— Вячеслав, — жалобно застонала она, но мужчина пошел на попятную, оставляя ее разбираться самой со своими проблемами. — Костя, он снова смоется, — дергаю за руку Дубровского, но тот пригвождает меня взглядом, безмолвно прося помолчать. — Вика? — с безумным, испуганным взглядом мама обращается ко мне, жалобно пискнув: — помоги мне, дочка. Это не я! Не я травила твоего отца! Я любила его, Вика! — Я все видела на записи, — безэмоционально бросаю вслед, не желая смотреть ей в глаза, в которых столько лжи и желания выкрутиться. Я знала мать, каждую ее выходку, которой она могла затуманить голову любому. Она манипулировала мной, но только потому, что я позволяла ей это делать, лишь бы меня не трогала и не срывала своего безумия на мне. Научилась выживать рядом с ней, чтобы иметь возможность спокойной, как мне казалось, жизни. Но всё обернулось иначе. Смотрители повели на выход женщину, и мы посеменили следом, вот только Дубровский задержался на мгновение, глядя пристально в глаза Вячеславу. — Будь уверен, завтра ты окажешься на помойке. Я помог тебе однажды, и об этой знает каждый здесь присутствующий, — мужчины закивали, подтверждая, а Вячеслав багровел, сжимая кулаки до проступивших костяшек на них. — Теперь узнаешь, как это пересекать мне дорогу. — Уж кто бы говорил, — плюет Дубровскому в ноги, и снова смотрит на меня, — лучше расскажи, как мы трахали одних и тех же баб, сука, — Вячеслав совершенно обезумел, приближаясь на пару шагов к Косте. — Расскажи, как ты смотрел на нас в «Шарме», когда я был в ней. Вот теперь мне стало гадко, будто только что этот мужчина, который казался мне абсолютно адекватным, харкнул в душу. Не стерпев унижений в свой адрес, я резко замахнулась и со всей силы, которая у меня была, залепила смачную, звучную пощечину, а следом полетел кулак от Кости. Этот идиот не ожидал от меня такой реакции на слова, а уж тем более в добавок получить от Дубровского — во второй раз. Удар получился настолько мощным, что крупный, крепкий мужчина, не устояв на ногах, рухнул на пол, мгновенно теряя сознание. Кровь хлынула из носа Вячеслава, и были слышны его хлюпающие урчания в гортани. Он захлебывался собственной алой жидкостью. Кто-то из толпы поспешил на помощь, переворачивая Вячеслава на бок, чтобы тот не утоп в своей же крови. Но остальные встали со своих мест и зааплодировали нам, шокированным своими поступками. Но я не жалела, напротив, обрела некоторую свободу от груза, навалившегося на мои плечи.  — Нам пора, Вика, — Дубровский обнял меня за плечи и повел в коридор на выход. Вольный огласил перед залом, что сегодня все за счет заведения, так сказать за испорченный вечер, он готов понести убытки, которые наверняка окупятся в разы больше, ведь шоу, оно и было шоу. — Костя, как маме удалось крутить записи? — только сейчас я приняла во внимание, что что-то снова упустила из виду. Дубровский коварно ухмыляется, притягивая ближе к себе, даря теплые объятия. — Она дала огромную сумму денег Вольному, чтобы тот якобы был на ее стороне. Зная, что он постоянно под кайфом, решила обвести всех вокруг пальцев. Раскрыв рот, обалдела уже дважды. — И, о каких суммах шла речь? — подозрительно уставилась на своего любимого, мы уже были на улице. — Вдруг этого оказалось мало, и он решил не метаться? — Обижаешь, — из-за спины раздается хриплый, прокуренный голос Эдуарда. Мужчина снова закуривает сигару и пускает дым мне в лицо, но я стойко вытерпела его выходку. Хохотнул, смотря в упор мне в глаза, затем еще ближе подходит, оставляя между мной и им меньше метра расстояние, почти вторгается в личное пространство. Меня не испугать, хотя в глазах Вольного играют бесята. — Не волнуйся, куколка, я Дубровского никогда не предам, — заверяет, и я верю ему, не зная отчего такая уверенность в правдивости слов этого вечно пьяного мужчины. Полицейская сирена разорвала мгновение, и мы все трое обернулись, видя, как усаживают мою кричащую мать, а на скорой увозят Вячеслава. Вот и закончилось. Даже вздохнула, полностью расслабившись в руках любимого. Костя поцеловал меня в висок, крепко сжимая в объятиях. Точка в истории поставлена, но все равно по спине пробегает холодок. Что-то я все же упустила, только сообразить что. — Поехали домой, — ласково шепчет у уха Дубровский, целуя в мочку, а потом наклоняясь ниже, в шею. Эдуард оставил нас наедине, предоставляя полное уединение. — Да, Кость, я устала и хочу просто завалиться спать, — игриво потираюсь попой о его полувозбужденный член. На улице стало прохладно, а мимо идущие зеваки больше рассматривали машины, чем нас, обнимающихся у всех на виду. Сирена полицейской машины удалялась все дальше, как и скорой, только обе машины разъехались по разные стороны. — Почему ты так легко отпустил Вячеслава, он же соучастник? Помог матери откупиться от временного пребывания в изоляторе. Дубровский глубоко вдохнул, о чем-то вспоминая, но не спешит делиться. Я дала ему время, собраться с мыслями, а если не захочет говорить об этом, не стану настаивать. В конце концов, у всех нас есть свои прошлые страницы жизни, которые мы бы желали забыть. Но Костя поворачивает меня к себе лицом, и прикасается ладонью к щеке, ласково поглаживая большим пальцем кожу. Его касание, как электрический разряд, подающий импульсы жизни моим нервным клеткам. Каждый участок плоти оживает желанием большего. Мужчина смотрит пристально, одаривая взглядом бездны, но ощущением безопасности. — У него кишка тонка причинить боль той, в которую был безумно влюблен, — оглушает словами, и я замираю, а потом хохотнула, не веря своим ушам. — Юморист, — недоверчиво взглянула на серьезного Костю, на лице которого не дрогнул ни один мускул. Я закачала отрицательно головой, в ответ получая его кивок. — Да, просто прими это и отпусти, — советует, когда как у меня никогда не было таких мыслей. Вячеслав не проявлял чувства. Симпатию — да, но не любовь, однозначно. — Он мастер маскировать свои эмоции, потому так легко вы расстались с ним. Вика, послушай, — Костя взял меня за оба плеча и пристально посмотрел в глаза, — ему нравилось манипулировать, но он понял, что ты этого ему не позволяешь делать с тобой. — Потому что в моем сердце был ты, — заканчиваю за Дубровского, обрывая на полуслове. — Потому что я люблю тебя, Кость, вот и весь секрет, — жму плечами, как между прочим. — И еще, — Дубровский прочищает горло, глядя на мои губы. — Что бы ты сказала, если бы вдруг узнала, что уже являешься замужней женщиной? — вскинув правую густую бровь, глядит на меня, а я лишь усмехнулась, слегка не понимая его вопроса и намеков. Глубоко вдохнув, пожала плечами. — Была бы в шоке, наверное, кто его знает, — отвечаю, заподозрив неладное. — А что? — не свожу с него глаз. Костя чуть замешкался, а потом вытащил из кармана бархатную коробочку. Черт возьми, сердце ухнуло вниз, и я, чуть опешив, отскочила от него на шаг. Затем он раскрывает ее и вынимает кольцо. — Нет, — качаю головой, готовая скорее нырнуть в машину. — Костя, прекрати, это не смешно. Вот совсем, — отмахиваюсь, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, но тут же Дубровский схватил меня под локоть и дернул на себя, впиваясь поцелуем. Городской шум, гул голосов мигом прекращают существовать вокруг нас, и мы снова уплываем в свою нирвану, покрываясь особенным куполом. Закинув руки ему на шею, сама притягиваю к себе, ощущая тепло, разливающееся по всему телу. Костя сжимает вокруг моей талии свои руки, и гладит ладонью по спине, наслаждаясь углубленным, чувственным поцелуем, который сводит нас с ума. Воздуха не хватает, и разрывать связь не спешим, продолжая утопать в любви друг друга. Затем все же отрываемся, соприкасаясь лбами, дышим одним воздухом на двоих, постепенно приводя в норму учащенные колебания груди. — Я серьезно, — тихо шепчет у губ, а потом косая ухмылка касается лишь одной его стороны лица, — потому что другого выбора у тебя нет, — лукавит, затем смотрит мне в глаза, огорошив следующей новостью: — ты уже моя жена. Моя…  Глава 43 Спустя пару дней. Виктория Вознесенская. Я не разговаривала с Костей вот уже несколько дней. И не потому, что обиделась, или была шокирована новостью о том, что уже являюсь его женой. Больше всего мне не понравилось, как мой мужчина — любимый, которому я доверяю безоговорочно, так просто провернул у меня за спиной такой трюк. Без моего участия, твою мать! Мне показалось, будто меня предали. В очередной раз. Утаили важное, чтобы получить какую-то выгоду. Опять. С другой стороны, от Дубровского я могла ждать чего угодно, вплоть до того, что он мог бы легко мной манипулировать, играя на моих к нему чувствах, а после вытереть ноги о них. И все равно, я зла до чёртиков. Ладошка чешется, пройтись по нему, но не в целях ласк. Хохотнув над этой мыслью, тут же вспомнила тот вечер у клуба, когда он заявил о нашем браке. Его победная, собственническая улыбка и страстный блеск в глазах, пронзивший мое сердце молнией, сначала привели в ступор, а потом волной накрыла ярость, только с привкусом любви к этому сложному мужчине. Дубровский и в правду сложный. Иногда закрытый и себе на уме, но такая сущность мне знакома — в работе у отца в компании, и открытый, но только при закрытых дверях со мной. И опять-таки, его открытость по отношению ко мне определялась сексом и душой, но не словами. Вот, наверное, потому я на него так сильно накричала тогда, не стесняясь в выражениях. Но, отдать должное, Костя выслушал меня, не прерывая ни на слове. А потом схватил и так сильно впился в губы глубоким поцелуем, что я снова потерялась во времени. — И что теперь ты будешь делать? — Вера сидит на диване, сложив ноги по-турецки, на которые уперла локти. Глядит на меня широко открытыми глазами и слушает мой пересказ того вечера. Я отпила из кружки горячего шоколада, накрываясь теплым пледом, с которого собирала невидимые пылинки. Подняв взгляд на подругу, просто пожала плечами, продолжая свое скучное занятие. Она свесила ноги и хлопнула ладонями по своим бедрам: — Так, дорогая, — начала она, и я с интересом уставилась на нее. — А поговорить пробовала? Вы вообще разговариваете, Вика? — Смеёшься что ли? — фыркнула, вновь занимая рот шоколадом. Уже пару дней я ночевала у них дома. Саша, конечно, не был против, а вот Вера… Впервые моя подруга дала по голове за то, что я в очередной раз сбежала от проблемы. И в этот раз я с ней согласна, да, но… Звонки от Кости я не игнорирую, и на сообщения все отвечаю, но мне нужно время. Подумать, понять, в конце концов, как быть дальше. — Нет! — воскликнула она, обалдев от меня напрочь. — Ты беременная, обманутая своими родными, но, задумайся, Вик, могло быть еще хуже. — Вера, — угрожающе на нее взглянула, а девушка даже глазом не повела от моего пригвождающего взгляда, напротив — рассмеялась, — я думала об этом, — отвечаю уже тихо. Вера замолчала, хмыкнув. — И… — Я люблю его, — стараюсь скрыть улыбку, но она предательски все же появляется на моем лице. Вера хихикнула, шлепнув мне по ноге. — Жучка, — обнимает меня, и начинает покачивать нас обеих в разные стороны, будто убаюкивает. — Да, так и есть, и все же я жутко зла на него. Ни предложения, ни платья… ладно, хоть кольцо, — смотрю на свой безымянный палец, на котором красуется колечко. Дубровский безапелляционно надел его, даже не обратив никакого внимания на мои вопли. Просто взял мою руку в свою и ловко окольцевал, так же не забыв одарить меня своей доминантной улыбкой. — Ой, Вика, — фыркнула Вера, — разве в этом счастье-то? Вот ты меня сейчас здорово удивила, — легонько хлопнула по спине, отодвинувшись от меня. — Да… беременность явно мозги скручивает, нам, женщинам. — Ты что, тоже?! — удивилась я, уставившись на нее. Она замотала головой. — Нет-нет, — хмурится, и тут же сплевывает три раза через левое плечо. Хохочет. — Пока нет, и не скоро. Знаешь, возвращайся завтра домой, дорогая. Дубровский уже Шурику весь мозг промыл, что сам заявится сюда. А, как ты сама знаешь, Саша будет стоять до последнего и не подпустит к тебе ни на шаг Костю. Пока ты сама этого не захочешь. — Именно, — слышу из-за спины глубокий тон голоса Саши. Обернулась, чтобы поздороваться, но, судя по его спокойной позе, мужчина уже был тут давно с нами. Он оперся о стену и сложил руки на груди. Спокойно наблюдал за нами обеими со стороны, и наверняка сейчас даст мне взбучку. Стоило подумать об этом, и мужчина ухмыльнулся, прикасаясь к подбородку. О чем-то задумался. — Ты замечательная девушка, — обращается ко мне, теперь отпрянув от стены, приближается к дивану, на котором все еще мы сидим с Верой. Я чувствую поддержку своей подруги: она так крепко ухватилась за мою свободную руку, что даже немного больно было. Саша садится рядом, и от одного его взгляда хочется скрутиться в клубочек и лечь рядом с ним, чтобы приласкал, как котенка. — Но ты должна понять, что для мужчины — для Дубровского, ты больше, чем просто девушка. Вика, для нас с Верой важно, чтобы у тебя было все хорошо. Мы в любом случае поддержим тебя и дадим советов, или пинка. Но доверие между тобой и Константином не сравнится ни с чем. Он волнуется за тебя, за вашего ребенка. А, как Дом — он в ярости, что его женщина — саба, так легко ушла от него. Пойми, для него это скорее равноценно удару в сердце ножом. Будет искать в себе, что он упустил. — Но я не бросила его, о боже, — глубоко вздохнула, прервав Сашу. А вот теперь, глядя на него, мне совершенно не хотелось быть рядом с ним. Беру свои слова обратно. Дом Веры встает и, сжав губы в тонкую полоску, глядит пристально мне в глаза до тех пор, пока я, не выдержав сражения в гляделки, не опускаю голову вниз. Но зубами все же скрежещу. Только Костя смеет так прогибать меня под себя, и никто более. Резко вскидываю голову и встаю с дивана, поставив кружку с шоколадом на столик. Вера хихикнула, но поспешила ретироваться — просто отсела чуть дальше от меня и Саши. Со стороны наблюдает на нас и нашу перепалку. В упор гляжу на ее мужчину, между нами расстояние чуть больше метра. — Я Дубровского не бросила, Саша, а просто взяла тайм-аут. Мне идти не к кому, кроме вас. Если мешаю — уйду. — Губы предательски дрогнули от обиды, но я выстояла перед сильным взглядом Саши. — Успокойся, — мужчина сгребает меня в охапку, напугав до чёртиков. Я сначала пыталась выскользнуть из его объятьев, но потом сдалась, разревевшись. — Тише, — похлопывает по плечу, затем гладит по спине, расслабляя. — Я не прогоняю тебя, глупая. Наоборот, хочу, чтобы ты больше так не поступала со своим мужчиной. Ты не сказала ему ни слова, когда собрала свою сумку и ушла. Твою мать, ты хоть представляешь, что он мог подумать в тот момент? — чуть отстраняется и смотрит мне в глаза, которые затмило слезами. Я смахиваю их, хлюпнув носом. Качаю головой. — Я не сказала ему, потому что слишком разозлилась. Ведь доверие — в наших отношениях должно быть оно, тем более в такой сложный период. И, — запнулась, опустив голову вниз. Рассматриваю пуговку на рубашке Саши. — Честно, я испугалась. — Чего? — ласково спрашивает, приподнимая мое лицо за подбородок так, как это делает Костя. — Внезапности. А вдруг, и дальше он будет так же поступать со мной, не считаясь с моим мнением и желанием. — Это ты зря, — укоризненно сощурив глаза, Саша щелкает мне по носу, и я рассмеялась. — Давай отталкиваться от того, что я с ним уже разговаривал, — коварно ухмыляется, затем отходит от меня и что-то вытаскивает из кармана. Ключи. — Это его. Он ждет тебя дома. Шокированная, я взяла связку холодного металла, которая тут же согрелась теплом моей ладони. — Вот и отлично, — подбадривающе улыбнулся Саша, затем оставил нас с Верой снова одних. Глубоко вобрав воздуха в легкие, я посмотрела на Веру, которая прятала улыбку, стараясь выглядеть серьезной в данный момент. Напряженный и весьма показательный. Наверняка договорились подвести диалог, чтобы Саша мог устроить мне разнос, затем вручить ключи и вселить страх. — Предательница, — надув губы, сказала подруге, но тут же обняла ее, а она меня. — Он прав, Вика, — гладит по голове, убирая мой выбившийся локон за ухо. — Твой мужчина охренел. Честно скажу, я видела его. — Что? — вот это был удар ниже пояса. — Да! И погоди спускать собак на меня, — обрывает меня на полуслове, накрыв своей ладошкой мой рот. — Дубровскому хреново без тебя. Все эти три дня он не ночевал дома, а был на работе. Утопал в бумагах. И забрать тебя не мог, потому что Шурик сразу сказал ему «нет», когда тот пришел за тобой спустя пару часов. Чуточку жалко даже стало, — вздыхает Вера, но потом ухмыляется, и с прищуром продолжает: — но так ему и надо. Расслабившись, обе рассмеялись. А мне даже совестно стало за свое поведение. Затем попросив Веру оставить меня немного одну, долго гипнотизировала телефон, а конкретно последний входящий звонок от Кости. Мы созванивались, и я бы никогда не подумала, что он тяжело переносит нашу временную разлуку. Вот поэтому мне было больше всего обидно, слишком скрытный на слова, когда как мог сказать, что ему плохо. Меня испугала трель, вдруг ожившего телефона в руках. На экране появилось фото Дубровского. Улыбнувшись, я сразу же провела по зеленой кнопке, принимая звонок от любимого. — Привет, — осторожно говорит Костя, проверяя мое расположение духа. — Я люблю тебя, — отвечаю ему, и он резко втягивает воздух, что даже слышен свист. Явно шокировала своим приветствием. — Боже, Вика, и я тебя люблю, — выпаливает, голос слегка с хрипотцой. Посмотрев в окно, поняла, что он все еще на работе, хотя уже довольно поздно. — Прости меня, слышишь. Знаю, что поступил с тобой нечестно, но… — Костя, оставь это на потом, — обрываю его, улыбаясь в трубку. — Я скучаю по тебе. Сильно. — И я. Возвращайся домой, любимая, — настороженно просит, боясь получить отказ. — Хорошо, — сама даже киваю, будто он может увидеть. — Я приеду за тобой сейчас, — слышу, как он срывается со стула, и уже готов ринуться за мной на другой конец города. — Костя, постой, — останавливаю его, и он замолкает. — Завтра. Я сама приеду домой, хорошо? Сегодня уже поздно, не хочу, чтобы ты ехал по темноте. И, наверняка, устал. Ты в офисе? — Вика, я так виноват перед тобой, не смогу вытерпеть без тебя еще одну ночь. Я приеду. — Костя, — уже сурово произнесла его имя, и мой мужчина зарычал, потому что я останавливала его порыв.