Поскольку это единственный оставшийся у меня шанс, я пою. Моя песня – облако отчаяния и мольбы. Крик о помощи, что борется с ветром, падает в воду в поисках любого, кто может услышать. Теперь, когда я взываю к сиренам, я чувствую – их сотни. Они плачут под волнами. Боятся за свою королеву, оплакивают павших, опасаются за свои жизни. Это так… По-человечески. Некоторые затихают, прислушиваясь к моей песне. Я чувствую, как их внимание переключается на меня. Я принадлежу к королевской семье. Это течет по моим венам, проскальзывает в моей песне. Сирены не должны меня слушать, но если я смогу подобрать правильные слова… – Я Алоса-Лина, дочь Авали. Моя мать жива. Она пленница на этом корабле. Неужели вы не поможете? Осмелитесь ли вы сражаться с пиратами, которые вторглись в ваши воды и украли то, что принадлежит вам? Они перешептываются между собой. Я чувствую это в их песнях, в том, как дрожит вода вокруг них. Ответ слабый, но одна из них все же говорит: – Разве ты не из пиратских отбросов? Разве ты не отклонила призыв королевы, когда она пригласила тебя вернуться домой? Даже сейчас ты остаешься на твердой земле, отказываясь присоединиться к своим сестрам. Все это время мой отец, остановившись передо мной, пристально смотрит на меня. – Стараешься призвать сирен? Они сбежали обратно к себе, на глубину. Ты чужая для них. Уж об этом-то я позаботился. – Вы превосходите пиратов численностью, – объясняю я. – Я тоже против них, я помогу вам победить. В ответ я слышу песню сомнения. Их песни – эмоции, изливающиеся без каких-либо усилий, как будто сирены не могут не петь. Теперь никто не будет разговаривать со мной. Сирены продолжают свой скорбный вой, пока моя песня не иссякает. Я больше не слышу их. – Брось свой меч, – говорит Каллиган резким, не терпящим возражений тоном. Он не станет повторять. Его следующий удар унесет чью-то жизнь. – Алоса, – слышу я тихий голос Райдена. Он стоит очень близко, но люди Каллигана крепко удерживают его. Я опускаю меч, как велел мой отец, и поворачиваюсь к Райдену. Несколькими меткими ударами заставляю удерживающих его пиратов отступить. Схватившись за Райдена, я выпрыгиваю с ним за борт. Глава 23 Вода окутывает меня, укачивает, приветствует. Мое тело потягивается, наслаждаясь волнами вокруг. Мои мышцы чувствуют себя отдохнувшими, готовыми вернуться в бой. Райден наблюдает за мной, убеждается, что я – это я, прежде чем ободряюще кивнуть и поплыть к поверхности. Смех отца доносится до меня даже здесь, внизу. – Ваш капитан бросила вас! Она предпочла прожить свою жизнь безмозглым чудовищем, чем пойти ко дну вместе со своим кораблем и командой. Я и не подозревал, что вырастил труса. Слыша эти слова, я ничего не чувствую. Моя команда знает, в каких условиях я выросла. Они не поверят Каллигану. Они знают, что я бросилась в воду, чтобы спасти их, а не себя. Так что я плыву далеко-далеко вниз, все глубже спускаясь по дуге. Для меня ясно, как божий день, что ни один человек не смог бы вынести такого давления, а уж тем более что-то разглядеть. Я легко нахожу сирен. Сестры, с которыми я бы выросла, если бы жила жизнью сирены. Они плавают кругами или лежат на дне океана, закрыв лица руками в знак поражения. Они беспокойно дергают ногами, беспомощные, но в то же время разъяренные. – Я здесь, – пою я для них. – Теперь мы можем поговорить лицом к лицу. Скажите мне, почему вы снова бросили свою королеву. Те сирены, что постарше, отводят глаза. Волосы скрывают их лица, когда они беспокойно переминаются с ноги на ногу. Они были там, когда их королеву похитили в первый раз. Им стыдно – так сильно, что они не могут смотреть мне в глаза. Дети сирен прекрасны, как идеальный морской жемчуг. Они прячутся за своих матерей – те, у кого они еще остались. Девушка с волосами цвета сверкающего песка жмется к женщине с черными, как ночь, локонами. Ребенок, которому не больше пяти лет, поет о смерти своей матери. Она ясно видела, как гарпун попал в ее мать, как глаза ее закатились, как она опустилась на дно океана. – Они должны заплатить за то, что сделали, – говорю я. – Как? – спрашивает сирена, обнимающая сироту. – Мужчины нас не слышат. Их лидер неуязвим. – Как это возможно? – Он провел ночь с сиреной и выжил. Теперь магия нашей песни не действует на него. Все это время я думала, что не могу контролировать Каллигана, потому что у нас общая кровь, но у него иммунитет из-за отношений с моей матерью, а не со мной. – Даже будь он уязвим, – продолжает сирена, – нам бы это не помогло. В отличие от твоего, наши голоса не работают, когда мы выходим из воды. – Вам не нужно петь. Разве у вас нет рук и ног? – Мы слабы без воды. На суше мы будем не сильнее обычной человеческой женщины. Я улыбаюсь: – Я годами обучала человеческих женщин сражаться. Женщина не беспомощна, когда знает, что делать. К тому же даже мужчина уязвим, когда его превосходят десять к одному. – Вопрос не в том, выиграете ли вы, – продолжаю я. – Вопрос только в том, решите ли вы сражаться. Будете ли вы бороться за свою королеву? За свои воды и сокровища? За своих малышей? Моя песня разносится по воде, твердая и безошибочная. Призыв к восстанию. Просьба их принцессы. – Я не ваша королева. Вы не обязаны мне повиноваться, как повинуетесь моей матери. Вы сами должны сделать выбор. Выбор – отомстить за погибших, спасти свою королеву, защитить своих детей. Я пришла не отсюда. Жизнь, которую я могла бы прожить с вами, была отнята у меня, но сейчас я здесь по собственному выбору. Хотите ли вы объединиться со мной? Ради вас я бросила вызов океану. Отважитесь ли вы выйти на сушу ради своей королевы? Их пение прекращается. Пронзительные аккорды горя смолкают. Резкие удары гнева стихают. Их место занимает убежденность. Обещание. В унисон они поют песню настолько мощную, что у меня на глазах выступают слезы. Это боевой клич, сотканный из чистой, небесной мелодии. Корабли наверху сотрясаются от его силы. Я показываю сиренам их преимущества перед мужчинами – что они могут сделать, чтобы подчинить их себе. После чего мы поднимаемся на поверхность. * * * Вынырнув, я пою, впитывая в себя оставшуюся на одежде и коже влагу, пока карабкаюсь по боковой части «Черепа дракона». Я выглядываю из-за борта корабля. Моя команда прочно привязана к грот-мачте. Около пяти человек стоят лицом к ним, следя, чтобы никто не сбежал. Промокший Райден тоже здесь. У него не было другого выбора, кроме как вернуться на корабль и снова оказаться в плену, ожидая, когда я вернусь. Я вижу, что Соринда уже сумела незаметно освободить руки. Мандси сидит напротив нее. Ее голова прислонена к мачте, но я уверена, что она все еще жива. Радита пожимает плечами, и пират надвигается на нее с поднятым мечом. – Прекрати, – говорит он, – или я проткну тебя насквозь. Она бросает на него взгляд, красноречиво объясняющий, куда он может воткнуть свой меч. Пират делает шаг вперед, ловит локон ее волос на свой кортик и подносит его к свету. – Капитан сказал, как только снова отправимся в плавание, сможем делать с вами все, что захотим. Дорога до крепости длинная, не знаю, выживете ли вы. Я, пожалуй, начну с тебя. – Он смеется, поджав губы, и проводит мечом по ее щеке, будто это какая-то извращенная ласка. Никому не позволено трогать моих девочек. Я убью его первым. Стоя ко мне спиной, он не может видеть, как я подхожу к нему сзади, не может видеть, как я тянусь за его мечом. Держа одну руку на его запястье, а другую чуть ниже плеча, я опускаю раненую руку на колено, игнорируя спазм боли, который возникает при движении. Получившийся треск – яростный барабанный бой, добавляющийся к музыке моих сестер-сирен. Я выхватываю меч пирата и перерезаю ему горло. Этого достаточно, чтобы привлечь внимание других охранников. Прежде чем они успевают добраться до меня, я бросаю саблю Соринде, которая легко ловит ее и освобождает себя и остальных. Один из людей моего отца бросается вниз за помощью. Я начинаю сражаться с оставшимися. Райден улыбается, прежде чем прыгнуть на ближайшего охранника и забрать у него меч. Я сбиваю с ног другого и, пронзая грудь, пригвождаю пирата к палубе его же саблей. К тому времени, как мы заканчиваем с охраной, мой отец снова появляется на палубе со всеми союзниками за спиной. Его бок теперь перевязан, а в руке снова сверкает меч. Он не выглядит удивленным, только еще более разъяренным. – Ты не понимаешь, что следует остановиться, девочка. Вас слишком мало, чтобы победить. У этого боя может быть только один исход. В воздухе раздается крик. Сначала один, потом другой, и еще, и еще. Они доносятся до нас с других кораблей флота. Каллиган оглядывается, но с того места, где он стоит, ничего не видно. Его люди все еще ничего не слышат. Они даже не подозревают, что что-то не так, пока сирены не появляются на палубе. Сотни сирен. Столько, сколько вообще может поместиться на корабле.