– Ну, поехали? – спросил он Каллиопу. – Поглядим, кого мы там встретим. 5 Единственная дорога вела через старый лес с высокими деревьями. Их плотные кроны почти полностью загораживали небо с прожилками розового и оранжевого. С ветвей свисали зеленые лианы, птицы звонко пели в невидимых гнездах. Лес все густел, вокруг становилось темнее. – А вдруг это ловушка? – подумал вслух Линус. Каллиопа промолчала. – Вдруг сюда отправляют всех уволенных работников? Люди думают, что получили ответственное задание, а вместо этого их приносят в жертву на далеком острове. Да, неприятная мысль… Он не нашел, как в машине включаются фары, поэтому подался вперед, как можно ближе к лобовому стеклу. Солнце садилось. В животе урчало, да и Каллиопе скоро понадобится лоток, но Линус не хотел останавливаться, пока не получит хоть какое-то представление, где они находятся. С его невезучестью Каллиопа может уйти в лес. – Я не намерен гоняться за тобой по лесу! – предупредил он кошку. – Сбежишь – выживай как знаешь! Разумеется, он ее не оставил бы, только ей об этом знать необязательно. Когда одометр насчитал еще несколько миль, Линус собрался запаниковать – не может же остров быть настолько большим? – и тут деревья расступились, и впереди, на фоне заходящего солнца, он увидел дом. Дом стоял на утесе прямо над морем. Он был построен из кирпича, а из центра крыши выступала узкая башня. Ту сторону дома, которую сейчас видел Линус, увивал раскидистый плющ, сквозь который проглядывало несколько белых окошек. Рядом с домом виднелось что-то вроде беседки, и Линус подумал, что здесь может быть сад. Здорово, если есть сад. Он мог бы гулять по нему, вдыхая аромат соли и… Линус потряс головой. Какие прогулки? Его ждет работа, которую надлежит исполнить в лучшем виде. По мере того как он подъезжал, дом казался все больше и больше. Линус подивился тому, что он никогда не слышал про это место. Не о приюте, конечно; – раз уж Чрезвычайно Высокое Руководство держит его в секрете, – но про сам остров и это старинное здание. Извилистая дорога вела на утес и, наконец, окончилась широкой площадкой. Возле пустого фонтана, заросшего таким же плющом, что и дом, стоял автомобиль – красный фургон, достаточно большой, чтобы вместить шестерых детей и директора приюта. Линус представил, как все вместе они путешествуют. Не в деревню, конечно, раз там живут такие недружелюбные люди. Однако, подъехав ближе, он увидел, что фургоном давно не пользовались. Даже сорняки успели прорасти сквозь колеса. Не путешествуют, значит. На мгновение Линус ощутил легкий укол печали. Зато насчет сада он не ошибся. Сад имелся. Свет заходящего солнца освещал клумбы, расположенные сбоку от дома. Линусу показалось, что он заметил среди кустов какое-то движение. Он чуточку опустил окно – ровно настолько, чтобы его услышали. – Здравствуйте! Ответа не было. Немножко осмелев, он опустил окно до середины. В воздухе пахло морем. На деревьях шелестела листва. – Привет! Тишина. – Что ж, ладно. Останусь в машине. Донесся детский голос. Хихиканье. – Или лучше вообще уехать? Каллиопа поскребла стенку переноски. – Знаю, знаю. Но там вроде кто-то есть. Не хочется, чтобы нас сожрали. Каллиопа всю дорогу вела себя, можно сказать, образцово. Поездка была утомительной, и несправедливо с его стороны так долго держать ее взаперти. – Ладно. Только веди себя тихо, пока я сижу тут и думаю, стараясь не замечать смех, похожий на детский, исходящий от странного дома, расположенного в такой глуши. Кошка не сопротивлялась, когда он открыл переноску, достал ее и усадил к себе на колени. Она сидела в царственной позе, глядя в окно широко раскрытыми глазами, и молчала, даже когда он погладил ее по спине. – Так, – сказал Линус, – давай рассмотрим варианты. Я могу либо выйти и заняться тем, зачем меня сюда послали, либо сидеть здесь и ждать, когда меня осенит. Каллиопа запустила когти ему в ногу. Он поморщился от боли. – Да, ты права, это трусость. Но она дает нам шанс остаться в живых. Каллиопа облизала лапу и начала умываться. – Что ж, придется. – Он потянулся к дверной ручке. – Я могу это сделать. Я сделаю. Ты сиди здесь, а я… Едва он открыл дверь, Каллиопа спрыгнула с его колен на землю и помчалась к саду. – Черт… Глупая кошка! Вот оставлю тебя здесь! Пустые угрозы лучше, чем никакие. Каллиопа исчезла за идеально ухоженными кустами. Мгновение был виден лишь кончик ее хвоста, а потом и он пропал. Линус Бейкер хорошо осознавал свою уязвимость как человеческого существа. Когда на улице становилось темно, он предпочитал запереться в доме, надеть пижаму с монограммой, поставить пластинку и слушать музыку с кружкой чая в руках. Однако Каллиопа была его единственным во всем мире другом. Поэтому он вылез из машины и ступил на хрустящий гравий. Иногда приходится делать то, чего тебе совсем не хочется, ради тех, кто тебе небезразличен. И Линус пошел туда, куда убежала Каллиопа, надеясь, что она не уйдет слишком далеко. Солнце почти закатилось. Дом по-прежнему наводил смутный страх, хотя где-то там внутри, кажется, загорелся свет. Небо над домом переливалось самыми необыкновенными красками. Слышались крики чаек и звуки волн, разбивающихся внизу под обрывом. Линус дошел до куста, за которым скрылась Каллиопа. В сад вела узкая каменная тропка, а далеко впереди виднелась беседка, украшенная красными и оранжевыми бумажными фонариками; их огоньки качались на ветру и слабо мерцали. Откуда-то донесся бой часов. Буйно цвели каллы и азиатские лилии, георгины и хризантемы, красные амаранты, оранжевые герберы и сиреневые колокольчики. И жимолость, которой Линус не видел с тех пор, как был маленьким. От ароматов у него даже слегка закружилась голова. – Каллиопа? – тихонько позвал он. – Иди же сюда. Не усложняй нам жизнь. Тишина. – Ну, ладно, заведу себе нового друга! В мире много кошек, которым нужен хозяин. Рядом с домом росла яблоня, и Линус заморгал, увидев на ее ветвях и красные, и зеленые, и розовые яблоки – все разных сортов. Он опустил взгляд на землю. Возле ствола яблони стояла маленькая статуэтка. Садовый гном. – Какой удивительный гномик, – пробормотал он, подходя ближе. Статуэтка была крупнее тех, какие ему приходилось видеть, и так искусно раскрашена, что казалась почти живой: белая борода, розовые щеки и блестящие ярко-голубые глаза. Гном стоял в вызывающей позе, скрестив на груди пухлые руки. Конец его длинного колпака свисал до пояса. – Забавная штучка, – сказал Линус, присаживаясь на корточки перед гномом. Если бы Линус не был таким уставшим, рассеянным и поглощенным тревогой о своей кошке, то он заметил бы глаза. И не так сильно удивился бы, когда статуэтка моргнула и надменно произнесла: – Нельзя делать такие замечания в лицо персоне. Это невежливо. Тебя где воспитывали? Линус глухо вскрикнул и сел на траву. Гном фыркнул: – Ты ужасно громкий. Не люблю, когда люди шумят у меня в саду. Не слышно, как разговаривают цветы. Она – а гном, несмотря на бороду, был «она» – подняла руку к голове и поправила свой колпак. И добавила: – В саду должна стоять тишина. Линус хватал губами воздух. – Ты… это ты… Она нахмурилась: – Конечно, я это я. Кем еще я могу быть? Линус потряс головой, припоминая нужные слова.