Шанс побаивался землетрясений, и ездить под заливом не любил, это чувство лишь усилилось из-за краткой, но раздражающей задержки на станции Пауэлл-стрит. Свет мигнул, погас, потом снова зажегся. Пассажиры обменялись взглядами. По громкой связи передали сопровождаемое помехами, невнятное объявление, разобрать которое было невозможно. Шанс, всегда слегка подверженный клаустрофобии, отреагировал соответственно. Основной чертой панической атаки, в соответствии со «Справочником по диагностике и статистике психических расстройств», является дискретный период сильного страха в отсутствие реальной опасности, сопровождающийся как минимум четырьмя из тринадцати соматических и когнитивных симптомов. Учитывая, что в Области Залива [25] находилось в лучшем случае три крупных и десятки мелких геологических разломов, а после предыдущего катастрофического проявления сейсмической активности прошли годы, Шанс был склонен классифицировать текущий эпизод как отчасти ситуативный, его сопровождали лишь два соматических и один когнитивный симптом, и, следовательно, до клинически диагностируемого он не дотягивал. Тем не менее к моменту прибытия в Рокридж Шанс чувствовал себя не слишком хорошо. Шанс всегда верил, что проблемы отступают перед разумом, если только подойти к ним с незамутненным взором и открытым сердцем. Его ранило, когда он видел, как мучается живая душа. Радовало, когда считал, что нашел выход. И, честно говоря, ему нравилось представлять себя рыцарем Жаклин Блэкстоун, хотя он прекрасно понимал, как не преминула бы заметить Дженис Сильвер и как на самом деле и было, что ступил на почву, опасную даже для человека, не имеющего такого прошлого, как у Шанса, и его пристрастий. Дело в том, что продажа мебели в ее необратимости заставила его взглянуть по-новому на некие нюансы своего недавнего поведения. Он вдруг стал куда менее уверен в себе, чем всего несколько часов назад, покидая офис перед встречей с Дженис. Возможно, думал он, еще не поздно все исправить, заставить идти своим чередом. Сама мысль об этом вроде бы заставила его дух воспрянуть, и он решил именно так и поступить. Все, что он делал до настоящего момента, касающееся хоть Жаклин, хоть «Старинной мебели Аллана», было своего рода помрачением ума. Но теперь туман рассеялся. Предстоящая встреча станет краткой и деловитой. Никаких больше странных желаний. И это только начало. Он начал думать о том, как бы исправить все и с русским тоже. В конце концов, деньги еще не потрачены. Он не станет подставлять Карла или Ди, объяснит, что сам все затеял. Этот русский купил мебель именно в том виде, в каком Шанс привез ее в магазин. Он, Шанс, единственный, кто знает ее тайную историю. Он, и только он. Но сейчас, когда гарнитур уже продан, он взял и понял, что это неправильно. Или – тут Шанс был не прочь оставить для себя лазейку – он мог заявить, что сам стал жертвой. И сам только сейчас узнал правду об этом гарнитуре. Так что их всех обманули. Ему позвонил какой-то аноним, да и вообще, какая разница, главное, истина открылась. Суть в том, что он предложит вернуть русскому его деньги, ну или хотя бы часть денег, если тот все-таки решит оставить себе гарнитур. Утром пойдет к Карлу. Все уладит. И с Жаклин все тоже уладит. Очень жаль, но план с прокуратурой не сработает. Дженис готова продолжить психотерапию, но со всем остальным Жаклин придется разбираться самостоятельно. Шанс сделал все, что мог, чтобы запустить процесс, но дальше этого он из этических соображений зайти не готов. Можно вообразить, будто подобные колебания сопровождались чувством вины или, во всяком случае, мимолетными приступами чего-то похожего, особенно если учесть безрассудство, с которым Шанс еще недавно был готов отказаться от всех прежних планов и намерений. И хотя он не исключал появления подобных чувств в дальнейшем, сейчас, выходя из поезда и направляясь в Маркет-холл к кофейному магазину, – там продавали прекрасный сорт, к которому Шанс питал слабость, и именно поэтому всегда выбирал ветку Питтсбург – Бей-Пойнт вместо более прямого ричмондского поезда, – он ощущал лишь, что с его плеч упала огромная тяжесть. А с чувством вины жить можно. Ничего нового. Он купил кофе в зернах, сдобные булочки к завтраку, собираясь поделиться ими с дочерью, и сел в такси возле станции метро. Машину вел сухонький чернокожий старик лет, пожалуй, восьмидесяти. Шанс решил, что водитель гаитянского происхождения, отчасти потому, что тот слушал странную религиозную программу, отдававшую сантерией [26] (оставалось загадкой, откуда она транслировалась и как вообще могла существовать). Возможно, ее записали на кассету или CD в каком-то более экзотическом месте, чем то, где они сейчас находились. Хотя времена сейчас стояли странные, небеса к вечеру слегка прояснились, последние длинные лучи света порой сверкали на почерневших горах и обгоревших строениях, напоминавших гнилые зубы, и, когда автомобиль подъезжал к кампусу, Шанс вдруг понял, что старик за рулем тихонько подпевает на иностранным языке доносящимся из динамика ритуальным песнопениям. Ресторан остался в точности таким, каким Шанс его запомнил, маленьким и темным, декорированным бамбуком и расцвеченным разноцветными огоньками. Шанс пришел рановато. Возле окна с видом на усаженную деревьями улицу за кампусом расположились немногочисленные посетители, в основном студенты. Он прошел вглубь помещения, уселся в кабинке, отделанной темно-красным винилом, и заказал горячий чай. Он все еще представлял грядущие разговоры на тему его будущего и мебели, когда в зал вошел человек. Шанс не сразу разглядел его как следует. А когда разглядел, то понял, что это Реймонд Блэкстоун. Детектив постоял минутку в проеме открывшейся на улицу двери. Потом заметил в кабинке Шанса, махнул официантке и направился прямо к доктору. К величайшему удивлению последнего, детектив Блэкстоун не сказал ничего, что можно было бы счесть приветствием, а просто сел напротив, в точности на то место, где, как полагал Шанс, должна бы сидеть Жаклин. Вначале детектив молчал, молчал и Шанс. На столе возле Блэкстоуна стоял столовый набор на одну персону и вторая чашка. Фонарики, свисавшие с провода над их головами, омывали обоих мужчин веселеньким розовым светом, в то время как вечер становился все темнее, и на улицу снова опустился легкий туман. – Ждете кого-то? – спросил Реймонд. Он посмотрел на неиспользованную посуду и потом, прежде чем Шанс успел ответить, добавил оживленным приятным тоном: – Доктор Шанс, ведь верно? Тот кивнул, не доверяя пока своему голосу. – Мы встречались в больнице, – все в той же приятной манере продолжил Реймонд. – Вы навещали мою жену. – Да, – сказал Шанс, – точно. Теперь я вас вспомнил. – Теперь. Значит, не в тот момент, когда вы заметили, как я вошел. – Его тон не изменился, противореча издевательскому характеру вопроса. – Вы показались мне знакомым. За день я встречаю множество людей. А это было, как я припоминаю, некоторое время назад. – Хм. – Вот все, что сказал на это детектив Блэкстоун. Он перевернул стоявшую перед ним чашку и потянулся к чайнику. – Не возражаете? – спросил он и, не дожидаясь ответа, налил себе чая. – Пожалуйста, – сказал Шанс, – не стесняйтесь. Детектив кивнул, подливая и Шансу тоже. – Спасибо, – сказал Шанс. Это была нелепая реакция. Он не мог вообразить, что будет дальше. Подошла официантка, но Блэкстоун отослал ее жестом. Прошло некоторое время. На столе между ними лежала папка с фотографиями гарнитура. Реймонд Блэкстоун без церемоний придвинул ее к себе, раскрыл и просмотрел несколько снимков. – Это стиль, который называется ар-деко? – Да. Французская версия. Вероятно, относится к концу тридцатых или началу сороковых годов. Мебель еще довоенная. То, на что вы смотрите, имеет подпись мастера-дизайнера. – В тот миг для него было тайной, почему ему вдруг захотелось добавить эту последнюю фразу. Реймонд поднял бровь: – Вы произвели на меня впечатление. Это ваше? – Было. Недавно продал. – Ну, – сказал Блэкстоун, – надеюсь, вам дали хорошую цену. – Да, я тоже надеюсь. Реймонд слегка улыбнулся. Он закрыл папку и посмотрел на Шанса. – Итак… что привело вас на эту сторону залива, док? – Я иногда встречаюсь тут с пациентами. Мне нравится время от времени бывать в кампусе. Напоминает о моих собственных студенческих годах. Детектив кивнул. – Может, вы в штате здешней больницы? – Это психотерапевт Жаклин попросила меня к ней заглянуть. Она беспокоилась по поводу возможной травмы мозга и хотела убедиться, что здешние врачи ничего не упустили. Поэтому я и приходил, хоть и не в штате. Шанс видел лежащие на столе руки детектива, одна из которых пребывала в более или менее постоянном движении, ее кулак во время речи Шанса то сжимался, то разжимался. Реймонд Блэкстоун был немаленьким мужчиной. На взгляд Шанса, в нем было около шести футов роста, он обладал поджарой, жилистой конституцией боксера-полутяжа. Несмотря на это, кисти его рук на столе казались неожиданно большими и сильными, на их тыльной стороне выступали вены. Они также были, заметил Шанс, весьма ухоженными, и даже, насколько он мог судить, с наманикюренными ногтями. На пальце левой руки блестело простое обручальное кольцо белого золота, а на запястье – дорогие с виду часы. – Ну, – наконец сказал Реймонд, – я не должен был навязываться. Просто увидел вас и подумал, что нужно бы подойти поздороваться. – Он помолчал еще миг. – Вы говорили, что кого-то ждете? Шанс, к своему огромному неудовольствию, почувствовал, как на лбу у него начинает выступать пот. Да лучше бы его черти взяли, чем вот так сидеть и потеть перед этим человеком, подумалось ему. И, раз уж на то пошло, пусть его черти возьмут, если он будет и дальше тут сидеть. – На самом деле, – сказал Шанс, – я ничего такого не говорил. Я никого не жду. В мозгу стал возникать план отхода. Чашка чая, ею и ограничиться, потом удариться в воспоминания, это удобная стратегия, чтобы потом извиниться и уйти. К несчастью, как раз в этот миг из ночной темноты в ресторанчик вошла Жаклин Блэкстоун, стряхивая с пепельных волос капли дождя. Джекки Блэк – Ну-ну, – сказал детектив Блэкстоун, – вы только поглядите. – Он демонстративно помахал ей. Она без единого слова подошла и села рядом с мужем. Шанс не смог прочесть, что написано у нее на лице. – Погляди, кого я встретил, – сказал Реймонд. Сейчас он обращался к Жаклин. – Доктора Шанса. – Здравствуйте, – сказала она, глядя прямо на Шанса. Или, на самом деле, скорее сквозь него. – Доктор Шанс только что собирался рассказать мне, кого он тут ждет. – Вы, должно быть, неправильно меня поняли, – возразил ему Шанс. – Я как раз говорил, что никого не жду. – Ах да, – сказал Реймонд. – Так вы и сказали. Жаклин потянулась убрать упавшую на брови прядь волос. Она была одета для пробежки: в черные леггинсы, кроссовки и голубую ветровку – и выглядела очень спортивно. И бесспорно была, подумал Шанс, прекраснейшей женщиной в этом заведении, превосходя красотой и тех дам, что вдвое моложе нее. – Значит, совпадение, – продолжал Реймонд. – Вы удивитесь, узнав, как часто я при моей-то работе слышу о всяких совпадениях. Вы также удивитесь, как часто выясняется, что это вовсе не совпадения. Я даже дошел до того, что, кажется, вообще не верю в случайности. Жаклин изучала взглядом столешницу прямо перед собой. Фоном заиграла какая-то музыка. Шанс решил, что это песни китов в записи. В конце концов, они же находились на восточной стороне моста. Он заставил себя посмотреть Реймонду Блэкстоуну прямо в глаза. – Совпадение – это просто ситуация пересечения параметров, когда несколько условий накладываются друг на друга, – сказал он. – Когда некоторое количество людей или предметов оказываются в одно и то же время в одной и той же точке пространства. Приведу пример. Рабочий вешает люстру в вестибюле фешенебельного отеля. По какой-то причине он не доводит работу до конца. Винты остаются незакрученными. Некоторое время спустя в вестибюль входит женщина, чтобы встретиться в баре отеля с друзьями. И тут на улицу сворачивает большой грузовик. Чтобы попасть в бар, женщина должна пройти через вестибюль. А грузовик как раз проезжает мимо отеля, внутри начинается легчайшая вибрация, однако ее достаточно, чтобы винты вывалились, и люстра упал прямо на макушку женщины, которая в тот миг находится как раз под ней. Случай, который я сейчас описал, привел к субарахноидальному кровоизлиянию с возникшей в результате тотальной афазией. Жизнь этой женщины никогда не будет прежней. Но это просто удивительный пример корреляции предметов и действий. Если исключить возможность Божьих козней, то в этом случае два объекта по чистой случайности оказались в одно время в одном месте. Чистой воды совпадение. Я постоянно сталкиваюсь с такими вещами. Я вижу, как раз и навсегда меняются жизни. Иногда мне представляется, что именно такие взаимосвязи делают наши жизни нашими жизнями, эти беспорядочные встречи во времени и пространстве. Детектив Блэкстоун мгновение смотрел на него, прежде чем повернуться к жене. – Не зря этого доктора зовут Шансом, – сказал он. Жаклин выдавила улыбку. – Так суть в том, что мы не ответственны за наши действия? – спросил Реймонд. – Я вот тоже несколько раз слышал что-то подобное. – Да уж, думаю, слышали. Однажды кто-то спросил Уильяма Джемса [27], верит ли он в свободную волю, и он ответил: «Конечно, а разве у меня есть выбор?» – Вот это здорово, – сказал Реймонд. Он посмотрел на жену. – Он мне нравится. Как прошла лекция? – Хорошо, – сказала ему Жаклин. – И это все? Жаклин опять слегка улыбнулась, будто умненький, но застенчивый ребенок, которого вызвали к доске. – Речь шла о парадоксе Банаха – Тарского, – проговорила она. – Только не просите меня его пересказать. – Когда никто ничего не ответил, она вздохнула и продолжила: – Это контринтуитивная теорема, утверждающая, что твердый шар в трехмерном пространстве можно разбить на конечное количество не перекрывающих друг друга частей и потом собрать из них две идентичные копии изначального объекта. И больше мне сказать нечего. – Охренеть. – сказал Реймонд. Он посмотрел на Шанса и подмигнул ему. – Это теоретические шары, – упавшим голосом добавила Жаклин. – Неисчисляемая россыпь точек. Если Шанс когда-либо и участвовал в столь же абсурдных разговорах, то это было давным-давно. Ему стало казаться, что он ступил на бесконечное минное поле, неисчисляемую россыпь точек, хоть теоретическую, хоть еще какую. Ну, подумалось ему, вот что ты получил, сунувшись в воду не зная броду. Он услышал, как Реймонд спрашивает Жаклин, не голодна ли она. – Я заказала тут еды на вынос, – сказала она. – Мне надо домой и в душ. До завтра надо еще кое-что прочесть.