Вдова номер два была непривычно серьезна и сразу перешла к делу: — Ты что, уволила Лильку с должности домработницы? — Откуда знаешь? — Да я ее видела сегодня. На улице встретила. — Уволила, было дело. А тебе-то что? — Да знаешь, она странно себя ведет. Дерганая такая… Мне показалось, она снова не в себе. Так, приехали. Я прикрыла динамик ладонью. Встала и вышла из кухни. Поговорим без свидетелей, уж очень тема деликатная. — Что значит — снова? — Так она в психушке лежала. Ты что, не знала? — Нет, не знала, — растерянно проговорила я. — И еще… — Голос на том конце трубки стал каким-то сухим и шелестящим, словно кто-то подметал цементный пол свежим веником. — Она сказала мне странную фразу про тебя. Что ты бегаешь по следу как собака. Что список очень длинный и бегать тебе придется долго. Она знала! Лиля знала про записку в урне! Так вот кто поместил письмо Кирилла в фарфоровый сосуд… — Жень, ты слушаешь? — озабоченно спросила Ника. — Беспокоюсь, как бы она чего не натворила. — Да, я все поняла. Спасибо тебе. Я разберусь с этим. И я действительно разберусь. Причем прямо сейчас. Когда Лилия Михайловна уезжала из дома Ганецких и садилась в машину, она назвала таксисту адрес. Вот туда я сейчас и наведаюсь. Я повернулась к Ковалю и попросила: — Присмотри за Ирой, ладно? У меня тут срочное дело нарисовалось… К вечеру вернусь, тогда и подумаем, что делать дальше. Сергей кивнул. Его взгляд задержался на Рокси, и меня поразило, как смотрит он на эту пацанку, угонщицу, лгунью. В его взгляде было твердое желание защитить эту девчушку любой ценой. Рассекая знаменитые тарасовские лужи своей машиной, как катером, я помчалась по нужному адресу. На душе у меня было тяжело. До последнего момента я верила, что Ганецкий жив, а его гибель — мистификация. Но теперь надеяться больше не на что — похоже, Кирилл действительно заплатил жизнью за то, что недооценил собственную семейку. Съемное жилье Лилии Ганецкой, в девичестве Ивановой, помещалось на первом этаже так называемой хрущобы. Стены здесь были картонные. Но, с другой стороны, никому нет дела до окружающих. Девиз здешних обитателей — «меньше знаешь, крепче спишь». Я постучала в деревянную дверь — оборванные провода звонка свисали с косяка. Ни звука в ответ. На то, чтобы открыть дверь, понадобилось не много времени, и вот я переступила порог однокомнатной квартиры. Увиденное заставило меня похолодеть. Как я могла принимать эту женщину за нормальную? Она ходила по дому Ганецких, говорила с нами, выполняла обязанности домработницы, праздновала Восьмое марта… Как я могла быть такой слепой? Это было типичное жилище сумасшедшего — на полу объедки, какие-то тряпки, битое стекло. Простыни на кровати скручены в жгуты. Единственным целым и относительно чистым предметом было зеркало — старомодное трюмо, видимо, собственность хозяев, сдававших эту хату. На зеркале был приклеен скотчем лист бумаги, а на нем жирно, фломастером номер телефона и надпись: «Тетя Люба». Ага, кажется, это единственная родственница Лилии, та самая тетка из Костромы. Не раздумывая ни секунды, я достала свой телефон и набрала номер. — Алё? Кто это? — отозвался голос явно пожилой и плохо слышащей женщины. — Вы родственница Лилии Михайловны Ивановой? — официальным тоном спросила я. — Ой, божечка… Она чего, опять чего-то натворила? — еле слышно переспросила тетя Люба. — Ваша племянница представляет опасность для окружающих? — Да кто ж ее знает, — тоскливо протянула тетка. — Может, и представляет. А я ж не доктор, откуда мне-то знать. Крыша-то у нее поехала давно, еще после развода. Она как из больницы выписалась, ко мне пришла. Я ей крышу дала и хлеба кусок. Сама небогато живу. Да что ж, родная кровь… Она по ночам спать не могла, все зубами скрипела и повторяла, что Кире теперь не жить. Все Кира, Кира… Очень она бабу эту ненавидела. Видать, разлучница… — А что же вы в полицию не заявили, когда она сбежала от вас? — Да? А ты сама с ней знакома? — перешла на «ты» тетя Люба. — Честно скажу — обрадовалась я, когда она с моей шеи слезла. Пусть, думаю, счастье свое найдет, может… Мой телефон внезапно заерзал — по второй линии входящий. С тетей Любой все было ясно, поэтому я быстренько попрощалась и переключилась на звонок. — …спасите! Она меня сейчас убьет! А-а! — Валя?! Вдова номер три была в панике. Придушенным шепотом она рассказывала: — Она пришла ко мне, сказала, за расчетом. Я думала, она про деньги… а она вынимает нож и говорит: «Сейчас рассчитаемся!» Женя, помоги! — Успокойся. Прежде всего успокойся! Где ты сейчас? — Я ее толкнула, она повалилась, и, пока поднималась, я успела убежать и спрятаться. Я в кабинете Киры, под диваном. — Может, она там себе шею свернула? — с некоторой надеждой спросила я. — Да я слышу, как она ходит. Под ней половицы прогибаются! Ищет меня. Ой-ёй… — Не реви. Из кабинета побыстрее выбирайся — скоро она поймет, где ты прячешься, и кабинет станет ловушкой. — Что мне делать? — Достань из сейфа какое-нибудь спиртное, лучше джин, и выставь на стол. Она обязательно заглянет в кабинет. Будем надеяться, решит взбодриться. Крепкий алкоголь замедляет реакцию. — Ой, я ее слышу… она на втором этаже! — В голосе Валентины звучала нарастающая паника. — Слушай внимательно. У тебя одна задача — выжить. Для этого тебе нужно добраться до безопасной комнаты. Помнишь — убежище? Как только закроешь за собой дверь, будешь в безопасности. И сразу нажимай тревожную кнопку. — Я боюсь… Она хочет меня убить! — А ты хочешь выжить, — жестко сказала я. — Так что вперед. Я еду к тебе. Я уже заводила мотор «Фольксвагена», когда телефон заиграл снова. — Что? — заорала я в трубку. — Сказала же — еду! — Жень, это Сергей, — деловито проговорил Коваль. — Ира пропала. — Как пропала? Куда пропала? — глупо повторяла я. Количество проблем на единицу времени явно превышало мои скромные возможности. — После твоего ухода скрылась у себя в комнате. Шуршала там чем-то, потом затихла. Потом включила кино какое-то — стрельба там, взрывы. Я сначала терпел, потом не выдержал — свинство же! Зашел, хотел попросить убавить звук. Смотрю, комп работает, окно открыто, девушки нет. Я затейливо выругалась. А что еще тут скажешь? Вдова номер один в стадии обострения ходит по дому с ножом и собирается потрошить вдову номер три. А тут еще и это… — А ты куда смотрел? — напустилась я на Коваля. — Я же просила тебя за ней приглядывать… Коваль был так расстроен, что даже не обиделся. — Слушай, куда она могла деться? — Сам не понял еще? Она поехала к Минору на вечерину! Вот дура! — Очень ты, Охотникова, резкая, — разозлился Сергей. — Она парня своего спасает, между прочим! — А-а, что с вами делать… Сейчас не могу говорить. Сама влипла — сама пусть выбирается. Если не выберется, я приеду и решу ее проблемы. Конец связи. Не звони мне пока. — Ладно, сам справлюсь, — бросил мне Сергей и прервал связь. Итак, чокнутая вдова с ножом — самая неотложная из моих проблем. Я надеялась, что к тому моменту, когда я доберусь до особняка Ганецких, Валентина уже будет в безопасности, а возле дома будет не протолкнуться от полицейских машин. Ничего подобного. Придется действовать самой. Из сумки я достала кобуру и только собралась надеть «сбрую», как вдруг замерла. Привычной тяжести я не чувствовала. Я расстегнула кобуру… и выругалась еще раз. Пистолета не было. И только мое ненормальное состояние помешало мне заметить пропажу. Выронить оружие я не могла — не имею такой привычки. Кобура была застегнута. Значит, кто-то взял оружие и аккуратно застегнул кобуру. У меня была только одна кандидатура — прекрасная угонщица Рокси. Ради своего Сани она готова идти хоть в пекло. И, кажется, именно это она и сделала. Стрелять девушка не умеет, но с оружием в руках способна натворить такого, что придется расхлебывать до конца жизни. Все, проехали. Сейчас я ничем не могу помочь бесстрашной, но очень глупой Рокси. И я выбросила из головы сиротку с пистолетом. Я достала нож в потертых ножнах и закрепила его за голенищем высокого ботинка. Натянула перчатки. Подумала — и надела под куртку легкий броник из своего снаряжения. От удара ножа спасет, пока этого достаточно. Хватит терять время. Я выскользнула из машины и обошла дом. Можно тронуть стекло, сработают датчики, и группа быстрого реагирования — двое или трое крепких ребят — будут здесь минут через восемь-десять. Или я могу позвонить в полицию. Но я не знаю, что творится в доме. Обезоружить чокнутую бабу могу и самостоятельно. А вот если она угрожает жизни Валентины… Не хотелось бы, чтобы кто-то пострадал. Поэтому я подошла к задней двери. На ней ребятами из «Бастиона» был установлен кодовый замок. Комбинацию я, само собой, знала. Набрав четрые цифры (комбинация не должна быть сложнее пин-кода, иначе прислуга, вынося мусор, будет всякий раз застывать перед дверью), я дождалась щелчка и вошла. Естественно, комбинация была известна и Лилии — ведь на тот момент женщина еще оставалась в роли домработницы Ганецкой. В доме стояла неестественная тишина. Странно, сейчас вечер, но ведь должен кто-то оставаться в доме? Слуги, скажем. Ни за что не поверю, что Валентина решится ночевать в этом доме одна.