— Что там за происшествие? — подозрительно осведомилась миссис Кемпбелл. — Неужели такое серьезное, что ты должна в праздник работать? — Э-э-э… внезапная смерть. Может быть, связанная и с другим делом. Слушай, мам, так работает полиция. Что-то случается. Приходится разбираться. Это не всегда бывает в удобное время. — Знаю, работа важная, — вздохнула мать, — но никогда нет свободного времени. Мы тебя почти не видим. Все-таки хочется, чтобы ты работала поближе к дому. — Я получила хорошее назначение. Обладаю реальной ответственностью. Если удастся справиться, не испортив послужной список, нынешнее расследование пойдет на пользу, правда? — Конечно, дорогая, — согласилась мать, толком не понимая, о чем идет речь. Разъединившись, Джесс даже удивилась своему огорчению. Подошла к окну, распахнула. Квартира расположена в небольшом квартале, выстроенном на месте бывших зерновых складов. Окно выходит на скучную улицу с облупленными викторианскими домами, в которых живет по несколько семей, судя по числу мусорных баков в неопрятных крошечных двориках. Квартирка, хоть и рассчитанная на лилипутов, все-таки обеспечивает определенное уединение. Но это не дом, как и любое снятое на время жилье — не настоящий дом. Постоянно чувствуется, что это еще чье-то пристанище. Джесс всегда для удобства снимает квартиры, хотя знает, что надо решиться на покупку. Подняться на ступеньку в иерархии собственников, как говорится. Приехав в Бамфорд, она задумалась об этом серьезней прежнего — до такой степени, что поглядывает на витрины агентств недвижимости. Хотя дело будет нелегкое. Цены на приличное место заоблачные. Собственно, приобретать просто квартиру не хочется. Она мечтает о маленьком домике. Большой сад не нужен — нет времени. Торчать в деревне тоже ни к чему, надо, чтобы рядом были магазины, куда можно заскочить за молоком, за готовой едой в случае необходимости, ибо готовить тоже некогда. Она отошла от окна, огляделась вокруг с нарастающим неудовольствием. Похоже, комнату обставили лишь для того, чтобы сдать. Все дешевое, кое-что из секонд-хенда. На кофейном столике круги от стаканов с выпивкой, оставленные прежними жильцами. На напольном покрытии некрасивое пятно от пролитого карри. Возможно, эта мысль толкнула ее на кухню размером со стенной шкаф, где едва повернешься. В холодильнике немного масла, упаковка сыра, полбутылки белого вина, откупоренного вчера вечером. Сидя в одиночестве перед телевизором, попивая вино, глядя сериалы, сошедшие с производственного конвейера, где их собирают из готовых стандартных деталей, понимаешь, что твоя личная жизнь — вообще никакая не жизнь. Существование. Двухдневное общение с приехавшим братом только усугубило ощущение одиночества. Джесс с силой захлопнула дверцу холодильника. Надо пойти куда-то, прикупить продуктов, бекона, яиц. На готовых блюдах не продержишься. Мусорная корзина битком набита фольгой. Рацион нездоровый. Она отвыкла готовить настолько, что мать была бы в шоке. Поэтому вспомнился недавний разговор. Конечно, хочется быть с родными. Легко представить, что там происходит. По словам матери, все были в церкви. Готовится обед. Мысленно слышатся аппетитные ароматы, плывущие с кухни. Скорей всего, ростбиф. Или курица. Нет, при Саймоне мама наверняка купила хороший кусок говядины. По такому случаю выставлен лучший фарфоровый сервиз. Конечно, хочется посидеть среди них и просто нормально поесть. Но это невозможно, и все. В двадцать девять лет поздновато тосковать по родительскому дому. Поэтому она строго себе приказала выбросить это из головы. Прогоняя заманчивые картины, съела два сливочных шоколадных яйца, привезенные братом, потом села в машину и поехала в региональное управление. Там пусто, народу гораздо меньше обычного, только унылая дежурная бригада, вынужденная работать, когда у всех пасхальные каникулы. Выделенный Джесс кабинет прежде принадлежал инспектору Пирсу, с которым она никогда не встречалась, но о котором слишком много слышала. Пирс забрал свои вещи, оставив только моментальный снимок хорошенькой девушки со щенком на руках. Либо подружка, либо жена, решила она, найдя фото в ящике стола. Сунула его в конверт, думая отослать ему, да пока еще не удосужилась. Кроме того, остался скорбный пыльный кактус с паучком, поселившимся в центре. Джесс его вытряхнула, приложила все силы, чтобы оживить растение, но особых надежд не питала. Кактус словно хотел умереть. Она налила воды из кулера, запив липкую сладость яиц, и взялась за работу. Самое тошнотворное в любом следствии — составление рапортов и протоколов, отнимающее уйму времени, но необходимо закончить отчет о субботних событиях. Для точности Джесс открыла блокнот, где в тот день по минутам описывала свои действия, мысли и предположения. И нахмурилась над заметкой об обнаружении почти стертого отпечатка протектора. Сержант Джинни Холдинг, которой поручено сравнить его с колесами автомобилей, принадлежащих членам семьи Дженнер и всем, кто был в доме или заезжал на территорию имения, до сих пор где-то там выполняет задание. В список входит и синий «фольксваген-гольф» погибшей девушки. А в числе заезжих машин, разумеется, автомобиль самого суперинтендента Маркби. Он знает, что его шины будут проверены вместе со всеми прочими. Будем надеяться, Холдинг к утру понедельника представит отчет. Джесс перечитала написанное. Надо срочно еще раз поговорить с Дженнерами. То есть еще раз с Джереми и впервые с Элисон. Прошлым вечером она съездила в Овервейл, сообщив Джереми Дженнеру, что его дочь погибла от колотой раны. Он был явно потрясен, хотя внешне этого не показал, но при просьбе о встрече с миссис Дженнер взорвался. «Вам известно, что врач дал ей успокоительное. Она и завтра не придет в себя, а как только в голове у нее прояснится, я буду вынужден объявить, что Фиону закололи. Ей понадобится время, чтобы оправиться от шока. Вдобавок я пытаюсь связаться со своей бывшей женой, матерью Фионы. Тоже чертовски трудное дело. Что ей сказать? Как объяснить? Приезжайте в понедельник». Мистер Смайт, напротив, не скрывал потрясения, без конца повторял, что должен был отправиться вместе с девушкой на пробежку. Он последним видел убитую. Интересный молодой человек, подумала Джесс. Чувствуется, что за небрежной внешностью и расхлябанными манерами кроется острый проницательный ум. Смайт не дурак. Птица высокого полета из МИДа. Есть вероятность, которую надо исследовать, что между ним и Фионой существовали романтические отношения. Очень важно, что он указал время: десять минут девятого. Вполне разумно для утренней пробежки. И совсем неразумно для незаконного вторжения в частное владение. В такой час грабители и злоумышленники спят дома в постели. Или нет? Может, Фиона столкнулась с преступником, выбравшим столь ранний час в надежде, что никто его не застанет? Джесс сделала на этот счет пометку в блокноте. Надо проверить, не грабили ли недавно другие богатые дома в округе, не проникал ли кто-нибудь на территорию других усадеб. Фиона… Необходимо побольше узнать о Фионе. Но прежде об Элисон, получательнице подметных писем. — Я утрачиваю преимущество, — пробормотала Джесс. — Если это убийство, тогда время жизненно важно, а я тут торчу, составляю отчеты, жду встречи с мачехой, которую уже обвиняли в убийстве и теперь забрасывают угрожающими письмами. Джинни тратит время на след от покрышки, который, возможно, оставлен неделю назад… Есть все основания для отчаяния. Каждому полицейскому известно, что через семьдесят два часа след остывает полностью. Впрочем, на столе появился новый материал в виде двух папок. В верхней, самой тонкой, содержатся краткие сведения о полученном Элисон анонимном письме. Вторая толще. Джесс открыла ее с любопытством. Видно, текст получен по факсу. Речь идет о старом судебном процессе по делу об убийстве. Обвиняемая: Элисон Харрис. Волосы на голове встали дыбом. Джесс позабыла о сожалениях, что она не дома с родными, а работает в праздники, и перестала злиться на промедление из-за бумаг. В папке лежала также адресованная ей записка, краткая и деловая. От суперинтендента. «Элисон Харрис ныне Элисон Дженнер. Эти материалы использует автор анонимных писем. Пока никто не догадывается, каким образом он (или она) связал Харрис с Дженнер». Джесс задумчиво глядела на записку. Редкостная дотошность — «он или она». Никаких необоснованных предположений! И начала читать. Через полтора часа, с перерывом на неописуемый кофе из автомата в коридоре, она включила компьютер и принялась излагать свои мысли. «Обстоятельства смерти Фионы Дженнер определенно напоминают смерть Фреды Кемп в 1978 г. и наводят на предположение, что автор угрожающих писем причастен к убийству Фионы. Один аспект защиты Элисон Харрис внушает сомнения. Конечно, невозможно оспорить чек с указанием даты и времени, а также положительное опознание со стороны служащего заправки. Однако молодой человек видел Элисон всего раз, и то мельком. Мог перепутать с кем-то похожим. Не было ли у нее сообщницы того же возраста, в такой же одежде, с такой же стрижкой и пр.? Перед отъездом из Корнуолла Элисон могла с ней встретиться, обменяться машинами, затем вернуться к коттеджу и убить Фреду Кемп вскоре после того, как велосипедисты в час дня в последний раз видели ее живой. В это же время сообщница остановилась на бензоколонке, поболтала с кассиром, чтобы тот наверняка ее запомнил, и получила чек. Конечно, для этого необходимо с абсолютной точностью рассчитать время, но вдвоем вполне можно справиться. Кстати, в таком случае встреча велосипедистов с мисс Кемп возле коттеджа не подкрепляет, а подрывает алиби Элисон. Она могла подъехать, разминувшись с велосипедистами всего на несколько минут. Признаю, нет свидетельств. Из теории возникает вопрос: где сообщница? Почему согласилась помогать убийце? За деньги? Элисон унаследовала теткин капитал. Возможно, теперь сообщница где-то поблизости, пишет письма с угрозами, так как потратила полученные двадцать пять лет назад деньги и надеется с помощью шантажа пополнить свой банковский счет. Против этого говорит тот факт, что автор писем не требует денег. Однако мы видели всего одно письмо, а насчет содержания остальных верим на слово Элисон Дженнер». Джесс перечитала написанное, распечатала, старательно сложила и сунула в сумку. Это ее мысли, ее идеи. Она унесет их домой и будет пережевывать. Это ее первое дело на новом месте. Надо сделать его хорошо. Направившись к двери, она задержалась у кактуса. Все такой же поникший, увядший. Кактус без будущего. Кактус из прошлого. Она схватила горшок с цветком и выбросила в мусорную корзинку. Потом поехала домой и съела оставшиеся шоколадные яйца. Глава 6 В понедельник утром открывшийся перед Джесс Кемпбелл вид на Овервейл затуманила тонкая пелена дождя. Такой дождь кажется слабым, но за пару минут прохватывает до костей, как выяснилось при выходе из машины. Несомненно, садовники счастливы. Она вошла в дом с неприятно намокшими волосами, мельком увидела в зеркале усеянное каплями лицо, вытащила платок и поспешно утерлась, прежде чем пройти следом за миссис Уиттл к гостиной. Экономка поздоровалась хриплым шепотом, словно дом посетила не смерть, а болезнь. Разумеется, горе можно назвать болезнью. У него есть симптомы. Больной валится с ног. Нужно время, чтобы оправиться. Остаются шрамы. Но от горя нет лекарства. Больше того, оно ощутимо присутствует. Чувствуется уже в прихожей. Видно и без заплаканной шепчущей миссис Уиттл. Поэтому Джесс попросила не докладывать. Она стукнула в дверь, назвалась и вошла. В лицо сразу пахнуло теплом от трещавшего в топке полена. Несмотря на траур в доме, атмосфера на первый взгляд радостная. Приветливая, гостеприимная обстановка. Рядом с этим веселым уютом съемная квартира кажется особенно омерзительной. В углу стоит кабинетный рояль — интересно, кто играет?.. Старый лабрадор Бет, растянувшийся перед камином, поднялся, прошлепал осмотреть незнакомку. Джесс погладила его по голове, он завилял хвостом — проходи! — Жаль, погода испортилась, — сказал Джереми Дженнер, следуя за собакой. Либо не заботится о благополучии сада, либо это традиционное британское вступление к беседе. — Миссис Уиттл на месте? — спросил он с заметной критической ноткой. — Я просила не докладывать. Не нарушены ли какие-то светские приличия? Черт побери, она инспектор полиции, а не какая-нибудь побрякушка-соседка! Но Дженнер прошагал мимо в холл и повысил голос: — Миссис Уиттл! Если вам не трудно, подайте нам кофе. «На месте миссис Уиттл я бы ему кофе на голову вылила», — подумала Джесс. И в этот момент увидела другую персону, прежде скрытую мощной фигурой Дженнера. — Я Элисон, — представилась женщина. Голос слабый, глухой, пришлось напрячь слух. — Жена Джереми и мачеха Фионы. Простите, что не смогла встретиться с вами в субботу и вчера. Не в себе была. Теперь лучше, — нерешительно улыбнулась она. Значит, это, наконец, Элисон Дженнер, в девичестве Харрис, обвинявшаяся в убийстве и оправданная присяжными. Абсолютно типичная англичанка с белой кожей и русыми волосами, не красавица в строгом смысле слова, но приятной наружности. Выглядит гораздо моложе своих сорока восьми лет. На ней шерстяные слаксы и черная шелковая водолазка. Должно быть, в знак траура, предположила Джесс. По той же причине с бледного лица исчезли последние краски. Впрочем, в данных обстоятельствах она и должна быть бледной. Видно, дрожит в ознобе, поэтому в топке разведен огонь, пожалуй, ненужный сегодня, несмотря на дождь. Однако, кроме бледности и вполне понятной нервозности, женщина неплохо держится. Элисон снова заговорила: — День не совсем погожий. Садитесь к огню. Голос стал громче, тверже, словно она обрела под ногами привычную почву, исполняя светские обязанности. Хорошая хозяйка, признала Джесс. Справится с самым неприятным гостем, с самой скучной и утомительной ситуацией, источая изящество и обаяние. Джесс с удивлением испытала неприязненное восхищение. Сама она не обладает навыками, которые вошли у Элисон в привычку. Впрочем, где взять время и возможность для практики? У нее другие способности. Может присутствовать при вскрытии трупа без тошноты и обмороков. Опрашивать свидетелей, выслушивая рассказы об ошеломляющих зверствах и мерзостях. Общаться с закоренелыми преступниками в тесных грязных допросных. Но даже если бы речь шла о спасении собственной жизни, она не смогла бы устроить парадный обед. «И не надо, — сказала она себе. — Не выбрала бы для себя такой образ жизни. Предпочитаю служить в полиции». — Спасибо, — вежливо ответила Джесс, садясь в предложенное кресло. Вернувшийся Дженнер тоже уселся, прокашлялся, как бы призывая собрание акционеров к порядку. — Разумеется, мы желаем помочь. Однако подробно обсудили с женой прискорбное событие и не можем предложить никаких объяснений, кроме того, которое пришло мне в голову при обнаружении тела дочери. Это сделал некий маньяк, тот самый, кто писал Элисон гнусные письма. Найдите его, и вы найдете убийцу моей дочери. — Дженнер завершил спич на ровной официальной ноте и вызывающе взглянул на Джесс, предлагая оспорить его заключения. — Знаете… — тихо начала Элисон, потом, видимо, сообразила, что Джесс с трудом ее слышит, и продолжала погромче: — Знаете, о чем шла речь в письмах? О смерти моей тетки. Алан Маркби вам рассказывал? На мгновение показалось, что ей вот-вот станет физически плохо. Женщина в состоянии жесточайшего стресса. Джесс внезапно почуяла прилив сочувствия и одновременно укол вины, вспомнив составленную для Маркби памятную записку с предположением, что Элисон, в конце концов, виновна в смерти Фреды Кемп. Впрочем, милые дружелюбные женщины со светскими манерами убивали и раньше. Хотя эту суд оправдал. Понятно, с какой осторожностью надо расспрашивать Элисон. Как будто прочтя ее мысли, Дженнер отрывисто проговорил: — Была попытка, явная попытка, вновь вытащить на свет неприятные подробности, связанные со смертью тетки моей жены. С телом моей дочери сделано то же самое… — Голос прервался. — Это омерзительно. Больное воображение. Преступник сумасшедший, кем бы он ни был. — Мне очень жаль, — сказала Джесс, не покривив душой. Обернулась к Элисон и спросила: — Мистер Дженнер сообщил вам о результатах вскрытия? — Я знаю, что моя падчерица погибла от колотой раны. — Тон спокойный, слышно даже что-то близкое к облегчению. Джесс обратилась к Дженнеру: — Если можно, расскажите о дочери. Она жила здесь, с вами? Он прикрыл глаза ладонью, пока говорила жена, теперь отдернул руку. — Нет, господи помилуй! У нее квартира в Лондоне. Не хоромы, просто большая комната с обычными подсобными помещениями и балконом. Нынче это называется студией. По мнению Джесс, дорого, даже если Дженнер этого не признает. — Где в Лондоне? — уточнила она. — В районе доков. Джесс записала. — Она там работала? Он тряхнул головой: — Нет. Ей просто нравилось там жить. Подходящее место для молодежи. Для богатой молодежи. Конечно, у Фионы богатый папа. — Позвольте спросить, — осторожно начала Джесс, — она купила квартиру на собственные деньги? — Да, — кратко ответил отец.