– Не надо. – Его руки коснулась прохладная Варина ладошка. Она присела перед клеткой, с жалостью посмотрела на съежившегося Эйнштейна. – Она ушла. Навсегда. – А проклятье? – Проклятье отменяется, – буркнул Влад. – То есть я не ослепну? – Эйнштейн, прижавшийся щекой к прутьям, смотрел на них с мольбой. – О чем это он? – Влад бросил удивленный взгляд на Варю. – Эйнштейн – родной сын Поклонского и потомок мальчишки художника, того самого, который написал портрет Барбары. – А этот то тут при чем? – Он видел, как поступили с Барбарой, и отказался помочь. За это она обрекла всех его потомков на слепоту. – Ну, так что с проклятьем? – заскулил Эйнштейн. – Я ослепну? – Ну, – Влад пожал плечами. – Откуда ж нам знать? Мы же не офтальмологи. Зато я точно знаю одну вещь: когда днем тебя здесь найдут, ты точно станешь городской знаменитостью, сможешь даже написать мемуары, как стал последней жертвой дома у Чертова озера. Не успел он договорить, как ночную тишину вспорол телефонный звонок. Надо же, в наступившем апокалипсисе телефону каким то чудом удалось выжить. Влад посмотрел на часы – ровно двенадцать, время полуночной переклички, – перевел взгляд на Варю. Она стояла неподвижно, сунув руки в карманы джинсов. – Знаешь что, – начал он и покраснел, как мальчишка, – у меня весьма приличная квартира в Москве, и мне одному там очень тоскливо. – Одному? – Она неуверенно улыбнулась. – Без тебя, – уточнил он и даже отважился обнять ее за плечи. – Поднимите трубку, идиоты! – заорал Эйнштейн. – Отвали, – бросил Влад, не оборачиваясь. Целоваться на фоне локального апокалипсиса, на глазах у сидящего в клетке идиота, под аккомпанемент телефонных трелей было глупо и как то по голливудски, но Влад рискнул. И Варя тоже рискнула. Она вообще была очень рисковой барышней, его Варя. Ему с ней повезло… Эпилог Ей нравилось качаться на качелях, сотканных из лунного света. Вверх вниз, вверх вниз… Сверху были звезды, близкие и по домашнему уютные. Теперь она понимала все, что они ей говорили. А внизу лежало озеро. На берегу озера, взявшись за руки, стояли двое. Она не помнила, кто они, но всякий раз, когда лунные качели почти касались земли, старалась заглянуть в их глаза, чтобы увидеть в них свое отражение…