Они синхронно кивнули – отрицать очевидное было глупо. Юлька удовлетворенно улыбнулась: – В таком случае, думаю, победитель не будет возражать, если в качестве главного приза ему достанусь я? – В каком смысле? – спросил Жуан придушенным от волнения шепотом. – В том самом смысле, Димочка, – Юлька потрепала его по загривку. – Хочу принадлежать победителю, – она перевела взгляд на Влада. Тот нервно сглотнул. Да, лихо развиваются события, ничего не скажешь. – Кто нибудь против? – спросила Юлька и кокетливо поправила сползшую бретельку. – Нет, – ответили они хором. – Я так и думала, только у меня есть одно условие. – Любой каприз прекрасной дамы! – расплылся в улыбке Жуан. – Я люблю победителей и терпеть не могу побежденных. – Юлька понизила голос до шепота: – Мое условие: победитель проведет эту ночь со мной, а проигравший – с Савельевой. В воцарившейся тишине было отчетливо слышно, как Юлькины коготки царапают сукно стола. – А это в каком смысле? – первым в себя пришел Жуан. – В том самом. – А если она не захочет? – А кто ее будет спрашивать? – Юлька скривила губы в презрительной улыбке. – Или вы думаете, что, в случае чего, она станет кому нибудь жаловаться? – А ты стерва, Сивцова, – сказал Влад и сам не понял, чего в его словах было больше: восхищения или осуждения. Ответить она не успела – дверь в бильярдную распахнулась, и вошла Савельева с двумя начатыми бутылками в руках. – Мартини больше нет, и я взяла другую бутылку. Можно? – Она вопросительно посмотрела на Жуана. – Варя, да ради бога! Бери, что хочешь, – сказал он тоном гостеприимного хозяина. – Ну, так что мы решили? – нетерпеливо спросила Юлька. – Я согласен. – Жуан не раздумывал ни секунды. – Ворон, а ты как? А он? Вообще то условия игры идиотские, но уж больно заманчивый приз. К тому же в последнее время он больше выигрывал, чем проигрывал… – Я согласен! О, это был настоящий бой: не на жизнь, а на смерть! Ничего удивительного, принимая во внимание ставку. Ну, Юлька! Это ж надо до такого додуматься! Играли в русскую пирамиду. Жуановский отец считал американский пул игрой несерьезной, предназначенной исключительно для желторотых юнцов, поэтому стол у него был специальный, исключительно для игры в пирамиду: основательный, тяжеленный, весивший, по словам Жуана, едва ли не тонну. Во Дворце культуры столик был попроще – никакого эксклюзива, обычная фабричная работа, – но сделанный с той же немецкой основательностью. Владу он казался роднее и привычнее. Хотя, по большому счету, какая разница, за каким столом играть? Было бы умение да везение. Он выиграл три партии подряд и почти уверился, что фортуна нынче к нему благосклонна. Жуан хмурился, вполголоса поругивался после каждого промаха, а Юлька… Юлька смотрела на Влада так, словно он уже победитель: многозначительно и многообещающе, так, что аж мурашки по коже. Наверное, если бы не эти мурашки, он бы играл еще лучше, а так постоянно отвлекался на Юльку да на дилетантские комментарии Эйнштейна. Савельева тоже следила за игрой очень внимательно, точно каким то шестым чувством понимала, чем лично для нее закончится этот поединок. Да, бедная Савельева, ночь с Жуаном – это ж какая психологическая травма для неустойчивой девичьей психики. – За кого болеешь? – спросил Влад в перерыве между третьей и четвертой партией, просто так, куража ради. А она покраснела, сказала едва слышно: – За тебя. – Видишь, Ворон, какой парадокс. – Юлька улыбнулась, и от этой улыбки на душе как то вдруг сразу стало паршиво, а все «мурашки» осыпались на пол. Да, действительно парадокс. Савельева, наивная душа, болеет за него и того не ведает, что ждет ее в случае его победы. Жуан, он ведь такой – церемониться не станет, уязвленное самолюбие значит для него гораздо больше, чем какая то Варька Савельева. Да и не боится Жуан ничего. Если что, всесильный папочка прикроет, защитит кровиночку. Тем более что и защищать особо не от кого, за Варькой же никого нет, кроме отца алкоголика. Эх, дура! Ведь предупреждал же, чтобы не совалась на вечеринку! Не послушалась, приперлась… Четвертую партию Влад проиграл, как, впрочем, и все последующие. Отдал игру практически без боя. Проигрыш этот был воспринят по разному. Жуан на радостях шандарахнул стопарь неразведенного вискаря, хозяйским жестом привлек к себе Юльку. Юлька, которая, по мере того как менялся ход битвы, мрачнела все сильнее, нервно дернула плечом и даже попыталась уклониться от жуановского поцелуя, но не тут то было. Жуан был не из тех, кто упустит свое, и Юльку считал своим заслуженным боевым трофеем. Ведь никто ее за язык не тянул, сама так решила, совершенно добровольно. – Ну что же ты, Ворон, так облажался? Я бы и то лучше сыграл. – По тому, как Эйнштейн сочувственно похлопал его по спине, стало ясно, на чьей стороне были его симпатии. – Ничего, Ворон, как говорится, не везет нам в картах, повезет в любви, – усмехнулся Жуан и бросил многозначительный взгляд на Савельеву. – Что? – спросила та растерянно. Видимо, почувствовала какой то подвох, но по простоте душевной не смогла сообразить, какой именно. Да и откуда ей было додуматься, дурехе? Она же, наверное, до сих пор в куклы играет. В душе поднималось и набирало силу раздражение. Чтобы погасить его, Влад отхлебнул коньяк прямо из бутылки. – Решил напиться, Ворон? – Юлька, ехидно улыбнувшись, обвила руками шею Жуана. – Ты, главное, смотри не переусердствуй, а то мало ли что. Если раньше у Влада и были какие то сомнения и сожаления, то после этих слов они исчезли. Просто вдруг стало ясно, что Сивцовой, по большому счету, все равно, чьим трофеем быть: его или Жуана. И чувство соперничества тут совершенно ни при чем, просто он не хочет иметь никаких особенных отношений с девушкой, которой все равно. Это вопрос даже не этики, а элементарной брезгливости. – Ты, Юль, за меня не переживай. – Влад аккуратно поставил бутылку на место. – А я не за тебя переживаю, Ворон, я за Савельеву переживаю. – Сивцова улыбалась, но в голосе отчетливо слышалось раздражение. – И за нее не переживай. – Влад перевел взгляд с Сивцовой на растерянно хлопающую ресницами Савельеву. – А зачем из за меня переживать? – спросила та со смесью удивления и неистребимого женского любопытства. – Я же говорю – не из за чего, – буркнул Влад. – Ну, это, может, тебе все кажется таким простым, Ворон. Ты же у нас парень бывалый. – Юлькин взгляд не предвещал ничего хорошего. – А Варвара девушка воспитанная, ей ночевать в одной спальне с мужчиной еще не доводилось. Или доводилось? А, Савельева? Вопрос потонул в довольном ржании Эйнштейна и Жуана. – Юль, ты о чем? – Взгляд Савельевой стал настороженным. – Да ни о чем. – Юлька небрежно махнула рукой. – Мы тут спальные места распределяем. – И что? – И то, что тебе придется перекантоваться с Вороном. – Почему с Вороном? – спросила Варька испуганно. – Потому что по другому никак не получается. У Жуана дом хоть и большой, но на втором этаже идет ремонт, на каждого комнат не напасешься. Ясно? – Так, может, я лучше с тобой? – Со мной?! – Юлька округлила глаза, сказала снисходительно: – Со мной, Варечка, будет спать Жуан, а с тобой, стало быть, Ворон. Лицо Савельевой так стремительно утратило все краски, что Влад окончательно уверился в том, что версия про кукол и непростительную неискушенность этой дурехи верна на сто процентов. Впрочем, надо отдать ей должное, замешательство длилось недолго. – А может, лучше Ворон ляжет с Эйнштейном, а я одна? – Ничего не выйдет, Эйнштейн должен спать один, – Юлька нетерпеливо мотнула головой. – Почему? – Потому что у него чесотка, его вообще надо изолировать. Правда, Лешка? В ответ Эйнштейн кивнул и демонстративно поскреб тощее пузо. Савельева молчала долго, так долго, что Влад успел проследить, как нездоровая бледность сменяется ярким румянцем, а потом решительно сказала: – Будет лучше, если я поеду домой. – Она поедет домой! – нараспев повторила Сивцова. – А на чем ты поедешь? Ночь на дворе, автобусы не ходят. – Я пешком. – Пешком ты, Савельева, в лучшем случае к утру доберешься. Нет, я, как хозяин дома, на это пойти не могу, – поставил точку в их препирательствах Жуан. – Если с тобой, не дай бог, что нибудь случится, кому отвечать? Вот именно – мне! – Ничего со мной не случится! – Варька упрямо тряхнула головой. – Ну, я бы не зарекался. До города пять километров по трассе пилить. Так что не дури, Савельева, завтра вместе со всеми поедешь. И не надо бояться Ворона, он тебя не укусит. Правда, Ворон? – Не укушу, – процедил Влад и отвернулся.