Она не стала ничего говорить и легла на кушетку. — Хотелось бы начать свою терапию с очень сомнительной вещи, которая не пойдёт на пользу никому, — начал я, затянувшись сигаретой. — Ты, наверное, догадалась, что почти все участники налёта на наш бункер мертвы? Я не мог просто сбежать, хотя следовало бы, поэтому они теперь мертвы. Все, кроме Ворона. Но Ворон сейчас находится в очень поганых условиях, в статусе раба. Лучше тебе узнать это от первоисточника и жить с этим всю оставшуюся жизнь. Я убил Лёлика с особой жестокостью, не скрываю, мне понравилось это делать, я усомнился в собственном психическом здоровье, но что было — то было. Я отрезал ему член и яйца, яйца скормил ему, а член нанизал на шомпол и затолкал в его тонкую кишку. Затем, абсолютно голого, скулящего и дрожащего, привязал к дереву, перерезал глотку, а затем проколол сердце через левую лопатку. Я успокоил себя тем, что это была акция террора, чтобы его друзья ужаснулись и страх заставил их совершать глупости. Нет. Меня это колыхало в последнюю очередь, во главе угла была месть и упоение ею. Я стрелял в них, перерезал им глотки, а Кис-Кис, ту самую, которая надругалась над Сарамой, я похитил и собирался повесить на фонарном столбе, но передумал и просто расстрелял. Вот такая судьба постигла этих тварей, но лучше от этого, как ты понимаешь, не стало никому. Я лучше не стал, вы не стали здоровее, но эти ублюдки умерли. Ворон участвовал? — Нет, — ответила Алевтина. — Всё равно, он организатор, поэтому его постигла участь, в каком-то смысле, похуже, — вздохнул я устало. — Итак, начнём терапию? — Знаешь, я слышала, что месть не приносит облегчения и так далее… — Алевтина подняла взгляд. — Но сейчас мне стало намного легче. Тот наведённый страх, пробившийся через способность, окончательно покинул меня. Я готова пройти терапию. — Тогда начинаем… — я подкурил следующую сигарету. — Выключи телефон, расположись поудобнее, сконцентрируйся на беседе целиком… //Три часа спустя// — Пей их два раза в день, без привязки к приёму пищи, — напутствовал я изрядно повеселевшую за время нашей терапии Алевтину. — Впрочем, ты это не хуже меня знаешь. — Спасибо, Георгий, — с искренней благодарностью ответила она. — Это… помогло. Осталось всего две большие баночки с антидепрессантами. В каждой месячный курс, каждая изготовлена мною из исходных материалов, оставшихся с прошлого раза. Эх, как давно это было… Побочным эффектом может быть только психологическая аддикция, но за этим я прослежу. Я уже взял пепельницу и собрался выкинуть её содержимое в урну, но тут дверь отворилась и вошла Натти. — Мне сказали, что я последняя осталась, — произнесла она, потупив взор. — Да тебе особо и не надо, — усмехнулся я. — Можем просто поговорить. — Я как раз за этим, — кивнула мне Натти и уселась в МОЁ кресло. — Нет, так дела не делаются, это МОЁ кресло, — покачал я головой. — Я здесь психотерапевт! Я притащил это кресло из своего кабинета. Натти лишь усмехнулась, но не стала покидать моё законное место. Уф… — Ладно, придётся попробовать себя в роли пациента, — я развалился на кушетке и положил руки на затылок. — Итак, начинай. — Что начинать? — озадаченно спросила Натти. — Ну, что тебя гложет? Обида, отчаянье, злость? — перечислил я. — Что тебя сейчас больше всего волнует? — Сарама, — вздохнула Натти тяжело. — Как он мог поступить так со мной? — Поверь мне, он сейчас очень жалеет обо всём, — ответил я на это. — Психология человека — трудная штука. Хочешь знать, как это всё получилось? Я тебе скажу. Он привык быть в подчинённом положении, такой он человек. В нормальных условиях он нашёл бы сильную женщину, делал всё, что она говорит и жил себе счастливо. Да даже в ненормальных условиях он нашёл тебя, хе-хе. Ты сильнее, чем он. Когда ты пропала, он не находил себе места. Скажи ему кто-то авторитетный, что надо идти тебя искать — он бы пошёл. Но сам… Вот уж вряд ли. Это не значит, что он не хотел, вовсе нет. Просто он ведомый. Тяжело переступать через себя, я это знаю как никто другой. Естественным путём он нашёл другую сильную женщину, не осознанно, даже, можно сказать, не совсем по своей воле. А с Елизаветой Константиновной их объединила общая травма, общая боль. По сходной причине, к слову, он сблизился и с тобой. В период стресса, страха, боли, человеческая психика цепляется за знакомое. Он бессознательно сработал по уже подействовавшему паттерну и сблизился с человеком, который больше всего похож на тебя. Елизавета Константиновна психически сильнее, чем он, умнее, опытнее, да её тоже зовут Лизой — десять попаданий из десяти! В общем, ничего удивительного. Это не значит, что он не испытывает к тебе никаких чувств. Просто… Случилось, что случилось. — Я надеялась увидеть его вновь… — по щеке Натти проторила дорожку слеза. — Я преодолела всё, что там было только ради него… Я поднялся с кушетки и подошёл к ней. — Это жизнь, — обнял я её. — Иногда приходится разочаровываться. И поверь мне, ты это преодолеешь. Только не ищи спасения на дне бутылки или в дыму наркоты. Это не спасение, это путь в пропасть. Просто попытайся посмотреть на это отстранённо. Оцени значимость всего этого. В конце концов, ты спаслась не только ради него, но и ради себя. Это нормально. — Я бы сломалась там, не помни я о нём, — убеждённо пробурчала она мне в плечо. — Может и так, а может и нет, — не стал я делать категоричных заявлений. — Тем не менее, это не Конец света. Он ведь уже случился. Натти, ты в безопасности, в сытости и достатке! Воззови к своим базовым потребностям! Попробуй насладиться тем, что имеешь! Поиграй в бильярд, в видеоигры, посмотри хорошее кино на пару с банкой мороженого! Побудь ребёнком! Заглуши отчаянье! Ты — организм, а не высшее существо! А организм подчиняется правилам! Подчини себя. А если это не будет помогать, возьми вот эти таблетки. Назначаю тебе курс на полмесяца. Стань счастливой снова! — Я никогда не была счастлива… — призналась моему плечу Натти. — Никогда не жила по-настоящему… — Чем не повод начать?! — воскликнул я. — Тебе семнадцать лет, Натти! А ты добилась очень многого! Ты Натти! Профессиональный траппер, дававший прикурить тысячам мертвяков! Ты выжила на подступах к Москве, хотя меня уверяли очень компетентные люди, что выжить там невозможно! Ты самая крутая девушка, которую я только встречал! Если это не жизнь, то я даже не знаю, что это! Ты живёшь, Лиза! Тут её рука коснулась моей задницы и я внезапно понял, что наш диалог начал заходить совершенно не туда. Я разорвал объятия и отстранился. — Ты не этого хочешь, — сказал я ей. — Поверь мне. — Откуда тебе знать? — спросила она, лукаво усмехнувшись. — Ты не первая женщина, которую предал её мужчина, виденная мной — вздохнул я. //Вечер того же дня// — Зачем с ними связываться? — недоуменно спросил очень расслабленный Бац, развалившийся в кресле. — Хочу узнать кое-что, — ответил я. — Подключай. — Если только выйдут на связь, — пожал плечами Бац и щёлкнул по клавиатуре. Включилась видеосвязь с дежурным офицером. — Доктор? — глаза майора Тополева расширились в неподдельном удивлении. — Мы думали… Связь резко отключилась. Мы с Бацем переглянулись. Пошли недоуменные минуты тишины. Экран вновь моргнул и перед нами возник генерал-лейтенант Дубровский. — Здравствуйте, Доктор, — произнёс он. — Не ожидал увидеть вас живым. — А я как удивлён, что вы ещё не подорвали себя ядерной ракетой, — усмехнулся я криво. — Нет больше ядерной ракеты, — произнёс генерал. — Погибли ребята. — Жаль слышать, — искренне ответил я, пусть и прозвучало двусмысленно. — Вы не посетили НИИ? — спросил генерал, будто ничего не случилось. — Да пошёл ты нахуй, старый пидор! — вскипел Бац. — Спокойнее, молодой человек, — упёрся в него жестким взглядом генерал. — В жопу себе спокойствие засунь, хуйло генеральское!!! — проорал вскочивший Бац. Ярость пробилась даже через медикаментозно обеспеченное благодушие. Я сделал успокаивающий жест, обозначающий: сядь и успокойся. — Мы могли бы обменяться оскорблениями и прервать связь, но это непродуктивно, — начал я. — Поэтому мы требуем компенсации. Нам нужны координаты всех схронов и тайных складов Госрезерва в радиусе пяти сотен километров вокруг Мольска. Это не предложение, это ультиматум. — Ультиматум предполагает, что мы понесём какой-то ущерб в случае его невыполнения, — резонно отметил генерал. — Как насчёт того, что я приеду в указанное НИИ, а затем вырежу весь его персонал и уничтожу все результаты их работы? — предложил я ему «ущерб». — Но это ещё не всё. Они не могут работать одни. Есть ещё какие-то рассеянные по просторам нашей необъятной страны учреждения, которые имеют какую-то связь с вами. Как думаете, смогут ли рядовые сотрудники этого оболенского НИИ молчать под квалифицированными пытками? Посмотрите мне в глаза и ответьте себе на один-единственный вопрос: как далеко я зайду? — Аргумент принимается, — кивнул генерал, чем подтвердил мою догадку о других НИИ, пусть меньшего значения, но всё-таки существующие. — Майор Тополев вышлет вам координаты всех складов и хранилищ Госрезерва в радиусе пятисот километров. — Отлично, — кивнул я. — Есть ещё один вопрос. Почему? В этот момент пришло письмо с координатами. Бац ознакомился с ним и показал жест «Ок». — Что «почему»? — сделал вид, что не понял, генерал. — Зачем действовать так топорно? — я сделал вид, что поверил, что он не понял. — Я был согласен ехать и так! Зачем? — Мы действовали в интересах всего человечества, — ответил генерал. — Я не мог рисковать и позволить вам добираться самостоятельно. Нельзя было подвергать такое дело неоправданному риску. — Ты знал, — констатировал я. — Ты всё знал. — Они до этого никогда не подводили меня, — ответил на это генерал. — Пусть с некоторыми вольностями, но делали, что поручено. — Ты — ёбаный мудак, — процедил я. — Я теперь даже немного рад, что ты обосрался. Не звони сюда больше. Бац, кинь этих уёбков в блокировку. — Будет сделано, — кивнул Бац с радостной улыбкой. Экран погас, а Бац начал ожесточённо выстукивать что-то на клавиатуре. — Что мы имеем? — поинтересовался я. — Сейчас, — Бац продолжил процесс блокировки канала связи с Центром. — Так, что мы имеем? А имеем мы, бля, золото, платину, ещё две сотни тонн продовольствия, свинец, ванадий, вольфрам… Им делать нехрен было, распихивать всё это по стране? — Не клади все яйца в одну корзину, — усмехнулся я. — Уверен, это даже не процент всех имеющихся запасов. Ребята, несмотря на случившееся, перевезли все запасы со склада госрезерва, координаты которого были получены в прошлый раз, накануне прибытия Воронья… Сейчас у нас есть запасы свинца, тантала, олова, меди, а также высокопрочной листовой стали. Никто лучше государства не запасается на всякий случай. Также никто лучше государства не знает, что случаи бывают всякие.