Затем, оценив через наруч мое состояние, сбился с возвышенного стиля и подбежал ко мне. – Ты как? – Нормально, – ответил я, с кряхтеньем поднимаясь на ноги и не отказываясь при этом от помощи друга. – Посмотри, как там Саня. Кажется, я немного перестарался. Баламут убежал проверять состояние артефактора, а мне захотелось узнать, что случилось с Али. Магии в зале все еще было слишком мало, поэтому придется проверять все, так сказать, мануально. Проходя мимо тела ушкуйника, я остановился и посмотрел на мертвого врага. И вот стоило оно того? Ведь навязчивую идею поставить меня на колени даже местью не назовешь – просто ущемленное самолюбие. Как вообще такое случается с людьми? Почему мы злимся на кого-то, кто не хочет поступать по нашему разумению? Почему кто-то вообще должен ставить твои интересы выше своих собственных? Почему, получив отказ, вместо того чтобы просто осознать, что в этой жизни никто тебе ничего не должен, и спокойно жить дальше, мы впускаем в душу обиду и раздражение. А затем эти два червя вырастают в дракона ненависти и порой приводят вот к таким печальным последствиям. И это еще не такой уж плохой исход, потому что за чужую тупость и злобу могли заплатить мы с Геной. Стряхнув с себя весь этот философский бред, я быстро подошел к Али, все еще лежавшему на спине и пялившемуся в потолок. Сжавшаяся в комочек Усольцева вообще не подавала признаков жизни. Надеюсь, она там не подохла. Впрочем, мне на это совершенно наплевать. – С вами все в порядке, уважаемый Али? – До вашего прихода было лучше, – поднимаясь на ноги, ответил араб, но, увидев мою кривую ухмылку, добавил: – Это не упрек, а констатация факта. Вы были правы, и сейчас мы действительно в одной лодке. Увы, выбросить это тело за борт в глубокую воду не удастся и разборки с княжьими людьми будут тяжелыми. Вот и ворчу. Магия опять наполнила зал, и я с облегчением запитал свой ментальный гарнитур. Для начала проверил состояние друзей. К счастью, Саня уже пришел в себя. Защита Али по-прежнему работала хорошо, но все эти перипетии немного расшатали его психику, и в щели просачивалась смесь облегчения и опасения. Причем опасался он нас с Геной, воочию убедившись в том, что мы опасные враги. – Ну, чтобы стало чуть полегче, предлагаю вызвать подмогу. – И кто же это? – Вы слышали фамилию «Шаталина»? – О да, – явно со смешанными чувствами отреагировал Али. Угу, а мне она говорила, что с криминалом дел не имеет. Впрочем, не мое это дело. Легкие опасения, что так глубоко под землей телефон не сработает, оказались совершенно беспочвенными. – Нет, ты все-таки решил испоганить мне все рождественские праздники, – ворчливо заявила Аня, не дав мне даже поздороваться. – Ну уж простите меня, Анна Борисовна, что, сидя на куче трупов, отвлекаю вас от спа-процедур или общества смазливого мужчинки. – Очень надеюсь, что ты сейчас шутишь, – тут же посерьезнела Шаталина. – Да какое там, – вздохнул я и принялся пересказывать все, что происходило с момента, когда мы вошли в подземелье. О факте похищения Усольцевой я предусмотрительно умолчал. Надеюсь, ее имя вообще не всплывет в этом деле. Судя по тому, как влетевшие в зал подручные араба по приказу хозяина утащили так и не очнувшуюся мошенницу, увидим мы ее не скоро. Возможно, эта дамочка вообще канет в глубокие воды, как выразился сомнительно мудрый Али. – Ладно, – чуть подумав, спокойно сказала Шаталина. – Продолжай сидеть на этой самой куче. Когда ввалятся штурмовики, держи руки на виду и даже не вздумай дышать. Ну, ты меня понял. – Понял, не дурак. – Ох, что-то я в этом сомневаюсь, – грустно вздохнула Шаталина. Через телефон мне конечно же не дано было ощутить чужие эмоции, но почему-то казалось, что она не очень-то расстроилась такому стечению обстоятельств. Интересно, к чему бы это? Глава 6 – Не вздумай спорить с посадником, – стремительно шагая по коридору седьмого этажа здания администрации главы города, строго вещала Шаталина. – И не дерзи князьям. Лучше вообще открывай рот, только когда скажу. Осознав, что выгляжу как едва поспевающая за хозяйкой собачка, я резко встал. Анна прошагала еще десяток метров, но, заметив пропажу, резко обернулась. – Что?! – Встречный вопрос. Что происходит? Ты чего такая взвинченная? Куда девалась ее привычная уверенность в себе и собранность? Защиту Шаталиной пробивали мощные протуберанцы дикого беспокойства, как заряды картечи прошивают стену из гипсокартона. – Я же за тебя переживаю. Ситуация очень опасная… – Натолкнувшись на мой ироничный взгляд, Аня замолчала и даже немного покраснела, что вообще уж ни в какие ворота не лезло. – Ладно, извини. У меня тут тоже имеется шкурный интерес. Понимаешь, в юридическом отделе горсовета я вроде как старшая, но беда в том, что к нам спускают лишь мелочовку и внутренние дела. Все, что касается внешних разборок, особенно с князьями, переходит либо к советникам, либо к привлеченным юристам из крупнейших частных компаний города. И вот теперь, как у твоего личного представителя, у меня появляется шанс вести дело об ущербе и вире по смерти с княжеским кланом. Вот я и волнуюсь. – Вот теперь все понятно, – иронично прокомментировал я. – Ладно, раз между нами не осталось недоговоренностей, пойдем, наваляем этим напыщенным уродам. Решительно тряхнув головой, как боевая лошадь, Шаталина с прежней стремительностью, но уже без всякой нервозности зашагала к видневшейся в конце коридора двери. А за этой дверью меня ждал сюрприз. Сразу даже не определил, приятный или нет. В богато, на грани безвкусицы украшенном кабинете находились три человека. Если точнее, то один недар и два истинных мага. Но это различие никак не делало обделенного магическим даром посадника менее влиятельным горожанином, чем его гости. На посадника Зубова я уже успел насмотреться во время его праздничной речи. В кресле напротив большого стола хозяина кабинета сидел худощавый мужчина в элегантном костюме. На его руке, опиравшейся на трость, виднелся серебряный перстень боярина. И все же мой взгляд сразу прикипел к третьему, хорошо известному мне персонажу. Князь Буслаев собственной персоной. Неужели и у него ко мне остались какие-то претензии? Только через пару секунд я вспомнил, что князь считается лучшим специалистом по ментальной магии в городе и часто становился третейским судьей при разбирательствах на высшем уровне. Очень надеюсь, что верна вторая версия. По знаку Зубова мы сели в два свободных кресла, которые также были обращены к столу. – Ну, если все собрались, давайте перейдем к делу, – наконец-то разбил гнетущую тишину бас посадника. – Я так понимаю, никому лишний шум не нужен и всем выгодно просто замять это происшествие. Но все же хочется обговорить подробности, дабы не плодить проблем в будущем. Эрнест Янович, вам слово как потерпевшей стороне. Незнакомый мне истинный боярин поморщился и даже озвучил свое недовольство: – Не скажу, что мне нравится использованное вами слово. Мы хоть и понесли потери, но готовы отказаться от каких-либо претензий. – А что по этому поводу думает Бурелом? – подал голос князь Буслаев. – Я являюсь голосом князя и могу гарантировать подчинение его воле всех вассалов, – изобразил оскорбленную невинность франт, демонстративно, со скрипом сжав пальцы на набалдашнике трости. – Мы никогда не отступаем перед агрессией, но всегда готовы признать ошибку. Поведение ушкуйника было недосмотром его князя. Его сиятельство запретил трогать строптивца, но Волк не подчинился, за что и пострадал. У князя нет претензий к человеку посадника. Скульптор спокойно кивнул, словно подтверждая слова боярина, и посадник тут же расплылся в довольной улыбке. – Но, – представитель князя Савельева тут же сунул ложку дегтя в уже вроде налитую до краев бочку меда, – если никто не станет приставать к нам со всякими мелочными требованиями. Аня буквально полыхнула недовольством, но так ничего и не сказала. Ее остановил не я, хотя и собирался, а тяжелый взгляд посадника. – Ну что же, если ни у кого не осталось никаких претензий… – Зубов с радушной улыбкой потер свои ладони-лопаты. – Предлагаю обмыть это дело. Петр Епифанович, Эрнест Янович, давайте переберемся в место поуютнее. То, что нас с Аней не упомянули, говорило о нежелательности нашего присутствия на намечающемся празднике жизни. Шаталина на всякий случай вцепилась мне в руку и буквально выволокла за дверь. – Жаль, что тебе так и не удалось блеснуть своими способностями, – прокомментировал я переговоры, когда мы уже шли по коридору. – Да ну на фиг! – облегченно вздохнула Аня. – Что-то мне перехотелось лезть в разборки с князьями. Привыкла, понимаешь, рычать на вас, пустышек, а тут язык в такую даль залез, что задолбалась вытаскивать. Демон, давай напьемся? Глаза у Ани стали такие устало-жалостливые, что отказать было совершенно невозможно. – Легко! Нужно же как-то сбить напряжение, – согласился я, еще не зная, что градус упомянутого напряжения пока еще не достиг пика. Когда мы покинули здание администрации посадника и подошли к такси, то увидели не самую приятную картину. Наше транспортное средство спереди и сзади подпирали два броневика. Сидевший за рулем Сосо напоминал восковую фигуру самого себя с выпученными остекленевшими глазами. – Останься здесь, – устало, но без малейшей опаски сказал я Ане. От Шаталиной фонило страхом, ну а я то ли устал бояться, то ли интуитивно понимал, что ничего нам не грозит. Незнакомый мне маг, от которого в ментальном плане веяло обжигающей пустотой истинного чародея, сидел в кресле напротив открытой боковой двери. Я подошел к броневику и остановился за пару метров от проема, где в жидкой тени прятался широкоплечий мужчина с презрительной улыбкой на губах. Сказать мне ему было нечего, поэтому я стоял и выжидающе молчал. Как ни странно, он тоже не произнес ни одного слова. Но они и не нужны. Мы все прочитали в глазах друг друга. Он с каким-то удивлением смотрел на пустышку, доставившую ему беспокойство и почему-то до сих пор продолжавшую жить. У меня же в голове появилась железобетонная уверенность в том, что следующая встреча станет фатальной для кого-то из нас. И если честно, на себя я не поставил бы и гнутого обола. Дверь бронированной машины сдвинулась, наконец-то обрывая наш зрительный контакт. Броневики, тихо зашелестев шинами, отъехали от такси и через десяток секунд исчезли за поворотом. – Я чуть не описалась, – обхватив мою руку, прижалась к ней Аня.