В это мгновение навстречу им вышла служанка с охапкой свежего белья. Она сделала книксен и уставилась в пол. Сильвио, похоже, не обратил на девушку никакого внимания. Но Магдалена заметила, как служанка на нее покосилась, поджала губы и сморщила носик. Видимо, она приняла Магдалену за одну из девчушек, которых хозяин время от времени приводил к себе. Просто дешевая шлюха из подворотни, вот и всё. «И обижаться на нее смысла нет», – подумала Магдалена и как можно скорее прошла мимо служанки. Они пересекли увитую плющом галерею и оказались в комнате с высокими окнами и залитую, словно церковный зал, солнечными лучами. В первый миг дочь палача едва не ослепла от яркого света. Когда глаза наконец привыкли к сиянию, взору ее открылось маленькое чудо. «Не сон ли это? Как такое возможно?» В комнате одновременно находились множество других женщин. Все в одинаковых запачканных платьях и со спутанными черными волосами. С запозданием Магдалена поняла, что на нее изумленно таращились десятки ее собственных отражений. Всюду на стенах висели зеркала высотой в человеческий рост и отражали ее бесчисленное множество раз. Между ними до самого потолка высились шкафы. Некоторые стояли настежь открытые и предлагали взору роскошные наряды, шелка и кружева. На столе посреди комнаты, на стульях и даже по блестящему паркету был небрежно разбросаны одежды, каждая из которых стоила больше, чем отец Магдалены зарабатывал за год. – Прошу прощения, – пробормотал Сильвио. – Я вчера все раздумывал, что же ей… то есть мне, следует, надеть, вот и устроил тут небольшой беспорядок. Вообще-то, служанки должны были все прибрать… Магдалена его, похоже, и не услышала. Она шагнула на середину комнаты и закружилась, и вокруг проносились десятки других Магдален: словно в гигантском зале, растянутом до бесконечности, а в центре его – она. Прежде дочке палача доводилось смотреться лишь в мутное зеркальце, которое отец подарил матери еще на свадьбу. Старая стекляшка давно уже растрескалась и до того искажала лицо Магдалены, что, заглянув в него, она тут же откладывала зеркальце в сторону. До сих пор лишь размытое отражение в Лехе позволяло ей увидеть собственное лицо. И вот теперь она впервые смотрела на Магдалену, которую другие видели каждый день. Осторожно провела рукой по черным волосам, коснулась бровей, носа, губ. «Я красива?» Никогда еще Магдалена не испытывала потрясения столь сильного, какое пережила в этом зеркальном зале. – Эти зеркала мне привезли из Венеции, – пояснил Сильвио и задумчиво провел рукой по серебристой поверхности одного из зеркал. – Столь качественно их не изготовят больше нигде. Рад, что они вам понравились. – Он хлопнул в ладоши. – А теперь подыщем какой-нибудь наряд для нашей la bella signorina. Венецианец уверенно двинулся к шкафам справа и распахнул дверцы. Магдалена с трудом оторвалась от зеркал и взглянула на ряды женской одежды. На вешалках упорядоченно висели, словно их никто еще не надевал, широкие накидки, тесные корсажи с пушистыми рукавами, кружевные чепчики, подбитые горностаем плащи и жакеты с меховыми воротниками. – Ко мне иногда захаживают дамы, – словно извиняясь, пробормотал Сильвио. – И вот, чтобы signorine чувствовали себя раскованнее, я держу при себе несколько платьев. Осмотритесь тут немного, может, найдете что-нибудь для себя подходящее. Магдалена ясно понимала, что это за дамы такие к нему захаживали. Ее сразу же потянуло прочь из этого дома, обратно в «Кит». Симон наверняка уже заждался, да и с этим маскарадом пора было заканчивать. А с другой стороны… Магдалена еще раз взглянула на зеркала, затем на роскошные наряды. Еще ни разу в жизни она не то чтобы носить, даже не видела таких юбок. Что, если к Симону просто отправить кого-нибудь с посланием, что все в порядке и сегодня вечером она вернется в трактир? Или в крайнем случае завтра утром. Что может такого случиться, если она немного здесь пороется и развлечется? Но потом в ней заговорила совесть. Как там отец? Он, значит, изнывает в камере, а дочь в это время будет наряжаться, как уличная девка, да еще полночи проведет среди могущественных богатеев Регенсбурга? Ведь нельзя же… «Богатеев Регенсбурга?..» Магдалена задумчиво повернулась к венецианцу. – А скажите, Сильвио, на этом балу… – спросила она словно бы походя. – Ну, кто там вообще будет? Тот состроил кислую мину. – А-а, все те же самые. Несколько послов, торговцы с раскрашенными толстухами женами да пара важных особ из городского совета. Если явится казначей, то придется, скорее всего, беседовать о неисчислимых долгах Регенсбурга… Madonna, будет до ужаса скучно! – Он упал перед Магдаленой на колени. – Прошу вас! Сделайте милость, составьте мне компанию. Магдалена задумчиво склонила голову. – Как знать, быть может, не такая уж и плохая идея, – пробормотала она. – Наверняка этим господам найдется что рассказать. Задумавшись на мгновение, дочь палача выбрала красный парчовый жакет с кружевными рукавами и меховой оторочкой и широкую юбку. Почему бы хоть раз не совместить приятное с полезным? Если кто-то и сможет помочь отцу, то наверняка эти люди придут сегодня на бал. Быть может, доведется услышать сведения, предназначенные лишь для высшего круга власти… Магдалена снова повернулась к зеркалу – оттуда на нее смотрела девушка, готовая бороться. Если потребуется, любыми средствами. С наступлением ночи Натан принес весть от свободных. Весь день напролет Симон провозился с нищими пациентами в катакомбах гильдии. Вывел чесотку у троих детей, наложил дряхлому старику шину на сломанную ногу, мазал арникой всевозможные нагноения, раздавал чернику от кровавого поноса и вырвал пять порченых зубов. И страшно обрадовался, когда после всей этой возни король нищих наконец сообщил ему, что свободные готовы встретиться с ним у пристаней. Натан любезно согласился быть его провожатым – правда, с тем условием, что лекарь и в другие дни будет заботиться о больных. Сначала они прошли несколько подземных коридоров, после чего оказались в подвале какого-то трактира и поднялись на поверхность. При этом хозяин даже ухом не повел, когда Натан и его спутник вышли, как домовые, из-за поленницы. Симон предположил, что трактирщик знал о тайном проходе нищих. Он поделился своей догадкой с Натаном, и тот брезгливо кивнул. – Когда в богадельнях и наших подвалах места не хватает, кое-кто из братьев ютится в таких вот забегаловках, – ответил он и вышел через заднюю дверь на улицу. – Подлец дерет по два геллера за ночь, а тех, кто не платит, сдает стражникам. – Он подмигнул. – Но если нас выгоняют из города, скажем, через западные ворота, мы просто заходим обратно через восточные. Мы как мухи: так просто от нас не отделаешься. С этого момента путь через переулки им освещала луна. Никто не выпрыгивал на них из-за углов, и за спиной не слышалось никакого подозрительного шороха. Симон не сомневался, что с таким спутником, как Натан, мог чувствовать себя в полной безопасности. Только безумец станет нападать на короля нищих. По пути лекарь непрестанно думал о Магдалене. Когда несколько нищих вернулись ближе к полудню с его вещами из «Кита», они сообщили, что девушки в трактире уже не было. Еще не повод для беспокойства – вполне возможно, что она просто шаталась по городу или решила что-нибудь выяснить насчет убийства. Один из нищих остался на всякий случай возле трактира, чтобы подкараулить ее и отвести в подземелье. Но что, если ее, как возможную поджигательницу, уже схватили стражники? Разумеется, существовал еще один вариант, и при мысли о нем у Симона живот сводило судорогой. «Может, она просто развлекалась весь день с этим хлюпиком-венецианцем?» Наконец Фронвизер все же решил, что выбрал не самое подходящее время для ревности. Они добрались до порта, впереди тянулись бескрайние пристани. Лекарь не без удивления отметил, что даже здесь в этот час не было ни души, лишь крысы сновали по сырым доскам. Со стороны Дуная, лениво плескавшего о причалы, ветер доносил запах водорослей, рыбы и гнили. Вдоль берега покачивались и тихо поскрипывали привязанные плоты. Из расположенных поблизости трактиров доносились крики и музыка. Видимо, плотогоны не теряли времени даром и перед завтрашним отплытием хотели напоследок хорошенько набраться. Где-то рядом послышались вдруг шаги. Натан уволок Симона за бочки с вином, стоявшие, видимо, для последующей отгрузки. В следующую секунду показались два стражника и с алебардами наперевес устало побрели вдоль пристани. Небритые лица их раскраснелись от выпивки. – Черт, а эти тут что забыли? – ругнулся король нищих. – Я не для того столько денег на взятки трачу, чтобы два кретина здесь по девкам шарились! Симон не поверил своим ушам. – Деньги на взятки?.. – А ты думаешь, почему здесь так тихо? Два серебряных, чтобы начальник портовой стражи позволил своим людям чуток вздремнуть… Правда, всего полчаса. Так что, будь добр, не отставай! Не успели стражники свернуть за угол, как Натан схватил смущенного лекаря за рукав и пустился, пригнувшись, к следующей группе бочек, расставленных перед складом таким образом, что между ними образовался тесный проход, со стороны пристани совершенно незаметный. В конце его стоял ящик высотой почти в человеческий рост, старый и заляпанный смолой, со свисающей через края спутанной сетью. Рыбой из него несло так нестерпимо, что Симон невольно зажал нос и сдавленно кашлянул. Не обращая внимания на вонь, Натан сдвинул крышку чуть в сторону. – Полезай следом и крышку за собой задвинь. К ужасу лекаря, король нищих перегнулся через край и залез в ящик. Последовал скрежет, затем все стихло. Симон осторожно заглянул внутрь: Натан бесследно исчез. «Что, черт возьми…» – Да где ты возишься, дьявол тебя забери? Голос Натана звучал до странности звонко и отдаленно – во всяком случае, дальше, чем позволяла глубина ящика. Ухватившись за край, Симон вскарабкался внутрь и, как ему было велено, задвинул за собой крышку. Все вокруг мгновенно утонуло во мраке; рыбой и требухой воняло, как у кита в брюхе. Под ногами лекарь нащупал несколько спутанных сетей, одна из них, как он заметил, свисала куда-то вглубь. Осторожно прополз на четвереньках и нашарил в полу отверстие, шириной как раз достаточной, чтобы пролезть человеку. Ячейки сетки служили неким подобием веревочной лестницы, свисающей в бездонный провал. Цепляясь за спутанные волокна, Симон стал карабкаться вниз, пока ноги не коснулись наконец пола. Перед ним со светильником в руке стоял Натан и улыбался во весь рот. – А я-то думал, ты, как жирный карась, в сетке запутался, – прошепелявил он. – Идем уже. Они двинулись по стоптанному туннелю, сырому и в некоторых местах настолько низкому, что лекарю приходилось пригибаться. Здесь тоже пахло рыбой и водорослями, откуда-то спереди тянуло прохладой. С земляного потолка то и дело падали капли и затекали Симону за шиворот. – Потайной ход под Дунаем, старый уже, – пояснил Натан, пригнувшись. – Ведет к Верхнему Верду, острову посреди реки, а уже от него – на другой берег, где начинается княжество Бавария. – Он хихикнул. – Стражники все головы ломают, как же мы столько добра на ту сторону переваливаем, хотя мост они стерегут с завидным усердием. При желании мы бы весь Регенсбург растащили. Король нищих вдруг замер, и Симон едва не налетел на него. Натан развернулся к лекарю и одарил его ледяным взглядом, что никак не сочеталось с обычным дружелюбием нищего. Зубы в свете фонаря сверкнули золотом. – Если тебе вдруг вздумается рассказать кому-нибудь про него, – прошептал он, – то хочу тебя предупредить: мы тебя из-под земли достанем. Предатели у нас помирают очень медленно. Вспомни о человеческой коже. – Я… у меня и в мыслях не было… – промямлил Симон. – Тем лучше, – проговорил Натан и двинулся дальше. – Не то чтобы я тебе не доверяю, но удостовериться не помешает, сам пойми. Он снова хихикнул. Лекарь вздохнул и последовал за ним. Понять короля нищих казалось ему немыслимым. Порой он обходился с Симоном как с добрым приятелем, а в следующую минуту становился вдруг расчетливым и холодным. «А с чего ты взял, что он тебя сейчас в ловушку не заведет?» – подумал Симон. Туннель неожиданно уперся в тупик. С потолка до самого пола свисала веревочная лестница и терялась наверху в отвесном колодце. Натан вскарабкался по ней и сдвинул в сторону что-то черное и большое. Поднявшись вслед за ним на поверхность, Симон понял, что это была старая рыбачья лодка, спрятанная в кустах недалеко от берега. Лекарь вдохнул ночную прохладу и огляделся по сторонам. Они стояли на вытянутом вдоль реки острове, поросшем травой. Справа, залитый лунным светом, тянулся Каменный мост, соединенный с островом насыпью. Неподалеку расположились склады и несколько высоких строений с установленными мельничными колесами. Мутная вода плескалась о лопасти, колеса лениво поскрипывали, и от их вращения внутри зданий что-то со скрежетом приходило в движение. Звук стоял такой, словно поблизости храпел громадный великан. – Наши мельницы! – с благоговейным трепетом прошептал Натан. – Вслушайся. Это музыка будущего! У меня каждый раз дух захватывает, на что только не способен человек. Он указал на скрипучие колеса, единым механизмом вспахивавшие вдоль берега водную гладь. – Здесь и лесопилки есть, и бумагу катают, и войлок. И муку, разумеется, мелют. Вон, видишь строение с остроконечной крышей? Это самая большая мельница Регенсбурга! Там тебя ждут свободные. А я пока тут подожду. Симон встревожился. – А ты разве со мной не пойдешь? Натан развел руками. – Они ясно дали понять, что мне с тобой заходить нельзя. Таинственности напустить любят… Ну, честно говоря, я и сам знать не желаю, кто они такие. Забот не оберешься. Давай, иди уже, а то они и тебя в муку смелют. Он подмигнул и спрятался в кустах неподалеку. Лекарь огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. В конце концов он двинулся, минуя склады и кучи бревен, в сторону мельницы. В высоту она достигала не меньше десяти шагов; громадное колесо с плеском вздымало из реки свои лопасти. Лязг и скрежет внутри строения заглушал все прочие шумы. С обратной стороны Симон отыскал открытую настежь дверь. Сквозь вытянутые окна внутрь падал блеклый лунный свет, выхватывая из тьмы мешки с мукой, изъеденные червями кадки и старые мельничные камни, сложенные стопками справа и слева от входа. Между мешками змеились и растворялись во тьме тесные проходы, у дальней стены вращался громадный жернов и издавал пронзительный скрежет. Симон выбрал самый широкий проход и ощупью двинулся по нему. Под ногами скрипела мучная пыль. – Эй, есть тут кто? – крикнул Симон и в следующую секунду понял, насколько это было глупо. Кто его услышит в таком грохоте?