– Я-то уйду. Беспокойся за себя. – Когда она снова передала ему флягу, он допил последнюю воду. Пролил немного на рубашку Хирама, вытер рукой. – Парочка из нас еще та, – заметила она и подала карлику руку, на которой у нее была перчатка. Эйвери, удивленный, принял ее. Она залезла в лодку и взяла с кормы одну из металлических канистр, вылила бензин на сиденья и на дно. Затем поставила канистру рядом с носом. Эйвери взобрался на борт и встал на корме, дожидаясь, пока Миранда перекинула лук с колчаном через плечо и взяла вторую канистру горючего. Сошла на берег и достала из колчана отцовский стеганый фартук. Села на камень, вынула три стрелы и вонзила их в землю. Взяла нож Хирама и разрезала фартук на шесть длинных полосок. Обернула каждый из трех наконечников двумя полосками и затянула вокруг древков. Наконец открутила крышку канистры и макнула туда стрелы. Эйвери, сидевший у руля, следил взглядом за ее руками. – От того, что мы сейчас сделаем, будет зависеть, сколько мы еще проживем, – сказала она. Он кивнул. Миранда осторожно сунула стрелы в колчан, одну за другой. Схватила свой «Рут» и протянула Эйвери вторую канистру. Тот разлил остаток горючего по днищу «Алюмакрафта» и мягко поставил канистру между своих ступней. Пары, поднявшиеся с палубы, заползли ему в голову и легкие. – Не забудь, – сказала она, толкая нос лодки назад в воду. – Ты ждешь среди деревьев, пока не станет безопасно. Потом идешь на берег ко мне. – Как я узнаю, что уже безопасно? – Я буду еще жива. Он поставил голую ступню на транец, собираясь с духом. Взялся за шнур стартера. Надетая на нем несоразмерно большая рубашка волочилась по днищу. – Считай до десяти, потом заводи. Миранда исчезла в зарослях, укрывавших склон, и только камешки посыпались вслед за ней. Он досчитал до десяти. Потянул за шнур. Мотор разорвал утреннюю тишину, но не завелся. – Черт, – пошипел Эйвери. Он потянул еще. И еще. Пот выступил у него на лбу, и Эйвери подумал: «Это не к добру». Их обнаружат, прежде чем план хотя бы придет в действие, и Джон Эйвери увидел будущее, которое им светило: вся жизнь в рабстве у ужасных людей с ужасными намерениями. Его жена и дочь скормлены влажной земле низин, а жирный Чарли Риддл насвистывает, засыпая их лопатой. Он стал молиться, как молился бы человек, давно утративший веру, чья вера дремала и ждала минуты ужаса, такого, как сейчас, чтобы переродиться и дать милый тонкий росток. «Господь Всемогущий, – молился Джон Эйвери, – сделай так, чтоб он заработал. Господи Боже». Он потянул за шнур. То ли мышца, то ли сухожилие в его руке испустило крик, но двигатель таки завелся, и вся боль, вся воскресшая вера испарились с приливом адреналина. Он удержался на ногах, когда лодка рванула вперед, затем поддал газу, и «Алюмакрафт» вышел из тени эстакады, обогнув изгиб перед лодочным пандусом, где люди, которые убили Кука, показывали пальцами в сторону лодки, крича друг другу. И вскидывали свои пушки. Эйвери выпрыгнул из лодки. Его поглотил туман и вода. Миранда устремилась вверх по склону к вершине моста, не обращая внимания на шиповник и крапиву, что раздирали ей ноги. Когда она, запыхавшись, выбралась из зарослей, справа от нее проходил мост через реку, а слева – рельсы, тянувшиеся в лунном свете между сосновыми грядами. Она перелезла через усыпанный камнями уступ и взобралась на эстакаду, где через каждые несколько дюймов были проложены шпалы и ощущался ветер, задувающий из пустоты между ними. Пригнувшись пониже, она быстро зашагала по эстакаде. В ноздри ей проникал запах бензина и мазута. Достигнув центра, она встала ногами на две шпалы; оттуда открывался ясный вид на реку и пандус. «Алюмакрафт» – уже пустой, если не считать двух израсходованных канистр бензина, – вынырнул, пыхтя, из-под моста, повернул направо к пандусу и помчался сквозь спутанную гущу жимолости вдоль берега. Двое из четырех мужчин рассредоточились у кромки воды, вынув пистолеты и нацелив стволы на лодку. Великан с напарником остались наверху пандуса и наблюдали. Миранда положила три стрелы на рельсы перед собой. Сама присела на корточки, достала из кармана рубашки коробок спичек и зажгла одну, прикрыв пламя ладонью. Мужчины на берегу выкрикивали приказы пустой лодке. Она поднесла спичку к первой стреле – пламя захватило сразу и две остальные. Она выбросила спичку, встала и вставила первую стрелу в гнездо. Оттянула тетиву сначала наполовину, затем полностью. Жар от пламени обжигал костяшки пальцев на руке, в которой она держала лук, а в перчатке под марлей вскрывался порез, который Искра оставила у нее на ладони. Она навела прицел на «Алюмакрафт», который уже сел на мель среди прибрежных зарослей чуть ниже по течению от пандуса и теперь шипел и пенился, будто забытая в ванне детская игрушка. Двое пробирались к лодке через кусты, ломая ветки и раздвигая заросли жимолости, осота и прочих сорняков. Миранда глянула на здоровяка и его напарника, стоявших над пандусом. Острозубый коротышка смотрел на лодку внизу и приближающихся к ней мужчин. Великан смотрел прямо на Миранду, улыбаясь из-под темных складок капюшона. Кровь вовсю сочилась из-под повязки на ладони в стрелковую перчатку. Стекала по запястью, по всей руке. Миранда выпустила стрелу, точно зная: это промах. Стрела нарисовала пылающую арку поперек реки и с тихим шепотом нырнула совсем рядом с кормой лодки. Миранда нагнулась и взяла вторую стрелу. Великан издал крик – высокий, вибрирующий. И указал на мост. Мужчины в кустах посмотрели вверх и увидели. Вскинули пистолеты. Миранда снова натянула тетиву, почувствовала, как оперение коснулось уголка ее рта, и на этот раз боль в руке не имела значения и кровь не отвлекала ее. И в нужный момент она не дрогнула. Стрела попала в лодку – бензин воспламенился, взметнув огненные языки над лодкой, над водой и низкими кустами вдоль берега. Ближайшего к «Алюмакрафту» мужчину тоже задело, его пистолет выстрелил, и второй, находившийся позади него, отлетел в кусты. Первый запутался ногами в зарослях кудзу и, охваченный огнем, упал. Миранда выхватила третью стрелу из рельсы, вставила и выпустила. Острие вонзилось точно в павшего. Коротышка на пандусе отбросил дробовик в траву и снял пистолет с пояса джинсов. И прежде чем Миранда успела достать новую стрелу из колчана, выпустил пулю. Та отскочила от стальной рельсы к ее ногам – ошметок чего-то горячего и металлического прилетел ей в голень. Она не дрогнула. Вместо этого вставила четвертую стрелу. Пламя горящей лодки и кустов освещало ее цель. Она натянула тетиву. Отпустила. Стрела угодила острозубому в сердце. Он упал на колени и скатился по пандусу, расколов древко своим весом пополам. Великан устремился к стоявшему на опушке «Бронко». Миранда стала натягивать тетиву в пятый раз, и в этот момент ощутила под собой первые вибрации. Ее саму объяло светом, а ее тень вытянулась вдоль рельсов. Поезд, идущий с юга, издал свой первый протяжный гудок. «Боже, ну и дура, поезд же, как ты могла забыть про поезд…» Миранда стала искать цель на берегу. Сделала три вдоха. «Стреляй легко…» Великан добежал до двери «Бронко». Верхний свет внедорожника вспыхнул, упав на мощную винтовку, которая покоилась на стойке у заднего окна. Руки здоровяка сомкнулись на оружии… «Стреляй наверняка…» Белый глаз поезда становился все ближе… «Стреляй сейчас». Она разжала пальцы, но стрела лишь скользнула по капоту машины. Великан разбил верхний свет кулаком и, скользнув по сиденью, толкнул пассажирскую дверь и поставил винтовку в открытый подоконник. Поезд обливал ее светом, превращая в идеальную мишень. Миранда оценила расстояние и поняла, что не успеет добежать ни до одного из концов моста. Ее либо застрелят, либо она споткнется и упадет, и тогда колеса поезда разрежут ее на части, как пила банника, и она по кусочкам вылетит в реку. Поэтому она сбросила лук с эстакады и последовала за ним. Винтовка выстрелила. Поезд пронесся над ней. Она улетела вниз. Вниз. Вниз. Вниз. И упала в воду.