– И все же как твои дела? Ты ничего не ответила. Сильвия словно очнулась от транса. Расправила плечи и осмотрелась. – Не уверена. Иногда сильно злюсь, а порой сложно отделить вымысел от реальности. В другое время чувствую себя хорошо, более спокойной. Здесь мне нравится. – Должно быть, тебе тяжело. – Тяжело взглянуть на себя со стороны. Их взгляды встретились. Николь словно украдкой заглянула сестре в душу. – Тебе нравится сидеть возле озера? – Я люблю воду. – Сильвия помолчала, немного затянув паузу, потом нахмурилась и смахнула муху, опустившуюся ей на колено. – А ты? Все еще видишь сны, как ты тонешь? Николь похолодела и тут поняла, что сестра внимательно следит за каждым ее движением. – Не часто. – Должно быть, ты счастлива. Николь заметила странное выражение на лице Сильвии, некое беспокойство, которые тревожило и ее. – Мне нужно тебе кое-что сказать, – произнесла Сильвия. – Это касается Хюэ. Именно я предложила забраться в ту лодку, а не ты. Я соврала и сказала всем, что это ты. Прости меня. – Сейчас это уже не важно. Сильвия разнервничалась, потирая ладони. – Все важно. Разве ты не понимаешь? Некоторые слова лучше сказать. Я учусь этому. Все, на что я раньше не обращала внимания… оказалось важным. И мне правда жаль. Повисла неловкая пауза. – И я же предложила тебе прыгнуть в воду. По позвоночнику Николь пробежал холод, когда сестра произнесла эти слова. Спустя столько времени она наконец услышала признание Сильвии в том, что из-за нее Николь чуть не утонула. – Я знала, что там глубоко. – Сильвия, ты не должна… – Должна. Я хотела создать иллюзию, что все неприятности от тебя. Обе уставились на озеро, глядя, как над водой пролетает чайка. – Они напоминают тебе о Хюэ? – спросила Сильвия. – Чайки? Снова в памяти вспыхнул тот день. Николь видела, как солнце растекается по горизонту, как от ее дыхания бегут вверх серебристые пузырьки. Ужасающее чувство, что ты тонешь, так и не ослабло со временем, и глаза зажгло от слез. – Ты хотела, чтобы я утонула. – Нет. – Сильвия потрясенно замотала головой. – Ты так подумала? Конечно нет. Не плачь! Николь нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями. Сильвия коснулся ее руки: – Николь, я пыталась спасти тебя. Как только я увидела, что ты в беде, то тоже прыгнула. Одной рукой я держалась за веревку на лодке, а второй пыталась дотянуться до тебя. Хотела, чтобы ты увидела – я здесь, ты не одна. – Когда мне снится это, я всегда вижу твое лицо. Вот я и подумала… Николь сглотнула слезы и прислушалась к веселым возгласам Селесты и ее смеху, пока она кормила шумных уток, подравшихся из-за хлеба. – Я думала, ты столкнула меня в воду. Сильвия словно замкнулась в себе. – Ты в порядке? Она кивнула. – Я не могла дотянуться до тебя и позвала на помощь. В воду нырнул рыбак. Когда он вытащил тебя, я думала, ты умерла. Он надавил тебе на грудь, вода вылилась, и ты сделала вдох. Как же я обрадовалась, что ты жива. Но стоит мне подумать, что чуть не случилось… Николь не могла себе этого даже представить. – Я бы никогда себя не простила. – А я думала, ты желала мне смерти. – Да, я не любила тебя, но не до такой степени. Я была напугана. Знала, что сама виновата, но обо всем соврала. Сказала папе, что это твоя затея. Сказала, что отговаривала тебя от прыжка. Прости меня. Николь попыталась согреть в ладонях холодную руку Сильвии. – Все в прошлом. Я рада, что ты рассказала мне, но давай оставим это позади, хорошо? Сильвия кивнула. – Знаешь, я скучаю. По Ханою. По Хюэ. По нашей прежней жизни. – Я тоже. Лицо Сильвии исказилось, на секунду Николь показалось, что сестра вот-вот расплачется, но ее место заняла Сильвия, которую она знала, и гордо подняла голову. – Нужно двигаться дальше, да? Николь дотянулась до второй руки сестры, и Сильвия слабо улыбнулась ей. – Я хотела найти свое место в мире. Это казалось единственным, что имело значение. – Она отпустила руки Николь и взяла блокнот в коричневом кожаном переплете, который лежал рядом на скамье. – Вот, возьми это с собой. Там есть все, что тебе необходимо знать. – О чем? – О тебе. И обо мне. О нашем детстве. Какой была моя жизнь до смерти мамы. Хочу, чтобы ты все знала. Раньше я не хотела делиться воспоминаниями о ней. – Ты уверена? – Хочу, чтобы ты забрала мой дневник. Дрожащими руками она передала Николь блокнот. Марк с Селестой вернулись к скамье. Обе сестры встали. – Думаю, пора идти, Селеста устала, – сказал Марк и протянул руку Сильвии. Она пожала его ладонь, потом отпустила. – Выйдешь помахать нам рукой? – спросила Николь. Сильвия покачала головой: – Прощания даются мне тяжело. Сестры вновь обнялись, потом Сильвия подняла на руки Селесту, поцеловала в щеки и опустила ребенка на землю, стараясь не расплакаться. – Мы навестим тебя, – сказала Николь. Они пошли прочь, но когда добрались до здания, Николь обернулась и посмотрела на силуэт сестры – та застыла на месте. Воздух пахнул дымом и зимней сыростью. Сильвия подняла руку и помахала. Она казалась ужасно одинокой, и Николь пересилила себя, чтобы не побежать назад и не обнять сестру. * * * Когда они отъехали от шато, Николь посмотрела в окно и подумала о Вьетнаме. После падения французского гарнизона в Дьенбьенфу 8 мая 1954 года в июле того же года подписали Женевское соглашение. Парижане спрашивали, как им жилось в те времена. Ведь смерть была так близко. Но день сменялся новым днем, ужин ужином, а сон сном. Николь бы ответила: ты просто вынужден жить дальше. Как в том же Париже во время фашистской оккупации. Ее радовало, что они передумали возвращаться в Сайгон. После Женевского соглашения страна поделилась на Северный и Южный Вьетнам. Теперь Вьетминь, известный как Вьетконг, господствовал на севере, и борьба за власть назревала на юге. Они с Марком не сомневались, что рано или поздно разразится война между коммунистами на севере и американцами. Но Вьетнам навсегда останется в душе Николь, и ей не хотелось думать, что кровь там льется рекой. Она вспомнила их чудесный дом возле Ароматной реки в Хюэ. В памяти вода казалась ярче, чем была в реальности, но Николь до сих пор помнила, как над поверхностью кружили птицы, как устремлялись вниз и воспаряли вверх. А Лиза сидела на ступеньках у черного хода и курила «Голуаз». Самое счастливое и самое грустное из времен. Для Николь Хюэ навсегда останется красивейшим местом на земле.