— Приятной вам прогулки, — сказала Зенит, которой явно не терпелось от нас отделаться. Подобная снисходительность, по всей видимости, была вызвана необходимостью обсудить сложившуюся ситуацию со всеми участниками заговора. Она понимала, что далеко мы не уйдем, и это давало им возможность при необходимости сменить тактику. Полагаю, что упоминание о Скотленд-Ярде им совсем не понравилось. — Пойдемте туда, — сказал Клайд, указывая на террасу. — Прекрасная мысль, — согласилась Зенит. — В это время дня на террасе просто замечательно. Обменявшись с Зенит улыбками, я вытащила Клайда на террасу и закрыла за нами дверь. — Какой здесь чудесный воздух! — почти прокричал он и шепотом добавил: — Подыгрывайте мне, пока мы не окажемся за пределами слышимости. — Я еще не была здесь днем, — сообщила я так же во весь голос. — О, какие интересные скульптурные работы! — продолжил Клайд достаточно громко для того, чтобы быть услышанным. — Они мне что-то напоминают. — Полагаю, что это изображения греческих богов. — Да, конечно, теперь я и сам вижу. — Мы подошли к ряду статуй, установленных по левой стороне террасы. — Они, вероятно, все еще следят за нами, — шепнул Клайд. — Не торопитесь, изобразим из себя праздных зевак. Мы медленно переходили от статуи к статуе, и, признаться, мне стало немного не по себе при виде фигур обнаженных мужчин, хотя они и представляли собой произведения искусства. Потом, оживленно беседуя о пустяках, мы перешли на противоположную сторону террасы. Подойдя к третьей из стоящих там статуй, я дернула Клайда за рукав. — Прекрасная работа, не правда ли? Клайд улыбнулся, глядя на мое изумленное лицо. — Полагаю, что это Аполлон, а пятый — Гермес. — Все с той же улыбкой Клайд осмотрел статую более внимательно. — Что вам так понравилось? — Не меняя выражения лица, он прошептал: — Еще рано. Расскажете мне все позднее. Если на западной стороне стояло шесть статуй, то на восточной их насчитывалось только пять. Один пьедестал был пустым. Мы подошли к пятой скульптуре, изображающей, по мнению Клайда, Гермеса. — Крылышки на сандалиях… без всякого сомнения, Гермес! Я вздрогнула — черты лица Гермеса были мне явно знакомы, однако промолчала. — Прекрасная коллекция скульптуры. Просто превосходная. — Мы спустились с террасы на лужайку. Дойдя до розария и убедившись в том, что подслушать нас теперь уже трудно, Клайд остановился и на всякий случай указал на виднеющиеся вдали три строения и коттедж садовника. — В чем дело, Вера? Что вы там увидели? Я сделала вид, что смотрю в том направлении, куда указывала его рука. — Третья статуя… я узнала лицо. Это вовсе не греческий бог. — А кто же тогда? — Фарнсворт Ипсли. — Вы в этом уверены? — Да. В купе поезда он стоял, а я сидела и видела его под тем же углом. — Сам я не слишком хорошо рассмотрел тело, — заметил Клайд и указал рукой на север. — А Гермес? Вы его тоже узнали? — Да. Это Дуайн Бретч. — А кто это такой? — Мой кузен. — Ваш кузен? — Во всяком случае, он выдавал себя за моего кузена. Пока мы неторопливо шли в сторону павильона, я вкратце рассказала ему о том, что произошло этой ночью, и об обстоятельствах второй смерти Дуайна. Мы присели на скамью возле павильона. — Говоря откровенно, Клайд, я начинаю сомневаться в своем рассудке. Честное слово, — завершила я свой рассказ. — На вашем месте я не стал бы об этом беспокоиться, — ласково посоветовал он и поднес мою руку к своим губам. — Где вы вчера видели тело Дуайна Бретча? Я показала. Сняв пиджак и закатав рукава, Клайд начал шарить руками по дну пруда. — Подойдите сюда, Вера. В руках у него была свеча. — Она лежала в тине. Я смотрела на его предплечья. Они были покрыты волосами. Мне сразу же вспомнилась рука, которой я коснулась тогда, в коридоре третьего этажа. Нет-нет, этого просто не может быть! Похоже, у меня действительно не все в порядке с головой. Протянув руку, я коснулась его предплечья. Оно было мокрым, а прилипшие к коже волосы мягкими на ощупь. Как хорошо, что я забыла упомянуть о волосатой руке, на которую наткнулась в темноте ночи. Он стряхнул лишнюю воду с рук. — Пойдемте в павильон. Мне надо подождать, пока высохнут руки. А вы уверены, что видели в пруду именно Бретча? — спросил Клайд с задумчивым выражением лица. — Мне так показалось. — Хорошо, а в том, что он был мертв? Пожав плечами, я нервно рассмеялась. — Впечатление было именно такое. — Да, хорошенькая головоломка, — сказал он, беря меня за руку. — Если только они не пытались заставить вас поверить в то, что вы страдаете галлюцинациями… — Именно это слово употребил за завтраком Алистер, — ответила я. — Вы сказали, что спустились к завтраку только около одиннадцати часов? — Да. — А остальные тоже имеют обыкновение завтракать в это время? — Нет, — помедлив, ответила я. — Обычно они завтракают в восемь часов. Клайд задумался. — Тогда вполне вероятно, что они действительно разыграли эту смерть перед вами. — Но она поразила их не меньше меня. — Возможно, что все они хорошие актеры. — Ладонь Клайда легла на скамью. — Смотрите, она вся изрезана. Как бы не занозить руку. Я взглянула на скамью по другую сторону от себя. Она вся была изрезана инициалами и словами. — Кажется, этот павильон весьма посещаемое место, — заметила я. — Насколько я могу судить, многие из надписей были вырезаны очень давно. — Возможно. — Повернувшись к Клайду, я в очередной раз поразилась его красоте. Ветер растрепал его прическу, и несколько локонов упало на лоб. Взгляд ярко-голубых глаз был отсутствующим, он о чем-то напряженно думал. Уставившись на него, как полная идиотка, я машинально ощупывала пальцами вырезанные на скамье буквы, сперва не придавая этому никакого значения. Потом ощупала их второй раз. И, П, С, Л… — Клайд! Посмотрите! — Быстро вскочив с места, я указала на грубо вырезанную надпись: «ИПСЛИ». — Ипсли, вот как? — удивился он. — Если этот парень действительно столь самовлюблен и самолюбив, как вы его описали, то, несомненно, вырезал свое имя сам. — Вероятно, он хотел что-то рассказать мне о Гнезде Ворона. — И почему только я не стала его слушать? — Что ж, сделанного не воротишь. — Клайд склонился над скамьей. — Давайте посмотрим, может быть, найдем еще что-нибудь. — Вполне вероятно, — пробормотала я и начала внимательно рассматривать другую сторону скамьи. — Взгляните, Вера, — позвал он меня. — Такое впечатление, что здесь когда-то сидели влюбленные, которые потом рассорились. Видите, надпись «Инесс и Ларри» потом была зачеркнута. — Ларри? Это мог быть мой отец, Лоуренс. — Очевидно, эта Инесс когда-то сильно разочаровала вашего старика или наоборот. — Инесс? — повторила я. — Странно. Мою мать звали Оливия. — Знаете, прежде чем окончательно остепениться, мужчина должен перебеситься, — заявил Клайд и тут же смущенно закашлялся. — Некоторые мужчины, во всяком случае.