– Если еще хоть раз тронете ее… – сощурилась Николь. Мальчишка продемонстрировал ей средний палец, но отступил. – Давайте бегите, как трусы! Да вы и есть трусы. Как же, очень смело! Напасть на маленькую девочку! Вдруг к Николь повернулся другой мальчик, один из тихонь, которого она сперва не заметила. Тощий, опрятно одетый. Его лицо показалось Николь знакомым, а в следующую секунду в его руке сверкнуло лезвие ножа. Она повернулась к девочке. – Беги, Иветта! – крикнула Николь, махнув рукой. – Туда! Беги домой! Со всех ног! Иветта замешкалась. – Немедленно! Беги! Девочка развернулась на каблуках, а Николь расправила плечи и расставила ноги шире. Мальчишка ухмыльнулся и вдруг бросился на нее, взмахнув ножом в воздухе. Николь пригнулась, поймала его за запястье и заломила руку за спину. – Эй! Больно же! – вскрикнул парнишка. – Бросай нож! После некоторой возни ему удалось вырваться; царапнув Николь ножом по щеке, он толчком сбил ее наземь. Девушка потрясенно коснулась лица и даже не заметила, как рядом появился еще кто-то. Подняв голову, Николь обнаружила, что некий мужчина держит подростка за горло. С растущим удивлением она узнала в своем спасителе Марка Дженсона. – Бросай нож, мелкий ублюдок! – крикнул он. Мальчишка что-то булькнул, задыхаясь. Его глаза округлились от ужаса. Николь испуганно следила за происходящим. На секунду ей показалось, что американец задушит парнишку. Она открыла рот, желая предостеречь Марка, пока все не стало совсем худо, но он отпустил мальца и оттолкнул от себя. Подросток попятился, но не упал. Мужчина и парнишка неотрывно смотрели друг на друга. Подул ветерок, принеся с собой прохладу. Помрачнело, словно солнце скрылось за тучами, однако небо оставалось поразительно голубым. Мальчишка все еще размахивал перед собой ножом. По лицу Николь струился пот. Ей на мгновение показалось, что мальчишка вот-вот кинется на Марка. Но момент был упущен. Паренек передумал, отступил на шаг и бросил нож. Марк шагнул вперед и занес кулак: – А теперь проваливайте отсюда. Подросток понесся прочь. В переулке повисла тишина, на фоне которой раздавались звуки города. Марк повернулся к Николь и обхватил за талию. – Как же вы так… – Он поднял ее на руки, прожигая горячими ладонями тонкий хлопок платья. – Все было под контролем, – сказала Николь, но оба понимали, насколько ее потрясло произошедшее. Она старалась не думать сейчас о том, что ее обозвали «métisse», грубым словом для обозначения детей смешанной крови, и поглубже запрятала чувство стыда. Раньше, до восстания Вьетминя, все было иначе. Сейчас же отпрыски смешанных рас с вьетнамскими чертами ловили на себе подозрительные взгляды французов и слышали пересуды. Сильвию это не коснулось, ведь ей досталась внешность типичной француженки, однако Николь дразнили не впервые, а сейчас это вернуло всю ее неуверенность. Поднялся ветер. Марк смахнул кровь у нее со щеки, потом вытер руку о платок. – Спасибо, – сказала Николь. А ведь она так долго прихорашивалась, вот только шиньон никогда не сидел как нужно, сбиваясь набок. Николь пригладила платье и помедлила, вспомнив, кем был тот мальчишка: Даниэль Жиро. Его отец работал начальником полиции и водил дружбу с ее отцом. Ничего хорошего ждать не приходилось… – Идем, – сказал Марк. – Думаю, нам не помешает выпить. Он помог ей переступить через выбоины на дороге и повел к бульвару Анри-Ривьер, проходя в тени тамариндов. Ближе к отелю Марк замедлил шаг: – Вы в порядке? – Слегка переволновалась. Николь остановилась и внимательно посмотрела на Марка. На нем была клетчатая рубашка мягких оттенков и льняные брюки, а лицо выбрито так же гладко, как у любого американца. В повседневной одежде Марк выглядел не хуже, чем в парадном костюме, а может, даже лучше, промелькнуло в голове Николь. Она глянула на противоположную сторону улицы – на резиденцию верховного комиссара Франции, надеясь, что отца сейчас там нет. Наконец они прошли внутрь, минуя огромные стеклянные двери отеля «Метрополь». Марк провел рукой по волосам, убирая их с лица, потом указал на чайные столики: – Чай или что покрепче? Николь улыбнулась и кивнула на французские окна в глубине отеля. Марк посмотрел на просторную галерею, окруженную садами. – Давайте чай и в теньке, – сказала Николь. На веранде репетировал музыкальный ансамбль, который исполнял старомодную танцевальную музыку с вкраплениями песен Нэта Кинга Коула. Когда они вышли на веранду, Марк выдвинул для Николь стул, и она уловила горьковато-сладкую нотку аниса и лимона от его теплого дыхания. Они устроились за столиком рядом с троицей французских офицеров; один засмеялся, поднял сигару и махнул рукой в направлении Николь. Она вдохнула заструившийся к ней дым и улыбнулась. – И как вам в Ханое? – спросила она у Марка. – Нравится? – Прекрасное место для торговли шелком. – Значит, этим вы занимаетесь? – Точно. Моя главная задача – найти шелк. – У нас чудесный шелк, но я бы хотела съездить в Китай и в Индию. Вы там бывали? Пока они пили чай, Николь из-под густой челки разглядывала Марка. Черты его лица не были такими уж идеальными. При первом взгляде он казался красавцем, и только в профиль становились заметнее его заостренный подбородок и прямой нос. Когда Марк улыбался, вокруг глаз собирались мелкие морщинки. Он словно о чем-то задумался, осматривая веранду. Николь подмечала в людях такие детали. Отчаянно желая походить на француженку, как ее сестра, она обращала внимание и на наклон головы, и на непринужденную манеру держаться, хотя у нее самой это плохо получалось. Настоящие французы излучали абсолютную уверенность в себе. Взгляд Марка остановился на Николь. Под его глазами пролегли тени, накинув ему несколько лет. Перед ней не мальчик, а мужчина, вдруг подумала она, и первый, кто ей так понравился. – Расскажите о себе, – попросил Марк. – Раньше мы жили возле реки в Хюэ́ и приезжали в Ханой только на Рождество. Пять лет назад мы переехали сюда. Вам очень повезло. У меня две мечты – повидать мир и закупать шелк. – Она покачала головой и засмеялась. – Я не хочу оставаться в Ханое навсегда. В этот момент к ним подошел мужчина с сигаретой во рту. Он что-то сказал на незнакомом Николь языке, однако Марк понял его. Достал зажигалку, щелкнул ею и прикурил сигарету, прежде чем ответить. Последовал поток речи, похожей на русскую. Марк вел разговор, сохраняя спокойствие, а его собеседник что-то яро доказывал – по крайней мере, говорил он на повышенных тонах. Спустя пару минут мужчина пожал плечами и ушел. Что бы они ни обсуждали, Марк выиграл этот спор. – Значит, – проговорила Николь, когда мужчина отошел на достаточное расстояние, – вы говорите по-русски? И о чем же шла речь? – Ничего важного, – ответил Марк и помедлил. – Моя мать была русской. Ее отец преподавал в университете, а когда они с женой погибли во время революции, мать бежала от большевиков в Америку. – Но ваш отец американец? – Да. Она вышла за него замуж почти сразу после переезда, и вскоре на свет появился я. Тоска в голосе Марка удержала Николь от дальнейших расспросов. – И надолго вы здесь? – спросила она, наматывая на палец локон. – Сколько потребуется. К столику подошел официант. Он принес белый заварной чайник с ароматным жасминовым чаем и такие же чашки и блюдца на серебряном подносе. Николь взглянула на руки Марка – вовсе не холеные ладони офисного работника, а крепкие, как у человека, привыкшего к физическому труду. За столиком повисла тишина. Когда они допили чай, Марк вздохнул, посмотрел на часы и перевел взгляд на Николь. Вокруг его глаз снова собрались морщинки. – Я был рад увидеться вновь, Николь Дюваль. Вы как глоток свежего воздуха. Она откинулась в кресле, не в силах посмотреть ему в глаза. Марк будто видел ее насквозь, но она не могла открыться ему. Разве такой мужчина может заинтересоваться кем-то вроде нее? Николь наконец осмелилась поднять голову. В этот момент Марк поправил галстук и провел ладонью по волосам. – Уже уходите? – спросила она. – Простите. – Он кивнул. – У меня деловая встреча, я уже опаздываю. Был рад повидаться. Если с вами все хорошо, я вызову такси. – Знаете, я уже совсем забыла про тех мальчишек, – рассмеялась Николь. – Если хотите, мы можем встретиться вновь и выпить, к примеру, кофе? – Не возражаю. – Утренний кофе через три дня? В девять тридцать? Давайте встретимся у фонтана возле отеля.