– Даже думать о таком не смел, – качает головой Валлов, но его тон слишком легок, чтобы быть искренним. Я улыбаюсь: – Вы двое пока что свободны. Я присмотрю за пленниками. Они оба вскакивают со своих стульев и направляются к лестнице. – И, Валлов, проследи, чтобы Рослин действительно практиковалась в письме, а не угрожала людям своим кинжалом. – Разве не красивое лезвие, капитан? Выиграл его у Дероса в одной из наших партий. Дерос складывает руки на груди: – Я нарочно поддался, чтобы у девчушки был способ защитить себя. – Поднимайтесь наверх, ребята, – говорю я. Я жду несколько секунд, пока не слышу, как захлопывается люк. Вордан поднялся, стоя на одной ноге – той, что уцелела во время его падения в гостинице, – и уже повернулся ко мне лицом. Он кивает в сторону заполненной плюшевыми подушками камеры на противоположной стороне карцера. – Я бы предпочел эту, но я так понимаю, она для тебя, – улыбается он своей сообразительности. – Каково это – быть запертой на собственном корабле? – продолжает Вордан. – Не могу себе представить… Я обрываю его глубокой, низкой нотой. Вордан сжимает в руке нож. Он со страхом смотрит на лезвие, прежде чем воткнуть его в собственную ногу, ту, что не сломана. Мужчина кричит. Постепенно его крики переходят в сердитое ворчание. Довольно жалкая попытка сохранить самообладание. Я перестаю петь, и Вордан выходит из-под моего контроля. Он смотрит на свою ногу, видит, что она цела, что в его руке нет ножа, и бросает на меня пристальный, вызывающий отвращение взгляд. Вордан быстро и часто дышит. Даже несмотря на то что его разум теперь знает, что он не ранен, требуется время, чтобы оправиться от воображаемой боли. – Твоя мечта сбылась, – говорю я. – Похоже, ты все-таки испытаешь на себе все мои способности. Вордан бледнеет, и удовлетворение, которое я получаю от этого, успокаивает меня. – А теперь, – начинаю я, – хочу знать имена всех твоих шпионов во флоте моего отца. Не забудь упомянуть, на каких судах они плавают. – Я не… Еще одна нота срывается с моих губ. У ног Вордана появляется лужа. Я заставляю его сунуть лицо прямо в воду и продержаться без воздуха полминуты. Позволив поднять голову и отдышаться несколько секунд, я снова лишаю его воздуха на целую минуту. Хотя разум Вордана полностью осознает происходящее, его тело под моим контролем. Когда он снова жадно глотает воздух, я освобождаю его от своих чар. Вордан переворачивается на спину, чувствуя под собой сухую землю, а не воду. У него нет сил стоять, он пытается вдохнуть столько воздуха, сколько позволяют его легкие, но от этого долго кашляет. Я украдкой бросаю взгляд в сторону Райдена. Он внимательно следит за нами, но его лицо не выражает никаких эмоций. Я не собираюсь нарушать условия нашей сделки. Хотя мне безумно хочется узнать, что он чувствует. – Конечно, я могла бы просто заставить тебя сказать правду, – говорю я, возвращая свое внимание к Вордану, – но я так сильно хочу, чтобы ты страдал перед смертью. Так что, во что бы то ни стало, Вордан, продолжай сопротивляться. Как только ему становится немного легче дышать, он встает, стараясь удержаться на одной ноге. – На «Клинке мертвеца» плавает пират по имени Хонсеро. Он работает на меня. А также Клейн на «Черной ярости». Он делает паузу, чтобы перевести дыхание, прежде чем перечислить еще несколько кораблей и пиратов. Вордан даже называет имена тех, кто остановился в крепости моего отца. Когда он заканчивает говорить, я беру более высокую ноту, пронзительную и удушающую. И спрашиваю Вордана, правду ли он сказал, не утаил ли чьи-то имена. Находясь во власти моих чар, он подтверждает свои показания. Чем дольше я пою, тем меньше сил у меня остается. Это похоже на то, как голод подкрадывается к человеку между приемами пищи, делая его пустым. Мимолетность моих способностей раздражает. Снова придя в себя, Вордан говорит: – Ты убила всех моих людей, что были в гостинице. Насколько я знаю, ты даже расправилась с маленьким мальчиком, которому удалось тебя обмануть. Я не делала ничего подобного. Я не убиваю детей. Особенно когда они просто выбрали не того человека, лишь бы получить кусок хлеба. Но я молчу, позволяя Вордану думать, что я настолько жестокая. – И теперь ты заставила меня говорить. Ты получила все, что хотела. Но вместе мы могли бы свернуть горы. – Нет, Вордан. Ты хотел, чтобы я свернула горы для тебя. Ты не из тех, кто любит делиться успехом. Сам по себе ты ни на что не способен. Вордан проводит пальцами по волосам и смеется, тихо, скорее для себя самого, чем для других. – Ты права, – говорит он наконец. – Мне осталось разыграть последнюю карту, Алоса. Предлагаю информацию в обмен на мою жизнь. – Вряд ли осталось хоть что-то, что ты еще не рассказал. – А что, если речь идет о секрете, который скрывает от тебя отец? Я сохраняю спокойствие, отказываясь реагировать на слова Вордана. У него нет другого выхода – только лгать. – На «Ночном путнике» я подслушал много разговоров, – продолжает мужчина, глядя на Райдена. – Помнишь ваш разговор о секретах? Ты так отчаянно пыталась узнать, где Джескор спрятал карту, что цеплялась за любую возможность вытянуть из Райдена информацию, которой он мог обладать. Ты даже солгала о тайнике в полу каюты отца, где он якобы хранил секретную информацию. Как будто, услышав что-то о твоем отце, он мог бы рассказать что-то о своем. При этом воспоминании Вордан улыбается, а я не могу поверить, что не замечала, как он шпионит за мной. – Но мы оба знаем, – продолжает Вордан, – что у твоего отца в замке есть секретный кабинет. Да, я действительно знаю. Личная комната отца, куда только ему позволено входить. Я провела большую часть своего детства, пытаясь туда пробраться. Любопытство брало надо мной верх, из-за чего каждый раз после меня ждало суровое наказание. Вордан говорит: – Я послал своего лучшего шпиона в крепость короля пиратов. Хочешь знать, что он нашел, Алоса? Я открываю рот, чтобы сказать ему «нет». Ложь ему не поможет. Он не может манипулировать мной. Уже нет. Я не его пленница. На этот раз он проиграл. Но все это остается невысказанным. Вместо того чтобы сказать это, я спрашиваю: – Что же? На лице Вордана появляется ухмылка, из-за которой мне хочется его ударить. Этой ухмылкой он показывает уверенность в том, что одержал надо мной верх. – Ты освободишь меня, если я скажу? – Я способна вытащить из тебя правду с помощью своих сил или даже без них, Вордан. Выбор за тобой. Он стискивает зубы. – Хорошо, но не забывай, что именно я сообщил тебе об этом. Я уже собираюсь начать петь, но Вордан обрывает меня: – Тебе никогда не казалось странным, что на твоего отца способности сирены не действуют? Знаешь почему? – Потому что его кровь течет в моих венах. Эта связь защищает короля пиратов. – Он тебе это сказал? – Это правда, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. – Ложь! – Вордан, кажется, произносит это слово с особым удовольствием. – Он нашел что-то на том острове, где встретил твою мать. Оружие. Эта вещь защищает его от сирен. Она позволит королю пиратов контролировать этих существ, если вдруг он встретит их снова. А значит – она позволяет ему контролировать тебя. Отец манипулирует тобой со дня твоего рождения. Слова Вордана смешны. Я бросаю вызов своему отцу с тех пор, как научилась ходить. Я редко подчиняюсь его воле. Вот почему все мое тело покрыто шрамами. Словно почувствовав мои сомнения, Вордан добавляет: – Подумай хорошенько. Обо всем, что он с тобой сделал. То, как он избивал тебя. Пытал тебя. То, как он причинял тебе боль, просто чтобы доказать свою правоту. С тобой он обращался жестче, чем с любым другим человеком, и все же ты служишь ему. Ты всегда возвращаешься и в конечном счете выполняешь его приказы. Делаешь ли ты это добровольно? Конечно, ты можешь найти всему рациональное объяснение, Алоса. Он твой отец, который только пытался сделать тебя сильной, закалить твой дух. Но твои ли это мысли? Или король пиратов просто вложил это в твою голову, чтобы ты раз за разом возвращалась к нему? У меня кровь стынет в жилах. Становится нечем дышать, а зрение затуманивается. Нет. Этого не может быть. – Ты лжешь! – выкрикиваю я, как только обретаю дар речи. – Так ли это? Посмотри сама. Так я и делаю. Я пою песню, настолько охваченную эмоциями, что мне едва удается выдыхать ноты. Но даже когда я слушаю правдивый ответ Вордана, его история не меняется. Он говорит правду. Или по крайней мере верит, что это правда. Значит, солгал шпион Вордана. Должно быть, он просто ошибся. Я убегаю с гауптвахты, желая оказаться как можно дальше от двух мужчин, находящихся там.