– Да, я об этом осведомлен, – сказал Шанс. Холли кивнула. Они немного помолчали. – Кажется, я не совсем понимаю, для чего вы мне об этом говорите, – сказал Шанс. – Просто хотите, чтобы я был в курсе? Или сообщаете о том, что ее выгонят? – Нулевая терпимость это подразумевает, – сказала Холли. – Пока мы только беседуем, но – да, исключение весьма вероятно. Они снова замолкли, обдумывая весьма вероятную возможность. – И конечно же я хотела, чтобы вы знали о марихуане. Как бы ни сложилось дальше со школой, вы должны знать, как обстоят дела. Шанс кивнул. Он стоял и думал, как обстоят дела. Холли изобразила участие и беспокойство. – Все происходящее, – добавила она с легким, но все же ощутимым нажимом, – может быть очень тяжело для ребенка… – Вы имеете в виду развод? – Да. Я уверена, что не скажу вам ничего такого, чего бы вы не знали. Но мы можем видеть ситуацию под таким углом, под которым она не видна из дома, особенно если домов два. Вы можете не знать, что успеваемость Николь упала. Предметы, по котором у нее в прошлом году были пятерки и четверки… если ничего не изменится, в этом году она выше тройки не получит, а по одному предмету даже и на тройку не натянуть. – Очень жаль. Я был не в курсе. Холли позволила себе глубокий вздох. – То, что я вижу, может быть звеньями одной цепи: падение успеваемости, признаки употребления наркотиков… – Я бы не назвал стебель конопли в творческом наборе признаком употребления наркотиков. Она продолжила как ни в чем не бывало: – У нас пока не было времени поговорить с ней о том, откуда взялась марихуана… но мы собирались сделать это сегодня. Шанс лишь смотрел на нее. – Марихуана откуда-то появилась. Возможно, Николь дали ее где-то на школьной территории, но, если нет… тогда где? Может, там, куда она ходила сегодня после школы? Может, у нее в сумке были наркотики? Может, именно за ними охотился вор? – Она снова сделала паузу. – Я не знаю ответов на эти вопросы и не обвиняю Николь ни в чем, кроме того, о чем нам достоверно известно. Я также знаю, что сегодня был тяжелый день… и я очень рада, что с ней все в порядке. Но я уверена, что вам следовало это услышать. И я хотела рассказать это именно вам. А не им. – И она посмотрела на закрытую дверь кабинета, чтобы он догадался, кого директор имеет в виду: сидящего сейчас за обеденным столом офицера в форме. Кто бы мог подумать?! В тот же вечер, позднее, он сам расспросил Никки. Рапорт уже составили. Полиция уехала. Они устроились на ступеньке крыльца, где часто сидели вместе раньше, когда она была совсем малышкой, еще в другой жизни. – Пусть у меня хреновые оценки, какая разница? – начала Никки. – Я все равно больше не буду там учиться. – Думаю, ты это не всерьез. Она смотрела в темноту у подножия горы. – Тебя просто стукнули и украли сумочку. Так что позволь мне говорить прямо. В сумочке была марихуана? Или деньги на ее покупку? Это за ней ты шла? Дочь посмотрела так, словно это он ее ударил. – Я шла за йогуртом. А этот парень взял и набросился на меня неизвестно откуда. – Прости, Никки, но я должен был спросить. – Это она так думает? Мисс Толстозадая? – Радуйся, что она сказала об этом мне, а не копам. Это называется отсрочка вынесения приговора. Где ты взяла марихуану? – В школе. Там у всех есть. – Она вытерла глаза тыльной стороной ладони. – Это такое дерьмо. – Вообще-то ты права, но мы все вынуждены в нем жить. Так что лучше не возмущаться, а научиться этому. Она ничего не сказала, и они еще некоторое время посидели в приглушенном свете от лампы на крыльце. Ночь принесла соленый запах океана. – Знаешь, что я вспомнил, пока тут сидел? – спросил Шанс. Он устал и хотел закончить разговор на какой-нибудь радостной ноте. – Я вспомнил день… тебе, наверно, было года три, мы сидели тут, и вдруг ты ни с того ни с сего сказала: «космическое пространство». Ты помнишь? Никки кивнула: – Да, вроде помню. Я сказала, что оно вот там, – и она показала туда, где кончалась улица. Шанс засмеялся. – Да. Я подумал, так странно и забавно, что ты можешь взять и выдать фразочку вроде этой, что-нибудь, чего я никогда от тебя не слышал, и потом я спросил тебя, где это самое космическое пространство, и ты показала и сказала, что оно вон там, ниже по улице. – Они помолчали. – Я так четко помню это, как будто все было вчера. – Наверно, тогда я думала, что оно правда там, – сказала Никки. Откуда появился стебелек конопли, Шанс так и не узнал. Дочь закончила тем же, с чего начала: сказала, что его дали ей в школе, но заявила, что не скажет, кто, «ни сейчас, ни потом». Он был склонен ей верить. Получалось, что возникший ниоткуда парень, который ударил ее и отобрал сумочку, либо напал именно на Никки по чистой случайности, либо послал тот, кто никогда не станет пачкать рук, но дело, тем не менее, сделает. Да уж, денек явно не задался. Перед Шансом лежала бессонная ночь, и аксиома выбора не несла в себе утешения. Сама мысль о том, что Реймонд Блэкстоун влез в его жизнь и дотянулся до самого ценного в ней, исключала подобную возможность, как и большинство других способов утешиться. Когда он вернулся к себе в квартиру, там его ждало еще одно письмо из налоговой. Почему бы и нет? Такой уж сегодня день. Не распечатывая, он швырнул конверт в кучку таких же нераспечатанных писем с, как ему было известно, счетами от адвокатов. Сейчас, как и частенько в последнее время, он чувствовал себя так, словно полностью распадался, как будто ментальная структура, что когда-то была Элдоном Шансом, изначально представлявшая всего лишь дешевый трюк, вскоре исчезнет, и не останется ничего, кроме слабого запаха тухлых яиц. Ему хотелось кому-то довериться, раскрыть свои страхи, поговорить о том, что делать дальше, но Шанс понятия не имел, кто захочет его выслушать или сможет сказать что-нибудь дельное в такой ситуации. Раз уж на то пошло, Шанс не мог даже представить, кто вообще снимет трубку в такое время, не сочтя, что он спятил; довольно жалкое допущение, но уж, что есть, то есть. Если слишком долго о таком думать, то дело кончится размазанными по потолку мозгами в первых лучах утреннего света и короткой заметкой в «Кроникл». Опасаясь худшего, Шанс около полуночи выскочил из комнаты и поехал на машине в сторону магазина Аллана. Про подающих, принимающих и отважных добровольцев Парадный вход магазина не был освещен, и Шанс свернул в переулок, где из-за двери, за которой, как он знал, мог находиться Ди, пробивался слабый свет, и негромко постучал. Вскоре загрохотали открывающиеся замки, дверь откатилась на железных рельсах ровно настолько, чтобы Ди мог выглянуть наружу. Здоровяк был полностью одет, судя по виду, не спал и, казалось, совершенно ни удивился при виде Шанса, решившего глубокой ночью навестить его. – Я тут был неподалеку, – сказал ему Шанс. Пара черных кожаных кресел от Эймсов [28] в комплекте с подставками для ног довольно органично вписались в жилую часть мастерской, и мужчины в них расположились. – Славно, – сказал Шанс, хлопнув ладонью по подлокотнику. Он счел, что кресла, наверно, свежее поступление шоу-рума. – Как оно? – спросил Ди. Они прямо как два нормальных таких парня, подумал Шанс. – Черт возьми, не знаю, – сказал он, потому что действительно не знал. Потом начал говорить. Рассказал о многом: о своем разводе, жене и дочери, налоговой, своей медицинской практике и несправедливости того, что его жизнь сломана. Возможно, он даже упомянул Бернарда Джолли, Мариэллу Франко и/или дока Билли, насколько мог потом вспомнить. И в конце концов, разумеется, добрался до причины, по которой он тут очутился, до Жаклин Блэкстоун, известной также как Джекки Блэк, и ее бывшего мужа, убойного типа из убойного отдела, детектива Реймонда Блэкстоуна. Ди оказался хорошим слушателем. Он не сказал ни единого слова до того места, когда Шанс ждал в ресторане Жаклин, а встретил Реймонда, но тут перебил: – Так это была запланированная встреча? – Да, я планировал встретиться с женщиной. – А явился мужик? – Вот именно. – Как, по-твоему, он узнал? – Я думал об этом. Он мог что-то подслушать или найти запись. Нельзя исключать, что она сама как-то намекнула… – А могла? – Зависит от того, насколько она больна, – вторя Дженис, сказал Шанс. – Ну, – заметил Ди, – по большому счету, не имеет значения, как он узнал. Это в любом случае опасно. Разве что… разве что это какая-то игра, которую они ведут вдвоем, чтобы как-то тебя подставить. Думал о таком?