Глава 4 Николь зачарованно смотрела на буйство красок, царившее на рынке вьетнамского квартала. Так легко было заплутать на старинных улицах, переплетенных переулками и пропитанных ароматами имбиря и угля. Визгливо выкрикивали торговки, предлагая товары. На тележках с соломой и парусиной лежали носки, шали и рулоны хлопковых тканей. На низких табуретах, скрестив ноги, сидели мужчины и перекатывали по тротуару игральные кости. Пели канарейки в бамбуковых клетках, свисавших с крыш узких магазинчиков. В лучах солнца кружили пылинки, заставляя воздух мерцать. Однако у Николь было тяжело на сердце. После того как в конце Второй мировой войны японцы вывели войска из страны, а Хо Ши Мин провозгласил Вьетнам независимым государством, на краткий срок к власти пришло вьетнамское правительство. Но французы вновь перехватили бразды правления и с поддержкой Великобритании и Америки возродили Индокитайскую империю. Магазин шелка все это время стоял закрытым, и Николь решила туда наведаться. Любая девушка в ее возрасте с восторгом восприняла бы идею заиметь свой магазин, однако Николь надеялась, и небезосновательно, что ее ждало куда большее. Ей было обидно и больно, что отец предпочел сестру в качестве наследницы. Всю свою сознательную жизнь Николь заучивала историю французов в Индокитае с момента основания колоний в XIX веке. Они вторглись в страну с mission civilisatrice – цивилизаторской миссией, строя дороги, школы, больницы. Но, унаследовав от матери вьетнамскую внешность, Николь не чувствовала себя такой уж француженкой, как, впрочем, и вьетнамкой. До войны это не имело значения, но теперь все изменилось. В стране процветали предрассудки. Николь окинула взглядом молоденьких вьетнамок в конических шляпах, которые так и прыгали вверх-вниз, пока девчонки продавали жареный лук и похлебку. В их ничем не примечательных, но милых личиках она видела себя. Сзади донесся визг. Николь обернулась и увидела сбежавшего из самодельного загона поросенка. Животное перебежало на другую сторону улицы, минуя цыплят в клетках и петляя между ног торговцев и покупателей. Птицы заверещали и захлопали крыльями, а за поросенком с не менее громким визгом гналась женщина. Николь с улыбкой смотрела на эту миниатюрную трагедию. Может, не так уж и плохо иметь здесь магазин. Среди постоянной суеты скучать не придется. Чем больше она углублялась в старый квартал, тем теснее смыкались крыши узких домов, прижавшихся друг к дружке, как покосившиеся костяшки домино. Николь нравились все тридцать шесть старинных улиц, на каждой из которых продавали что-то свое: шляпы на Хань Нон, медные тарелки и подносы на Хань Донь, шелк на Хань Гай, где жили красильщицы шелка, – улице, известной французам как рю-де-ла-Сойе. Она купила сладкую булочку с кокосом в лавке на Хань Зыонг и неторопливо ела ее, пока шла до самого старого из трех семейных магазинов в Ханое. Николь присела на ступеньки. В этот майский полдень, если не считать сильной влажности, стояла ясная солнечная погода, по улицам скользили солнечные лучи. Смех, звуки радио с какофонией музыки, людская суета, звонки велосипедов и крики живности – все перемешалось, приправленное ароматами лотоса. У Николь улучшилось настроение. Из соседнего магазина вышла молоденькая девушка, которая вместе с матерью продавала шелковые нити. Миниатюрная, приятной наружности, с толстой косой ниже пояса. – Здравствуйте, – сказала девушка. – Это ваш магазин? Николь встала и слегка поклонилась: – Теперь мой. – А скоро он откроется? Плохо, что он так долго пустует. Николь взглянула на рулоны выцветшей ткани, до сих пор не убранные с витрины второго этажа. Штор на окнах не было, и рулоны стояли открытыми на обозрение прохожим. – Возможно. – Меня зовут У Лан, – сказала девушка. – Хотите кофе? Николь замешкалась, но девушка просто светилась от счастья, ожидая ее ответа. – С удовольствием. Я лишь зайду на минутку внутрь и приду. Николь завороженно смотрела, как за витриной кружатся шелковые птички, и представляла, что полки ломятся от рулонов блестящей новой ткани, а на верхнем этаже развеваются чистенькие занавески. Ее дружелюбно встретила соседская девушка, и хотя магазин выглядел обшарпанным, все оказалось лучше, чем Николь ожидала. То, что она здесь увидела, ей понравилось. Зайдя внутрь, Николь включила свет, затем подняла жалюзи на окнах рядом с парадной дверью. Те со щелчком убежали вверх, разгоняя по сторонам пыль. Николь зажала нос и заторопилась по коридору первого этажа, похожего на туннель, к черному ходу. Там она распахнула двери во внутренний дворик и сорвала несколько желтых цветков вьюнка, который затянул стены и даже добрался до окон второго этажа. Здесь, в этом небольшом пространстве, под открытым небом обитала дюжина котов. Ленивые создания спали на каменной плитке, впитывая солнце и тепло, но иногда боролись с грызунами. Похоже, раньше здесь находилась летняя кухня, на что указывала запылившаяся глиняная печь, разбитые горшки на скамье и колодец в центре дворика. Николь окинула взглядом небольшую ванную комнату по левую сторону и внутреннюю кухню, куда заходили и со двора. В темноте прятались служебные помещения. Заметив дверь в кладовке, Николь отодвинула щеколду и увидела, что та ведет в узкий переулок. Она посмотрела на соседний дом с наружной лестницей – на балконе У Лан выращивала оранжевые и красные hoa cuc – хризантемы. Николь сделала мысленную пометку тоже купить растений. Глава 5 Всю ночь Николь ворочалась, а потом проснулась слишком рано. Ее преследовал один и тот же сон. Но не кошмар, от которого бросало в холодный пот. Ей снился безветренный день, над рекой бескрайним полотном стелился лиловый туман. Николь погружалась в воду цвета лаванды. Ярко сверкало солнце, заполняя желтым светом горизонт. Не стоило сопротивляться. Раздражал лишь омерзительный запах рыбы и мелькнувшее в сновидении лицо Сильвии. Это встревожило Николь, и после пробуждения она не могла отделаться от неприятного чувства. Говорят, во сне нельзя умереть, но стоит этому произойти, и ты не проснешься – смерть, даже во сне, останется загадкой. Они уехали из Хюэ в Ханой ярким солнечным днем. Небо было ясным, со стороны Китая дул ветерок, принося прохладу. Николь взглянула на утренние ледяные воды Ароматной реки, делившей Хюэ надвое, и поняла, как сильно будет тосковать по их дому, что стоял в окружении деревьев на южном берегу. В Ханое она не могла любоваться рекой, но на легком ветру здесь покачивались листья бенгальского фикуса и цветущие ветви плюмерии. Дождь прошел, солнце залило лучами садовую лужайку, рядом с дверью дремали павлины. Николь сбежала по лестнице вниз и увидела Лизу, которая по привычке зажигала в пять утра котел. Сегодня тот оживал с неохотой, в комнате стоял дым. Лиза откинула с глаз волосы, оставляя на лице следы сажи, и присела на колени. – Черт бы побрал этого ворчуна! – Ты про отца? – засмеялась Николь. – Конечно нет! – Лиза выпрямилась и потерла спину. – Я про это проклятое чудище! – Выбирай слова, – сказала Николь, открывая дверцу и выпуская дым. – А ты что так рано вскочила, мой цветочек? – Не могла уснуть. Лиза переключилась на котел, и вскоре по комнате пошло тепло. Кухарка встала, уперев руки в бедра. – С этим покончено, поставлю кофе, – с легким раздражением проговорила она. – Итак, какие новости? Николь пожала плечами. Ей хотелось плакать всякий раз, как она думала о несправедливом решении отца. – Мне отдали старый магазин шелка, вот и все. Лиза что-то буркнула себе под нос, потом широкими, размашистыми движениями протерла стол. – Что ж, думаю, всем надо с чего-то начинать. Садись. Николь выдвинула стул. – Только не Сильвии. Ей все преподнесли на блюдечке. Она знает о шелке куда меньше меня. Почему папа так несправедлив? Лиза надула щеки и завела за уши выбившиеся пряди волос. – Есть некоторые вещи… Не знаю, но после смерти вашей мамы… – Он винит меня, да? – перебила ее Николь. – Больше нет. – Но раньше винил? Лиза замешкалась, будто была не готова раскрыть секреты. – Дорогая моя, все случилось так давно. Не лучше ли смотреть в будущее? Докажи ему, что ты можешь добиться успеха. – Я была в старом магазине. Лиза резко выдохнула. – Что такое? – Поговаривают, что в старом квартале взорвалась бомба. Надеюсь, там безопасно. – Вьетминь так близко подошел к Ханою? – Может, и нет. Знаешь, это всего лишь слухи. На секунду повисла тишина. – Размять тебе плечи? Когда Николь кивнула, Лиза встала у нее за спиной и принялась массировать напряженные мышцы. – Только от тебя зависит, сможешь ли ты вдохнуть жизнь в тот магазин. – Похоже, что так. Мне там понравилось. Руки Лизы замерли, и Николь повернулась посмотреть на кухарку. Что-то мелькнуло на ее лице, а глаза увлажнились. – Я всегда очень любила тебя, малышка. – Лиза снова замолчала. – Знаю, что иногда было непросто. Слезы подступили к горлу Николь. Лиза вздохнула: – Мне кажется, порой отец не может справиться с чувством вины и вымещает все на тебе. – А с чего ему испытывать вину? Лиза покачала головой: – Николь, не суди сестру строго. Она тоже много страдала. Пусть тебя не обманет ее внешнее спокойствие… Я сделала все, что в моих силах. – Случившееся в Хюэ не твоя вина. – Нужно искать во всем положительные стороны, милая. Иди сюда. Лиза распахнула объятия, и Николь подошла к ней. От прикосновения теплых рук она не сдержала слез. Кухарка похлопала ее по спине, а когда Николь отстранилась, та улыбнулась: