– Говори. – Я хочу пройти с другом ритуал опричного побратимства. – Еще раз удивил. – Инструктор опять поднял кустистые брови. – Тебе нужны наручи и тот, кто проведет ритуал. – В основном наручи, – поправил я Захара, – наводка на ведьм, способных провести ритуал, у меня уже есть. – От кого? – Головоруб поделился, – не стал я скрытничать. – Ну да, – проворчал инструктор. – Он же у тебя теперь в соседях. И как ладите? – Неплохо, сначала поцапались, а затем помирились. – Твою ж дивизию, – крякнул Захар, – с Головорубом он поцапался и живой до сих пор. Веселая у тебя там жизнь была. – Да уж, – помрачнел я, – обхохочешься. – Ладно, не дуйся, – примирительно улыбнулся Коршун. – Я чего допытываюсь. Если наводка от Головоруба, то у тебя наверняка адресок ведьмы из ковена Черной Лозы. И это не самый лучший вариант. – А какой самый лучший? – осторожно спросил я. – Конечно же жрицы Великой Паучихи. Кто еще, как они, сможет связать вместе две нити судьбы. Только это дорого. За спрос там не бьют, но полсотни граммов чистого истинного серебра вынь да положь. А там уж как их жуткая мамаша повелит – могут затребовать в пять раз больше, а могут сделать и за так. Поэтому думай. Ты явно не дурак. – А наручи у них купить можно? – Нет, – непонятно почему оскалился Коршун. – Это только через меня. Конечно, можешь сунуться к Хомяку сам, но не факт, что у него найдутся женские наручи. Понятно, история с диадемой здесь известна если не всем, то многим. – Да мне пофиг, лишь бы работали, – испортил я веселье инструктору. В ответ он озадаченно хмыкнул и косо глянул на меня, явно заподозрив неладное. – Попрошу без грязных инсинуаций! – поспешил я с пояснениями. – Просто есть на примете грамотный артефактор. Так что даже дамские наручи можно привести в нормальный вид. – Нет у Хомяка ничего такого, – отмахнулся Коршун. – За всю историю Китежа я помню только три пары валькирий. Давай так, – чуть подумав, предложил он. Сегодня я не могу, а завтра с утреца прихвати с собой бутылку медовухи и подъезжай сюда. Решим мы твою проблему, причем не очень дорого. На этом мы попрощались, и я вернулся к скучающим мужикам. Конечно, можно было бы и не таскать их в такую даль, но выезжать за пределы Бесшабашки в одиночку было как-то боязно. Пока меня никто не трогал, но где-то на просторах великого города бродит Мурза по прозвищу Волк и от этого я почему-то чувствовал себя Красной Шапочкой. К тому же вполне могли объявиться те, кого опечалила смерть Коломбины. Так что тут не до щепетильности. Я рассчитывал, что день будет занят поисками наручей, поэтому сейчас не знал, чем себя занять. В памяти тут же всплыли слова Барабаша. Порывшись в памяти телефона, нашел необходимый номер и нажал на вызов. После трех гудков послышался красивый, но ехидно-вкрадчивый голос: – Какие люди. Сам дар Зимин. И во что же вы, батенька, влипли на этот раз? – И вам здравствовать, уважаемая Анна Борисовна, – в тон ответил я. – Вашими молитвами ничего у меня не случилось. Наоборот, не хватает праздника в жизни. К примеру, страсть как хочется поужинать с красивой женщиной. – Кажется, мы уже это обсуждали, – подпустила холодку в голос главный юрист городской управы. – Ну что вы, – отказался от шутейного тона и я. – Никаких фривольностей, только деловой ужин? – Деловой? – с намеком переспросила она. – Исключительно, и дело должно вас заинтересовать. С минуту она молчала, а затем все же спросила: – Я так понимаю, это не телефонный разговор. – Так оно и есть. – Хорошо, уговорили. Закажу столик в Глобусе на семь вечера. Не опаздывайте. Сидящая в ресторане одинокая женщина – это жалкое зрелище. – Буду там в шесть тридцать. Когда разговор закончился, сидящий сзади Гена подал голос: – Это была Шаталина? – Она самая, – ответил я. – Уверен, что стоит связываться с этим делом? Вопрос был не праздным, так что пришлось обдумать все еще раз, но выводы остались прежними: – Я уверен в том, что у нас тут есть враги. Поэтому нужно обзавестись как можно большим количеством друзей. И то, что появился шанс помочь столь шустрой даме, это просто дар с небес. – Так себе помощь, – сморщился Гена. – Тут уж не до жиру. К тому же я уверен – там все не так уж грязно. Вернувшись домой, я понадеялся, что смогу просидеть в Сети до вечера, но, как обычно, ошибся. К трем часам, намного раньше срока, в наш дом заявился Барабаш. – Почему так рано? – удивился я, глядя на артефактора. – Решил угодить самому любимому заказчику и проработал всю ночь! – радостно заявил Саня и хитро улыбнулся. – Знаешь, трудяга ты наш, когда ко мне вот так нагло подлизываются, сразу появляется подозрение, что есть шанс быть ободранным как липка. Колись, что тебе от меня надо, но сначала отдай… как там теперь это называется? – Гарнитур, – торжественно провозгласил артефактор, доставая из внутреннего кармана куртки продолговатый пенал. – Гривна, обруч и серьга. Тот факт, что предметов будет три, меня немного взволновал: – Какая, на фиг, серьга, ты что, издеваешься?! За спиной обидно заржал Баламут. – Гена, заткнись, – бросил я через плечо и начал сверлить взглядом Саню. – А ты, фантазер, лучше попытайся объяснить свой странный поступок, пока тебя не начали бить. – Да ладно, шеф, – явно набравшись дурного от моих стариков и повольников, совершенно не по статусу возвеличил меня Барабаш. – Просто, отделив верхушку от обруча, понял: когда обруч не на голове, с защитой могут быть проблемы. Мало ли что может случиться. На Подоле порой такие замесы происходят, не то что за шляпой, до ствола за пазухой дотянуться не успевают. Да и сережка маленькая, совсем не бабская. Открыв пенал, он продемонстрировал действительно небольшой гвоздик с маленьким камнем, явно из набора бывшей диадемы. – Давай я тебе ухо проколю, – тут же предложил Саня. – Я тебе сейчас голову насквозь проколю, рыжий обжора! – послышался голос тетушки Пин, вышедшей на шум из кухни. – Убери свои грязные руки от господина. Бог знает кого ты лапал этими пальцами. Присаживайтесь, господин, сейчас я принесу иглы и мазь. Гена, уткнувшись лбом в стену, уже тихо подвывал от распирающего его смеха. – За что мне это все?! – горестно поднял я взгляд к потолку. Ну а что, не признаваться же им в моей юношеской мечте, вставить себе серьгу в ухо. Увы, общество, в котором воспитывались мы с Генкой, не просто отторгло бы столь экстравагантный поступок, а, скорее всего, отреагировало бы крайне агрессивно. Тетушка Пи действительно сделала все очень ловко и безболезненно. Чтобы побыстрее закончить с этим цирком, я надел на шею то, что артефактор обозвал гривной, – неширокую, казавшуюся литой пластину на витом металлическом шнуре. Шляпа привычно легла на голову. Небольшая порция силы пробудила разделенный артефакт. Ощущения были непривычными, но все работало неплохо. Эмоции окружающих меня людей читались легко, причем настолько, что хотелось подойти и побольнее пнуть Баламута. Я подошел к большому зеркалу у входа в столовую и всмотрелся в свое отражение. А что, неплохо. Такую штуку я видел у Уилла Смита. Со шляпой смотрелось очень стильно. – Красота, – с улыбкой поддакнула моим мыслям кореянка. – У меня две дочери, шесть внучек и восемь правнучек. Всем уши прокалывала, а одной даже пупок. – Рыжий, у тебя есть что-нибудь в пупок? – просипел Баламут и опять уткнулся лбом в стену. – А надо? – то ли в шутку, то ли всерьез вскинулся артефактор. – Хватит! – вспылил я. Мелькнула мысль насильно погасить веселье, фонтаном прущее из Баламута, но затем я понял, что в нем нет ни грамма насмешки или издевки. Да и вообще мой дар, среди прочего, позволял радоваться положительным эмоциям близких людей. Они окутывали меня как теплое и мягкое одеяло. Так что безудержный смех друга в конце концов вызвал у меня улыбку. – Ладно, проехали. – Я опять повернулся к Барабашу. – Колись, что тебе от меня надо? По роже вижу – явно что-то задумал. – Хочу переехать к вам. – Да ты точно издеваешься?! – Невозможность читать эмоции артефактора нервировала.