Гена злобно ощерился и замахнулся. И тут сомлевшая дама «чудом» пришла в себя. – Не бейте меня, – жалобно пискнула она. – Кто вы такие? Зачем вы на меня напали? Хорошая актриса, но без ментального артефакта ее ужимки бесполезны. – Хватит кривляться, – тихо и с ноткой угрозы сказал я. – Ты все прекрасно поняла. Это же я, тот бяка, которого ты так и не смогла взломать. Это, конечно, неприятно, но простительно, а вот те помои, в которые ты макнула нашего рыжего друга, меня взбесили окончательно. Усольцева тут же окрысилась: – Вы все покойники, Волк уже идет по вашему следу. За каждый мой малюсенький синячок он сдерет у вас по куску кожи! – Вот, а то изображала из себя Дюймовочку, – хмыкнул Гена, после того как сильно толкнул рванувшуюся вперед пленницу, отбросив ее обратно на кресло. Такие действия в отношении связанной женщины покоробили меня. Недавнее предложение дать ей пощечину было блефом, потому что я видел ее притворство. На мой немой укор Гена ответил искренним недоумением. В какой-то степени его можно понять. Мне известна как минимум пара случаев, когда во время штурмов бандитских малин в моего друга стреляли женщины, прикидывавшиеся жертвами. Да и общение с Коломбиной не добавило ему доброты к условно слабой половине человечества, особенно к ее магически одаренной прослойке. – Ладно, раз уж первый вопрос отпал сам собой, перейдем ко второму, – тряхнув головой под насмешливым взглядом друга, обратился я к Усольцевой: – Скажи мне, дорогуша, как ты умудрилась запудрить мозги вон тому лопуху прямо на глазах у Али? – Ты узнаешь об этом, недодемон, ровно за секунду до своей смерти. – Сколько пафоса, – хмыкнул я. – Впрочем, на эту тему ты будешь общаться с Али. А у меня остался последний вопрос. На кой черт ты вообще вылезла из Города. Неужели обуяла жадность и захотелось получить долю с мошенника? Можешь не отвечать, и так видно, что угадал. – Угадал, – криво улыбнулась пленница и внезапно предложила: – Давай договоримся. – Увы, нам с тобой договариваться не о чем. Деньги ты подрезала у Али, и торговаться будешь с ним. – Не боишься, что за меня Волк порвет тебя на лоскутки? – Мог бы, уже давно порвал, – спокойно ответил я, глядя в прищуренные глаза Усольцевой. – Мне кажется, что его посадили на короткий поводок и позволили пакостить только по мелочам. Ее реакция очень порадовала меня, потому что высказанная догадка была скорее надеждой, чем обоснованным выводом. Теперь же я получил надежное подтверждение. – Ну а что касается твоей дальнейшей судьбы, дорогуша, то минут через двадцать я стану просто человеком, который перевез тебя из точки «а» в точку «б» и отдал в руки тому, кого ты кинула. После этого Волк станет бодаться за тебя не со мной, а с Али и по всем местным законам будет кругом не прав. Усольцева скрипнула зубами и прикрыла глаза. В ее душе царила такая буря, что мне стало неприятно и я выставил ментальный блок. А затем достал телефон. – Мне хотелось бы поговорить с уважаемым Али, – сказал я, когда на звонок ответил приятный женский голос. – Я передам ему все, что нужно, – вежливо ответила моя собеседница. – Хорошо, скажите, что я везу человека, который провернул аферу под носом у вашего господина. Мы будем на месте через двадцать минут. Пусть мудрый Али пригласит на нашу встречу ментата или хотя бы эмпата. Пару минут динамик телефона безмолвствовал, затем послышался тот же голос: – Можете подъехать на стоянку, как и в прошлый раз. – Мы так и сделаем, – завершил я разговор и устало откинулся на спинку кресла. Усольцева сверлила меня злобным взглядом, но в разговор не лезла. Вроде все идет по плану, и все же меня не отпускало предчувствие неправильности происходящего. Увы, пока ехали, так и не удалось понять, что же не так в складывающейся ситуации. Внутри тугой спирали событий по-прежнему чувствовалась какая-то ржавчина и слабина. В том, что у меня полностью отсутствует талант прорицателя, сомнений нет. Значит, подсознание зацепилось за нечто важное, но, скотина такая, не спешило делиться своими догадками. Когда едва слышно скрипнули тормоза и отъехала боковая дверь, передо мной открылся вид на знакомую парковку. Пан встал так, что до спуска под землю осталось метра четыре. Я первым выбрался наружу. Броневик и все пространство на десять метров вокруг заволокло туманом. Шикарная вещь получилась у Барабаша. С такой штукой нам не страшны никакие камеры наблюдения. – Баламут, Барабаш, со мной. Пан, Сосо, остаетесь в машине. Не дожидаясь моей команды, Гена и Саня подхватили пленницу под руки и потащили ее к входу в подземелье. Я же еще раз посмотрел через открытую дверь на сидевших внутри соратников, и ощутил некое дежавю. Так же беззащитно выглядели провожавшие нас домочадцы. – Пан, отъедь-ка ты на пару кварталов, от греха подальше. Мало ли как пойдут дела. Если что, вызову вас по рации. – Принял, шеф, – отреагировал водитель и тут же направил броневик к выезду из парковки, на ходу закрывая боковую дверь. Стало легче. Понять бы еще – почему. На первый уровень подземелья мы спустились, оставив после себя лишь истаивающее облачко глицеринового тумана. Внизу нас встречала целая делегация. Один из охранников подошел ближе, мазнул взглядом по дергающейся в руках моих друзей пленнице и тихо сказал: – Хозяин ждет вас. Он возглавил шествие, в хвосте которого двигалась охрана. Их эмоции, слабо держащиеся за ментальными щитами, не сулили нам ничего хорошего. В общем, обстановочка как минимум нервная, а как максимум угрожающая. Али встретил меня в небольшом конференц-зале. Перед этим мы прошли анфиладу других помещений и почему-то не работавшую кухню. В сам зал вошли через боковые двери и оказались на широкой площадке между сценой и зрительскими местами. Кроме самого хозяина «Пещеры» здесь присутствовали только два охранника. Похоже, араб решил, что его способностей и набора артефактов хватит, чтобы почуять ложь и без посторонней помощи. – Итак… – с намеком произнес араб. – Я доставил доказательство того, что проигрыш Александра всего лишь злой умысел этой дамы и вашего недосмотра. Последнее замечание вызвало у Али раздраженную гримасу, но мне он ничего не сказал, а сразу подошел к Усольцевой. Моих друзей тут же оттеснили охранники, перехватив у них локти пленницы. – Что же, расскажи мне, женщина, зачем напакостила в моем доме? – Я ничего не делала, – вдруг захныкала магиня. – Я только познакомилась с этим рыжим, и больше ничего. С каждым словом ее речь становилась все менее связной и под конец перешла в невнятное подвывание. Внутри у меня все похолодело. Она не врала! Вообще. Али тоже явно это заметил, и, угрожающе сузив глаза, повернулся ко мне. – И как это понимать? Ну вот что я мог ему ответить? А отвечать было нужно. В голове царил форменный бедлам от галдящих вразнобой мыслей. И тут подступающая паника наконец-то пробудила злость на свою собственную глупость и хитрость противника, а уже они перешли в чистую ярость. Лишние мысли со свистом вылетели из головы. Сейчас главное удержаться на кромке этого просветления, не рухнув в магическое безумие. Теплая волна беспокойства и поддержки от Гены стала надежным якорем, и я нащупал под собой ту самую грань, на которую и смог опереться. Мысли забегали намного быстрее, а память отзывалась без задержек и отвлечения на всякий ненужный мусор. Подсознание тут же поделилось своими догадками. Во время переезда сюда меня смутило именно поведение Усольцевой. Она хоть и демонстрировала панику, но через ее страхи тянулась тонкой нитью надежда и даже какая-то уверенность в своих силах. Настолько тонкой, что я отмахнулся, думая, что женщина просто испытывает наивную уверенность в том, что ее прекрасный принц по прозвищу Волк прискачет на белом коне и победит подлого демона. А если она надеялась не на ушкуйника, а на свои скрытые силы? Я тут же вспомнил, как она охмуряла меня в баре. Ведь тогда я не почувствовал работы артефакта. Я отреагировал на вмешательство даже не потому, что являюсь эмпатом, а из-за психологических травм, нанесенных болотным бегуном и Коломбиной. – Ты там не оглох? – словно издалека донесся до меня угрожающий голос араба. Мой анализ затянулся, и нужно что-то говорить. Но что?! И тут словно шар из лототрона из памяти вырвался яростный шепот ныне покойной Коломбины: «Ты представляешь, как это больно, когда тебе вырезают защитные руны прямо на черепе?!» А что, если артефакт все еще при ней? Догадка, скажем прямо, притянута за уши, но другой у меня попросту нет. – Один вопрос, – сбрасывая с себя задумчивое оцепенение, обратился я к Али. – Нет, – как змея прошипел араб. – Теперь ты будешь только отвечать. Последнее слово он произнес с намеком на блатной жаргон. Ощутив беспокойство и напряжение Гены, я осмотрелся вокруг. Да уж, ситуация аховая. Охранники окружили нашу троицу с явным намерением атаковать по первому же приказу или малейшему намеку на агрессию с нашей стороны. Маг в броне встал напротив Гены, и они замерли, как два борца сумо перед сшибкой. Разве что не раскорячились в классических стойках. И все же легкий ледок от накатывающего просветления позволял мне держать себя в руках. – Один вопрос, – жестко глядя в глаза Али, повторил я. – А затем мы перейдем к обсуждению того, кто кому и сколько должен. – Хорошо, – быстро согласился араб, показывая, что он делец до мозга костей. Уверен, за эту уступку он уже накинул сверху той виры, что собрался содрать с меня. Осторожно, чтобы это не стало триггером для бойни, я достал из поясных ножен короткий кинжал. А затем шагнул к Усольцевой, все еще хнычущей в руках охранников.