– Байки! – Ворон, я хочу уехать. – Вали. – И ты уезжай, пока не поздно. – Вот только не надо меня запугивать, а то я, чего доброго, могу решить, будто ты позаимствовала тактику Жуана. – Это плохое место! – Она не выдержала, сорвалась на крик. – Это я уже слышал, но не видел никаких доказательств. Господи, о каких доказательствах он говорит?! Неужели он не чувствует?.. Варя бросилась к телефону, поднесла трубку к уху – ничего, гробовая тишина. – Телефон не работает, – сказала шепотом. – А на кой тебе телефон? – Ворон зевнул. – Чтобы вызвать такси. Я хочу уехать. – Вызови с мобильника. Она достала из кармана сотовый и застонала. – Что на сей раз? – поинтересовался Ворон. – Я не знаю номера. – Логично, только непонятно, на какой номер в таком случае ты собиралась звонить со стационарного аппарата. Знаешь, Савельева, хватит ломать комедию. Ты же запросто могла уехать вместе с Эйнштейном, но почему то осталась. – Жуан должен знать номер! – Она его не слушала. Она не хотела его слушать. Нужно убираться из этого дома как можно быстрее. Жуан спал мертвецким сном, рядом валялась пустая бутылка из под виски. Как ни старалась Варя его разбудить, он даже глаз не открыл. Пока она металась по дому и пыталась привести в чувство Жуана, Ворон слонялся следом: не мешал, но и не помогал. Надо думать – безвыходных ситуаций не бывает. Варя достала свой мобильный. – Куда на сей раз собираешься звонить? – Ворон подошел вплотную. – В «Скорую» или лучше в МЧС! Как звонить в «Скорую» с мобильника, ты знаешь? – Савельева, уймись! – Ворон отобрал у нее телефон и засунул его в карман джинсов. – Отдай! – Она повисла у него на руке. – Не сходи с ума! С домом все нормально, это у тебя крыша поехала. – Отдай мой мобильный! – Отдам утром, когда ты придешь в себя. – Ну, пожалуйста, я тебя очень прошу! – Нельзя унижаться и показывать свой страх, а как не унижаться, если от того, отдаст ей Ворон телефон или нет, зависит ее жизнь! – Это страшное место, я хочу уехать. – И ты готова из за каких то баек отказаться от своей доли наследства? – Он смотрел на нее как на сумасшедшую. – Да забери ты себе это проклятое наследство! Только верни телефон. – Завтра утром, – отрезал Ворон. – Ты все решишь, когда сможешь здраво рассуждать. – Да как ты смеешь?! – Варя бросилась на него с кулаками. – Как ты можешь принимать решение за меня?! Он больно сжал ее запястья, сказал, глядя прямо в глаза: – Варвара, у тебя истерика, ты не можешь нормально соображать. Зато можешь наделать глупостей, о которых потом горько пожалеешь. Поэтому сегодня решения принимаю я. – Пусти! – Она вырвалась, бросилась к входной двери. – Если ты сейчас же не отдашь мой телефон, а пойду в город пешком. Дверь не поддавалась. Варя навалилась на нее всем телом – ничего! – Я запер ее на замок. – Ворон вышел следом. – Кстати, твой ключ тоже у меня. – Зачем? – она прижалась спиной к двери. – Все затем же. Пойдем спать, уже поздно. Спать? Он, наверное, шутит. Как можно спать в этом доме? Нет, она никуда не пойдет, она останется здесь и будет ждать рассвета. – Ты идешь? – Пошел к черту! – Варя закрыла лицо руками. – Ну, как знаешь. – Ворон не стал ее больше уговаривать, направился вверх по лестнице. Через несколько секунд на втором этаже хлопнула дверь, и дом погрузился в тревожную тишину. Варя затравленно огляделась. Что же ей теперь делать? Дверь заперта, на окнах первого этажа решетки. Дом стал для нее ловушкой еще на одну ночь. И дверцу в эту ловушку захлопнул Ворон. Может, надо было с ним как нибудь по другому? Попытаться объяснить все спокойно, без истерик, рассказать, что Сивцова тоже видела Барбару? Он бы не поверил. Или поверил, но только утром, после того, как случилось бы что нибудь непоправимое. Сивцова сказала, что Барбара не остановится… Нет, она так просто не сдастся, не позволит какому то призраку свести себя с ума. Надо вернуться в главный зал, там больше света, призраки боятся света. Без людей главный зал казался огромным и отнюдь не таким освещенным, как Варе хотелось бы. По углам прятались густые тени, а звери на старых гобеленах, казалось, оживали. – Я не боюсь, – сообщила она в пустоту. – Слышишь, Барбара? Я не сделала тебе ничего плохого, и я не боюсь! По залу пролетел ветерок, загасил две стоявших на каминной полке свечи. Ничего особенного, всего лишь сквозняк, где то открыто окно, вот по дому и гуляет ветер. А то, что без каких то наполовину сгоревших свечей в зале стало в два раза темнее, – просто обман зрения. Она не боится! Варя присела в стоящее у камина кресло, протянула к огню руки. Решено – она проведет ночь у огня, как в лесу. Огонь отпугивает диких зверей и всякую нечисть. Напольные часы показывали без четверти два, до рассвета осталось всего ничего. Она продержится. Только почему так холодно? Огонь в камине почти не греет и горит как то тускло. Варя зябко поежилась и застегнула на все пуговицы кофту. Это все из за Ворона, ему там у себя наверху жарко, небось открыл окно, а она здесь мерзнет. Она нехотя выбралась из кресла, пошевелила дрова в камине. Огонь заискрился и зашипел, как живое существо, из черного каминного нутра дохнуло не теплом, а леденящим холодом. Кочерга в Вариной руке вдруг покрылась сетью трещин и с тихим звоном осыпалась на пол множеством осколков, точно была сделана не из чугуна, а из хрупкого стекла. – Не спи! – Варя больно ущипнула себя за руку. – Нельзя спать. Огонь вспыхнул еще раз, и стало чуть теплее, но все равно недостаточно тепло. От холода пальцы онемели. Если она срочно не придумает, как согреться, то замерзнет насмерть, никакие призраки не понадобятся… Взгляд упал на початую бутылку коньяка. Вот что ей нужно! И плевать, что в коньяке может быть наркотик. Этот дом хуже всех наркотиков, вместе взятых. Он высасывает из нее тепло и жизненные соки. Варя откупорила бутылку, сделала жадный глоток. Коньяк ожег небо, горячей волной скатился в желудок. Хорошо, а главное, тепло. Она не стала возвращаться к камину, присела к столу, сделала еще один глоток, победно улыбнулась. Вот оно – верное средство борьбы с холодом. И не страшно, если коньяк закончится, в баре есть еще. Когда бутылка опустела на треть, Варя подняла глаза на часы. По ее внутренним ощущениям прошло полчаса, а то и все сорок минут. Часы показывали без четверти два… Этого не может быть. Наверное, закончился завод. Она поддернула рукав кофты, посмотрела на наручные часы – без четверти два… Волосы на голове зашевелились, а все то тепло, которым ей удалось запастись благодаря коньяку, исчезло, точно его и не было, остался только первобытный ужас и ощущение неотвратимости чего то по настоящему страшного. За спиной послышался тихий шорох. Варя вскочила из за стола, обернулась. Из дальнего угла зала, из чернильной черноты на нее пристально смотрели два зеленых глаза. Кошка. Значит, в этом доме в самом деле живет кошка. Просто днем она прячется от людей и выходит только ночью. Шорох повторился, темнота в углу уплотнилась, зашевелилась, трансформируясь сначала в одну кошачью лапу, потом в другую. В этот самый момент Варя совершенно отчетливо поняла, что зверь не просто выходит из темноты, он и есть сама темнота… Ужас придал ей сил. Варя бросилась к выходу из зала в тот самый момент, когда кошка окончательно материализовалась и, выгнув дугой спину, зашипела. К черту гордость! Ночь в этом жутком доме может не закончиться никогда! Она уперлась ладонями в дверь и застонала от отчаяния – дверь была заперта, точно так же, как входная… А шипение за спиной тем временем менялось, становилось похожим на едва различимую, но все же человеческую речь: – Ты последняя… тебе не уйти… Господи, да что же такое с этой дверью?! – Ты останешься со мной… Здесь же не должно быть никаких замков! – Ты останешься вместо меня… Дверь просто заклинило, надо надавить со всей силы. И не оборачиваться, ни в коем случае не оборачиваться… – Здесь холодно. Ты чувствуешь? На плечо легла ледяная ладонь. Варя зашлась истошным криком, и в ту же секунду дверь распахнулась… Она рванула вперед, ослепленная ужасом, совершенно четко осознавая, что еще чуть чуть – и сойдет с ума. Рука на плече сжалась, в мышцы впились острые когти, затрещала рвущаяся кофта. Господи, спаси и помилуй… Голова закружилась, воздух вокруг завибрировал, стал жарким, как в пустыне. Варя непременно упала бы, если бы кто то не подхватил ее под руки.