Чувствуя себя неловко под взглядами обитателей особняка, я молча ковыряла вилкой в своей тарелке, почти не поднимая глаз. В чем дело? Что тут происходит? Брендон Трэнт пришел забрать тарелки, и Дуайн Бретч поднял голову. На его лице было какое-то странное выражение, капризное и язвительное одновременно, быстро, однако, сменившееся широкой улыбкой, стоило ему заметить, что я наблюдаю за ним. Брендон, казалось, не обращал внимания ни на что, кроме своего непосредственного занятия. — Послушайте, дорогая, — обратился Дуайн ко мне, протягивая руку, как будто собравшись похлопать по моей, — не прогуляться ли нам к этому злосчастному пруду и посмотреть, что там к чему, а? — Не знаю, — ответила я, откровенно отодвигая свою руку. — А по-моему, замечательная идея, Вера, — тоном великосветской дамы сказала Зенит, но с непонятным весельем в голосе. — Может быть, когда вы увидите пруд днем, вся эта история предстанет перед вами в другом свете. — Конечно, — в один голос согласились Алистер и Орен. Ясно было, что это неспроста. Пока миссис Грегстон наливала кофе и готовила еще одну яичницу для Дуайна, демонстрирующего в это утро поразительный аппетит, над столом повисло тягостное молчание. На этот раз кухарка уже не смотрела на меня и, даже наоборот, — почти демонстративно игнорировала мое присутствие. Может быть, она тоже участвует в этом представлении? — Сегодня, надо сказать, Дуайн, у вас аппетит, как у подростка, — заметил Орен, размешивая сахар в кофе и щедро наливая туда сливки. — В юности я тоже был хорошим едоком, хотя мне часто говорили, что… — Почувствовав скептическое отношение к своим словам со стороны остальных, он прервался. — Хотя, может быть, это мало интересно. Наступившее неловкое молчание нарушил Громкий смех Дуайна. — Ну разумеется, Орен, я ведь еще расту, — выговорил он с полным ртом и, проглотив кусок, запил его глотком чая. Не дождавшись ни от кого реакции на свои слова, он, вновь набив рот, пробормотал что-то невнятное насчет своего физического здоровья и нужды в белках и витаминах, которую испытывают молодые люди его возраста. Странно было, что, не поддержав попытку Орена, остальные никак не отреагировали на пустую болтовню Дуайна. — Собственно говоря, на днях, когда я был в Лондоне, то зашел… — Слова словно застряли у него в горле, он выпучил глаза, и на побелевшем лице появилось выражение полного ужаса. — Что с вами, Дуайн? — спросила Зенит. Схватившись за шею, Дуайн пытался сорвать с себя галстук. Теперь его лицо было багрово-красным, а глаза чуть не выкатывались из орбит. Отодвинув стул, он попытался встать, но его лицо словно окаменело, и, издав какой-то булькающий звук, Дуайн упал лицом прямо в тарелку с яичницей. — О Боже! — воскликнула Зенит, явно потрясенная этой сценой. Орен опрокинул чашку с кофе, залив скатерть. Алистер, проворно встав, бросился к Дуайну. — Может быть, мне стоит позвонить доктору Уолтерсу? — вмешалась я, но никто не обратил на мои слова ни малейшего внимания. — Он мертв, — мрачно констатировал Алистер после тщетной попытки нащупать пульс и уронил обмякшую руку Дуайна. Я выскочила из-за стола. — Меня сейчас стошнит! — Быстро выбежав из столовой, я влетела в кухню и склонилась над раковиной. Миссис Грегстон подбежала ко мне. — О, девочка, что там такое творится? — Она обняла меня и оглянулась через плечо. — Пойди посмотри, Брендон. — Думаю, мне лучше остаться здесь, — ответил Трэнт с угрозой в голосе. Миссис Грегстон посадила меня на стул и взглянула на камердинера взглядом, полным ненависти. — Говорить с тобой, Брендон Трэнт, все равно что с бревном! Да, с бревном! Вот что ты такое. Тебя надо положить в камин и поджечь, вот как! — Кого интересует твое мнение?! — не менее резко ответил Брендон. — Боюсь, что оставлять тебя с мисс Блейк опасно, учитывая твой болтливый язык… — Болтливый язык, как бы не так! — отпарировала миссис Грегстон. — Говоришь, опасно? Да кто ты такой? — Эй, держи свой ирландский темперамент при себе, старуха, — предупредил Брендон. — Да, опасность существует! Реальная опасность! — Она сжала мое плечо. — Опасность существует везде, где находишься ты, Брендон Трэнт, и это истинная правда! Готова поклясться в этом на Библии. — Полегче, старушка, полегче, — попытался урезонить ее не потерявший присутствия духа Брендон. На мгновение оставив меня, миссис Грегстон оттолкнула стоящего на пути Брендона, намочила полотенце и, вернувшись, приложила его к моему лбу. В этот момент в кухню вплыла Зенит. — Что тут происходит? — спросила она с тревогой в голосе, но, заметив присутствие Брендона Трэнта, вздохнула с явным облегчением. — Боюсь, что мисс Блейк плохо себя чувствует, — ответила нежно ухаживающая за мной миссис Грегстон. — Ее только что стошнило. — Сейчас все пройдет, — попыталась улыбнуться я. — Тогда позвольте проводить вас в столовую, — сказала Зенит, помогая мне подняться со стула. — Хорошая чашка чая с мятой, и вы будете в полном порядке, дорогая Вера. — Мне не хотелось бы идти туда, — сопротивлялась я. — Но чай я бы выпила с удовольствием. — Чепуха, Вера, — настаивала Зенит, подталкивая меня к двери. — Да, миссис Грегстон, боюсь, что сквайру понадобится другая чашка кофе, если вам не трудно. — Конечно, мадам, — ответила кухарка. — Я могу позаботиться о мисс Блейк, если вы не возражаете, мадам. — Спасибо, миссис Грегстон, я сама справлюсь, — ответила Зенит. — Если уж мы, родственники, не проявим заботу о Вере, то кто же тогда это сделает? Я заметила, что при этих словах Брендон Трэнт закатил глаза и, ухмыльнувшись в свои до смешного большие усы, отвернулся. Зенит вытолкнула меня в столовую. Тело Дуайна уже убрали, так же как и его столовый прибор. Единственным свидетельством случившегося была разбитая чашка Орена. Однако атмосфера была напряженной. Алистер с трудом сохранял на лице улыбку, а Орен явно находился в шоке, нижняя губа его отвисла, взгляд был абсолютно пуст. — Но как же?.. — Я растерянно посмотрела на место, где только что сидел Дуайн. — Как же Дуайн? Зенит взглянула на мое побледневшее лицо. — Может, вам пройти в свою комнату, Вера? — предложила она. Меня все еще подташнивало. — Наверное, вы правы, Зенит. Я чувствую слабость и головокружение. — Мне хотелось вновь предложить позвонить доктору Уолтерсу, но результат можно было предсказать без труда. В столовую вошла миссис Парвер и внимательно оглядела всех присутствующих. — Вам помочь, дорогая? — предложила мне Зенит. — Благодарю вас, я доберусь сама. — Нетвердыми шагами я направилась мимо миссис Парвер к двери. — Кстати, в доме есть Библия? — Библия? — Алистер поморщился, как будто я произнесла неприличное слово. Вошла миссис Грегстон с чашкой кофе для Орена. — Насколько я знаю, нет, — угрюмо ответила миссис Парвер. — Нет Библии? — удивилась я. — А зачем она вам понадобилась? — спросила домоправительница. — Думаю, что чтение Библии может успокоить встревоженный ум Веры, — вмешалась Зенит. — Не забудьте, она воспитывалась в религиозной школе. — Библия? — спросила миссис Грегстон. — У меня в коттедже есть Библия, и я с радостью одолжу ее девочке. — Правда, миссис Грегстон? — попыталась улыбнуться я. — Надо только сходить за ней, — сказала кухарка и вышла из столовой. — Не беспокойтесь, идите в свою комнату, Вера, — предложила мне Зенит. — Мы принесем вам Библию, дорогая. Вернувшись в спальню, я бросилась ничком на кровать. В голове у меня был полнейший сумбур. На самом ли деле умер Дуайн? Может быть, они просто разыграли очередную сцену? Однако, вспомнив выражение их лиц в тот момент, я решила, что они действительно испытали потрясение. Интересно также, почему Брендон Трэнт настоял на том, чтобы остаться на кухне? Не для того ли, чтобы помешать миссис Грегстон поговорить со мной наедине? Вспомнив о том, как она назвала его бревном, я чуть было не рассмеялась. Мне в голову пришли бы гораздо более сильные выражения. Я перевернулась на спину. Разве миссис Грегстон не повторила сказанное Брендоном Трэнтом слово «опасность»? Хотя, я уже и так поняла, что в Гнезде Ворона меня подстерегает опасность. Ход моих мыслей был прерван приходом миссис Парвер, которая принесла мне Библию. Отдав мне ее, она ушла, не произнеся ни единого слова. Я пролежала так еще минут пятнадцать. Как бы мне хотелось, чтобы рядом сейчас оказалась Робертина Кавано. Мы с ней имели обыкновение обсуждать все проблемы, неважно чьи: мои или ее. Мысль о Робертине заставила меня улыбнуться. Я пребывала в полной уверенности, что она разгадала бы эту загадку с блеском, даже если бы ей понадобилось для этого отдернуть в доме каждую занавесь, заглянуть в каждую комнату и кладовую и простучать каждую стену. Так уж она была устроена. Представив себе словесную битву Робертины с Зенит, а еще лучше с миссис Парвер, я рассмеялась уже вслух. У меня было подозрение, что победа осталась бы за Робертиной, а миссис Парвер надолго запомнила бы этот разговор. Но на самом деле мне хотелось быть сейчас рядом вовсе не с Робертиной, а с Клайдом Уолтерсом, образ которого не выходил у меня из головы. Я видела улыбку Клайда, слышала его смех, ощущала прикосновение его руки к своей коже. Мне представлялось, как он ищет мой взгляд, как хочет коснуться моих губ своими. О, Клайд! Увижу ли я тебя когда-нибудь еще? Ясно, что единственный способ связаться с ним — это найти себе в доме союзника, но в голову не приходил никто, кроме Орена, но он был слишком недалек и зависим от Зенит. И тут меня осенило. Улисс Грегстон! Правда, непонятно, как с ним общаться, но, без сомнения, он умеет читать. Некоторое время я взвешивала все «за» и «против». Удастся ли мне связаться с ним? А если и удастся, то не принимает ли он участие в заговоре? Потом я вспомнила о миссис Грегстон и ее материнской заботе обо мне и взяла в руки Библию. Интересно, почему у меня возникла столь внезапная необходимость в ней? Из-за смерти Дуайна? Возможно. Открыв книгу в случайном месте, я наткнулась на девяносто шестой псалом и начала было читать его, но неожиданно вспомнила, как миссис Грегстон хотела поклясться в чем-то на Библии. Не пыталась ли она направить мои мысли в определенном направлении? А если так, то почему? Закрыв Библию, я уставилась на обложку книги, почему-то уверенная в том, что кухарка пыталась каким-то образом связаться со мной. Неужели с помощью Библии? Но как? Наконец отложив книгу, я закрыла глаза, не чувствуя уверенности ни в чем, кроме своих чувств к Клайду, и с мыслью о нем уснула. Проснувшись освеженной и с ощущением того, что сегодня должно произойти нечто хорошее, я пошла в ванную умыться и, улыбнувшись своему отражению в зеркале, вернулась в спальню. Не зная, чем занять время, я подошла к восточному окну, выходящему на павильон. Мистер Грегстон уже успел убрать обломившийся во время грозы сук дуба, и мне опять пришла в голову мысль попытаться объясниться с глухим садовником. От одного вида павильона, напомнившего мне о прошедшей ночи, у меня мороз по коже пробежал, и, как я ни пыталась выбросить эту сцену из головы, само воспоминание вновь испортило мне настроение.