— Мы не знаем даже, приводит ли Сворачиваемое Пространство в одну и ту же Вселенную или в несколько различных… или даже в бесконечное число расширяющихся и лопающихся пузырьков… — А может быть. Тиран понимал это лучше нас? — спросила Там. Беллонда и Тамейлан подождали Одрейд, пока та заглядывала в комнату, где пять алколитов Продвинутой Ступени изучали проекцию региональных складов меланжа. Содержащий информацию кристалл совершал замысловатый танец в луче проектора, отскакивая от него, как мячик на верху струи фонтана. Одрейд успела увидеть заключение и отвернулась, прежде чем нахмуриться. Там и Белл не видели выражения ее лица. Нам вскоре придется ограничить доступ к данным по запасам меланжа. Деморализующее зрелище. Администрация! Вспомнилось Великой Матери. Предоставьте все одним и тем же людям и вскоре вы скатитесь к бюрократии. Одрейд знала, что слишком зависит от своего внутреннего восприятия администрации. Система, часто тестируемая и исправляемая, использующая механизмы только в случае необходимости. Они называли их «железками». К тому времени, как послушницы становились Преподобными Матерями, у каждой из них вырабатывалось разумное отношение к этим «железкам» и они использовали механизмы не задавая более никаких вопросов. Одрейд настаивала на постоянных улучшениях (пусть даже совсем незначительных), которые внесли бы в деятельность Сестер разнообразие. Случайность! Никакого абсолютного порядка, который, будучи раскрыт, может быть использован против Общины. Одному человеку за его короткую жизнь, возможно, и не стать свидетелем подобных сдвигов, но за длительные периоды времени различия станут весьма значительными. Инспекционная группа спустилась на нижний уровень и вышла на главную магистраль Централи. Сестры называли ее «Путь». Шутка в себе, отсылающая к тренингову режиму, широко известному как «Путь Бене Джессерит». Путь простирался от площади около башни Одрейд до южных окраин городской территории — прямой, как луч лазгана, насчитывающий едва ли не двенадцать кликов высоких и приземистых зданий. У всех низких было нечто общее: все они были построены так, чтобы их можно было надстроить впоследствии. Одрейд подозвала открытый транспортер, где были свободные места, и все трое забрались в кабину, где могли продолжать разговор. У фасадов вдоль Пути приятный старомодный вид, подумалось Одрейд. Здания, подобные этим с их длинными прямоугольными окнами изолирующего плаза, сопровождали «Пути» Бене Джессерит на протяжении всей истории Общины. Вдоль центра магистрали выстроилась цепочка вязов, генетически выведенных для придания им высоты и стройного очерка. В их ветвях гнездились птицы, чье пестрое оперение делало утро еще ярче. Не опасная ли для нас привычка предпочитать знакомое окружение? Одрейд вывела их из транспортера у Пьяного Тупика, подумав, что юмор Бене Джессерит наиболее отчетливо проявляется в забавных названиях. Озорство в названиях улиц. Пьяный Тупик — это название возникло в результате того, что фундамент одного из зданий слегка осел, придав всей конструкции комичный вид «как бы навеселе». Один из солдатов вдруг нарушил строй. Как Великая Мать. Только они пока еще этого не знают. Когда они подошли к Аллее Башен, резко зазвенел сигнал связи. — Великая Мать? — это была Стегги. Не останавливаясь, Одрейд послала в ответ, что она на связи. — Вы просили доклад по самочувствию Мурбеллы. Доктор Сук говорит, что она готова для назначенного класса. — Так назначь ее. Они продолжали шагать по Аллее Башен, по обеим сторонам которой выстроились одноэтажные постройки. Одрейд позволила себе окинуть взглядом здания, над одним из них по правой стороне возводили второй и третий этажи. Может быть, переулок действительно станет когда-нибудь Аллеей Башен, и шутка (какая сейчас заключалась в его названии) будет забыта. Не раз говорилось о том, что присвоение имен улицам все равно делается лишь ради удобства, а потому, почему бы не рискнуть вторгнуться в достаточно деликатную для Общины область. Одрейд внезапно остановилась посреди заполненной прохожими пешеходной дорожки и обернулась к своим спутницам. — Что бы вы сказали, если бы я предложила называть улицы и площади именами ушедших Сестер? — Голова у тебя сегодня забита форменной чушью! — обвинила в ответ Белл. — Они не ушли, — сказала Тамейлан. Одрейд возобновила быстрый шаг. Чего-то подобного она и ожидала. Мысли Белл были почти слышимы, как если бы она говорила вслух: «Ушедшие» вместе с нами, в наших Иных Воспоминаниях! Одрейд не хотелось спорить здесь на виду у всех, но она осталась при мнении, что в ее идее есть определенный смысл. Некоторые Сестры умерли без Разделения. Основные Линии Памяти дублировались, но терялись ниточки и их уничтоженный носитель. Именно так ушла из жизни Шангу из Обители на Гамму, была убита внезапно напавшими Чтимыми Матрами. Осталось немало воспоминаний, несущих в себе ценные ее качества… и проблемы. Нельзя сказать, что может научить большему, ее успехи или ее ошибки. Ускорив шаг, Беллонда поравнялась с Одрейд на относительно пустой дорожке: — Я должна вновь вернуться к Айдахо. Ментат, да, но все эти многочисленные воспоминания. Крайне опасно! Они как раз проходили мимо морга, и резкий запах антисептиков чувствовался даже на улице. Высокая узкая дверь была открыта настежь. — Кто умер? — спросила Одрейд, не обращая внимания на озабоченность Беллонды. — Проктор из Секции Четыре и человек из обслуги садов, — ответила Тамейлан. Тамейлан всегда знала. — Ты перестанешь уклоняться от разговора? — Беллонда была в ярости оттого, что ее игнорируют, и не собиралась этого скрывать. — А о чем мы? — очень мягко спросила Одрейд. Они вышли на южную террасу и остановились у каменного парапета, откуда открывался чудесный вид на сады и виноградники. Яркость утренних красок притупляла пыльная дымка, совсем не похожая на туман, создаваемый влажностью. — Ты знаешь о чем! — не сдавалась Белл. Прижимаясь к камню, Одрейд вглядывалась в далекие деревья. От камней исходил холод. Странный цвет у этого тумана, подумала Одрейд. Солнечный свет, проходя сквозь пыль, преломлялся иным спектром отражения. Надуваемые пыль и песок, как вода, заползают в каждую щелочку, но выдают их кашель и чиханье прохожих и механизмов. То же и с настойчивостью Белл. Никакой смазки. — Это пустынный свет, — сказала вслух Одрейд. — Перестань избегать меня, — вновь Белл о своем. Одрейд решил не отвечать. Пыльный свет нечто классическое, но не настолько успокаивающее, как старые живописцы с их туманными утрами. Рядом с Одрейд встала Тамейлан. — Красиво, лишь ему присущей красотой, — ее отстраненный тон говорил о том, что ее сравнения с тем, из Иных Воспоминаний, совпали с мыслями Одрейд. Если это то, как тебя научили смотреть на красоту. Но что-то в глубине памяти Одрейд говорило, что это не та красота, по которой она тоскует. В тенистых низинах под ними, там, где когда-то буйно зеленела листва, теперь царили сушь и ощущение выпотрошенной земли, что-то вроде того, как подготавливали своих умерших древние египтяне — высушены до последнего, сохраненные для своей Вечности. Пустыня, как палач, расщепляет грязь на нитроны, бальзамирует нашу прекрасную планету, скрывая все ее чудеса. Беллонда стояла у них за спиной, что-то бормоча себе под нос и покачивая головой, отказываясь смотреть на то, чем станет их планета. Одрейд едва ли не передернуло от внезапного потока параллельного сознания. На нее нахлынули воспоминания: Ей казалось, что вот она обшаривает руины Сиетч Табра, находя в них забальзамированные тела охотников за спайсом, лежащие там, где их бросили убийцы. Что сталось с Сиетч Табром? Единая сплавленная масса того, что когда-то было песком, и ни одной приметы, которая рассказала бы о славном прошлом далеких дней. Чтимые Матры… Убить можно не только человека, но и историю. — Если ты не собираешься избавляться от Айдахо, то я вынуждена буду протестовать против его использования как ментата. Ну и суетливая же женщина! Одрейд обратила внимание на то, что сегодня в Белл больше чем когда-либо проявляется возраст. Линзы для чтения на носу даже сейчас. Они увеличивали ее глаза, так что Белл становилась похожа на вытащенную из воды рыбу. Использование очков, вместо более тонких протезов, немало говорило о Беллонде. Она как бы щеголяла обратным тщеславием: «Смотрите, я выше устройств, в которых нуждаются подводящие меня чувства». — С чего это ты вдруг так на меня уставилась? — Великая Мать явно вывела Беллонду из себя. Одрейд, внезапно захваченная осознанием слабости своего Совета, перевела взгляд на Тамейлан. Хрящи никогда не перестают расти, и это увеличило уши, нос и подбородок Там. Некоторые Преподобные Матери справлялись с их ростом посредством метаболизма или регулярно прибегали к пластическим операциям. Там отказывалась сгибаться перед подобным тщеславием: Вот она я. Принимайте такой, как есть или убирайтесь. Мои советники слишком стары. А я… мне следовало бы быть моложе и сильнее, взваливая себе на плечи все эти проблемы. Что за проклятая вспышка жалости к себе! Но главная опасность одна — действия, направленные против выживания Общины. — Дункан — великолепный Ментат! — Одрейд говорила теперь со всем нажимом своего высокого положения. — Но я не собираюсь использовать ни одного из вас для того, что лежит за пределами ваших способностей. Беллонда промолчала. Ей ли не знать слабостей ментатов. Ментаты! — подумала Одрейд. Они как ходячие Архивы, но когда вам больше всего нужны ответы, они проваливаются в бездну вопросов. — Мне не нужен другой Ментат, — продолжала Одрейд. — Мне нужен новатор! Беллонда продолжала молчать, и Одрейд заговорила вновь: — Я собираюсь освободить его разум, не тело. — Я настаиваю на анализе прежде, чем ты откроешь ему все источники и базы данных! Учитывая обычную манеру Беллонды, это еще довольно мягко. Но Одрейд этому не доверяла. Ей отвратительны были подобные дискуссии — бесконечное перекапывание архивных отчетов. Беллонда души в них не чаяла. Беллонда Архивных Мелочей и наводящих скуку экзерциссов в ненужные подробности! Кому какое дело, если Преподобная Мать Х предпочитает овсянку на снятом молоке! Одрейд повернулась к Беллонде спиной и стала смотреть на небо на юге. Пыль! Мы снова будем просеивать пыль! Беллонду со всех сторон окружат помощницы. От одной только мысли об этом, Одрейд почувствовала невыносимую скуку. — Никаких больше анализов, — Одрейд бросила это резче, чем собиралась. — У меня своя точка зрения, — в голосе Беллонды звучала обида. Точка зрения? Что мы есть как не сенсорные окна в нашей Вселенной, каждое лишь с точкой зрения? Всех видов инстинкты и воспоминания… даже Архивы — и ни одно из них не говорит само за себя. Ни одно не имеет значения, пока не сформулировано в живом сознании. Но кто бы он ни был, создающий формулировки устанавливает приоритеты. Весь порядок произволен! Почему эти данные, а не какие-нибудь другие? Любая Преподобная Мать знает, что события происходят в собственном своем потоке, своем собственном относительном окружении. Почему Преподобная Мать Ментат не может действовать исходя из этого знания? — Ты отказываешься от обсуждения? — спросила Там. Она что, заодно с Белл? — Когда я отказывалась от обсуждения? — Одрейд дала выход раздражению. — Я отказываюсь от еще одной архивной карусели Белл. — Тогда как, в реальности… — вмешалась Беллонда. — Белл! Не говори мне о реальности! Пусть-ка это проглотит! Преподобная Мать и Ментат!