– Тебе ее не спасти, Ворон! Ты опоздал! – Даже толстые линзы очков не могли скрыть сумасшедший блеск его глаз. Как же они раньше не замечали, что Эйнштейн не в себе?.. – Она скоро исполнит свое предназначение, и все сразу станет на свои места. – Эйнштейн зашелся смехом, на губах запузырилась розовая пена. Чтобы прекратить это, Владу пришлось снова его ударить. Смех захлебнулся на самой высокой ноте, затылок Эйнштейна гулко стукнулся о каменную плиту пола, и наступила тишина. – Отдохни пока. – Влад поднялся, бросил взгляд на напольные часы – половина двенадцатого. Варя где то в доме, здесь все завязано на этом проклятом доме. Надо искать. За десять минут он обыскал все. Заглянул в самые дальние закоулки, обшарил чердак. Он кричал так громко, что охрип. Все без толку, Варя точно сквозь землю провалилась… Сквозь землю! Как же он сразу не догадался! Дверь, ведущая в подвал, была закрыта на ключ. Влад подергал за ручку, врезал в дверь ногой – дохлый номер. Без ключа или хотя бы топора внутрь не попасть. Эту дверь сработали на совесть. Но ключ наверняка есть у Эйнштейна! Эйнштейн уже пришел в себя, при виде Влада он замычал что то нечленораздельное, попытался отползти в сторону. – Где ключ от подвала? – Влад, обшарив его карманы, вытащил связку ключей. – Не надо, – Эйнштейн смотрел умоляюще. – Не ходи туда. Тебе не остановить то, что предопределено. Руки так и чесались врезать этому недочеловеку еще раз, но времени осталось в обрез. Потом, он разберется с Эйнштейном потом, когда найдет Варю. Когда подвальная дверь наконец поддалась, часы показывали без двадцати двенадцать. Внизу было холодно, настолько, что изо рта вырывались облачка пара. Галогеновая лампа под потолком вышла из строя: от вспышек мертвенно бледного света рябило в глазах, а окружающие предметы теряли свои очертания и казались нереальными. Влад зажмурился, пытаясь приспособиться к этому светопреставлению, а когда открыл глаза, встретился взглядом с Барбарой… Она стояла в шаге от него, только руку протяни, и можно коснуться ее волос. – Влади€слав, кровиночка моя, скоро я смогу обнять тебя по настоящему, – она посмотрела на свои руки, и Влад содрогнулся: ее пальцы были искорежены, с торчащими из кожи осколками кости, с длинными, похожими на когти ногтями. – Барбара, я… – Тсс… – Она прижала указательный палец к бескровным губам. – Уходи, мой мальчик, и возвращайся на рассвете. На рассвете я стану настоящей, обещаю тебе. – Влад… – Голос доносился от дальней стены. Он обернулся – Варя сидела на полу, прижавшись спиной к каменной кладке. В мельтешении световых пятен он не мог рассмотреть ее лица, но, слава богу, она была жива. – Варя! – Он сделал попытку обойти Барбару. – Нет! – Призрак раскинул руки, преграждая ему путь. – Уходи, Влади€слав, она моя! – Зачем? – Я устала мучиться, я хочу стать настоящей. – А что станется с ней? – С ней? – Барбара обернулась, под ее взглядом Варя съежилась, вжалась в стену. – Ее предок замуровал меня в этом доме. – Теперь Барбара смотрела на Влада, в ее глазах плясало холодное пламя. – Живую! Слышишь, мой мальчик? А мое украшение подарил своей жене. – Точно в ответ на ее слова медальон на Вариной шее засветился зеленым. – Я хочу отомстить! – Не надо! От этого никому не станет легче. Тебе самой не станет легче, Барбара. – Влад протянул руку. – Вспомни, какой ты была. – Какой я была? – переспросила она растерянно. – Вспомни, о чем ты мечтала, что любила, когда была молодой и… живой. – Цветы… луговые цветы. Чтобы лежать в них и смотреть в небо. В небе – солнце, я целую вечность не видела солнечного света. Влад завороженно наблюдал, как полупрозрачные пальцы прикоснулись к его ладони. По коже словно пробежал легкий ветерок. – Она тоже любит солнце, – сказал он тихо, – и она ни в чем не виновата. – Почему? – Барбара отдернула руку. – Почему ты защищал ее тогда и защищаешь сейчас? Он пожал плечами. – Я люблю ее. Скажи, ты кого нибудь любила? – Любила. – Барбара улыбнулась и на мгновение стала невероятно красивой. – Я любила тебя, Влади€слав. Любила больше жизни. – Тогда отпусти нас. – Отпустить?! И обречь себя на вечные муки?! – Тебя держит здесь только твоя ненависть. – Он не знал, откуда такая убежденность, но твердо верил в свои слова. – Ты сама себе судья и палач. – Сразу после смерти я могла скользить по солнечному лучу, как бусинка по золотой нитке, – сказала она мечтательно. – Это было так… так восхитительно. Думаешь, я смогу? Влад кивнул. – Но сейчас на небе нет солнца. – Зато есть луна. Будешь как бусинка на серебряной нитке. – Ты такой мудрый, мой Влади€слав. – Барбара улыбнулась светло и радостно. – Я попробую. Значит, нужно всего лишь простить? Влад не успел ничего ответить, призрак исчез, растворился в световых сполохах, чтобы через мгновение появиться уже перед Варей. Сердце испуганно сжалось. Они смотрели в глаза друг другу бесконечно долго: женщина из плоти и крови и женщина призрак. И все это время Влад не смел вздохнуть. Наконец Барбара заговорила: – Я прощаю тебя и твоего предка. Я прощаю всех, кто заставил меня страдать. Я устала и хочу покоя. Присматривай за моим Влади€славом, девочка. – Присмотрю. – Варин голос был слабый, но решительный. – Поклянись. – Клянусь. Кончиком длинного ногтя Барбара коснулась медальона, и тот засветился золотым. – Теперь он твой, а мне пора. – Она бросила прощальный взгляд на Влада, неуверенно улыбнулась, повторила: – Как бусинка на серебряной нитке… Свет погас, подвал погрузился в кромешную тьму, и в ту же секунду с тихим скрипом распахнулась входная дверь, впуская внутрь яркий луч полной луны. – Прощайте. – Барбара ступила на лунную дорожку. На мгновение подвал осветила ослепительно яркая вспышка, и все закончилось. Мятущийся дух обрел наконец покой. – Варя, – Влад протянул вперед руки, осторожно, на ощупь, двинулся к стене. – Я здесь, – донесся из темноты ее голос. Ладонь коснулась шершавой стены, заскользила вниз. Стена вибрировала, и пол под ногами тоже. Что это, черт возьми?.. – Влад, дом рушится. – Варя была уже совсем близко. Еще мгновение – и он коснулся ее щеки. Вибрация усилилась, к ней добавился скрежет и что то похожее на стон. – Надо уходить! – Он помог Варе подняться. Наверху что то гулко громыхнуло, с потолка посыпалась штукатурка. Дом не хотел жить без своего духа хранителя… Они выбрались из подвала за мгновение до того, как черные стены обрушились. Земля содрогнулась точно от взрыва, по блестящему зеркалу озера пошла рябь. Когда клубы пыли осели, обнажая руины, еще несколько минут назад бывшие домом, Влад вспомнил об Эйнштейне. – Я должен посмотреть. – Он сделал шаг к развалинам. – Я с тобой. – Варя вцепилась в его руку, смелая девочка. Сквозь пролом в стене они вошли в комнату, которая когда то была главным залом. От прежнего величия почти ничего не осталось: на полу валялись обломки мебели, куски штукатурки, камин треснул и покосился, окна выбило ударной волной, а в воздухе пахло известкой. – Он мог выжить? – шепотом спросила Варя, и точно в ответ на ее слова из глубины зала донесся отчаянный вопль. Да, Эйнштейн выжил. На нем, кажется, не было ни единой царапины, но чувствовал он себя очень некомфортно. В том, что случилось с этим негодяем, была определенная ирония, прощальный привет от Барбары. Старинная кованая люстра, весившая, наверное, полтонны, рухнула и накрыла его словно колпаком. От удара невероятной силы по каменным плитам пола побежали трещины, а прутья люстры погнулись, но все таки выдержали. Эйнштейн оказался в ловушке, в чугунной клетке хватало места только на то, чтобы сидеть или стоять, согнувшись в три погибели. Расстояние между прутьями не позволяло выбраться на волю самостоятельно. Впрочем, Эйнштейн и не пытался, он во все глаза смотрел на Варю. – Барбара?.. – В его голосе слышался страх пополам с надеждой. – Вот и не угадал! – Влад со злостью врезал ногой по чугунным прутьям. Эйнштейн испуганно вздрогнул, отпрянул к противоположному краю клетки, спросил срывающимся от ужаса шепотом: – А где она? – Где то здесь. – Влад мрачно улыбнулся, уж больно велико было искушение напугать этого выродка как следует.