошо? Мы нормальные ребята. Что случилось? — Да вот… Водитель махнул рукой. Федор шагнул за машину — Нос и Волков, сжимая в руках помповые ружья, держались позади, но не отставали — и увидел наконец, в чем дело. За машиной, невидимый с трассы, стоял ребенок. Парнишка лет 10. Он сплевывал в обочину. Вымученным взглядом, в котором проглядывался и страх, и стыд, и плохое самочувствие, он уставился на Федора. Тот все понял. — Пацана что ли укачало? — Да вот… И полтинника не проехали… — Вы б ему дали что-нибудь от укачивания, раз ему в машине плохо. Вы вдвоем, больше никого? — видя взгляд мужчины, Федор повторил: — Не волнуйтесь, говорю. Мы не бандиты. Все нормально, расслабьтесь. Вдвоем едете? — Вдвоем. — Откуда сами? — Из… Воронежа. — Домой едете? — пожилой водитель кивнул. — Оружие есть? — У меня? Нет, вы что, откуда…! Несколько теней с фонарями уже обступили машину, светя через стекла внутрь салона «Шевроле» и изучая его содержимое. — Можно в багажник заглянуть? Ничего страшного, гляну и все. Водитель кивнул и поспешно распахнул крышку багажника. Федор посветил фонарем внутрь, пошарил рукой, проверяя. Запасное колесо в чехле, пара сумок — наощупь, оружия внутри не было — чехол с инструментами. — Личные вещи только? Ни оружия, ничего такого при себе? — повторил Федор, внимательно косясь на лицо водителя. Но волнения от повторного вопроса не было. Лишь страх перед ситуацией в целом. — Ладно. У нас просто убийства участились на этой трассе. Может, вы слышали? Вот мы и занимаемся этим вопросом. Мужчина поспешно кивнул. Федор захлопнул багажник. Посмотрел вперед, туда, где трасса уходила в никуда, постепенно сливаясь с черным звездным небом. — До Воронежа далеко. Знаете, что. Запишите-ка мой номер. Пишете? — когда водитель послушно достал старенький мобильник, Федор продиктовал ему 11-значный телефон. — Готово? Хорошо. Паниковать особо не нужно, но вы бдительны будьте. Если за вами кто-то увяжется, или вдруг колесо проколете, или еще что-то непредвиденное и подозрительное… Сразу набирайте меня. Постараемся помочь. — Хорошо, — пробормотал мужчина, так ничего и не понимая. — Спасибо… — Ладно. Если потревожили — извините. До свидания. Здоровяк шагнул назад, и слепящий свет десятков фар от беспорядочно натыканных впереди машин скрыл его. Слышен был только зычный голос: