«Череп Дракона» в три раза больше, чем «Авали». Мой корабль был спроектирован для скрытности, корабль же отца, напротив, – для того, чтобы оставаться у всех на виду. Каллиган хочет, чтобы его жертвы знали, что он приближается. Он любит вызывать страх, атаковать умы моряков задолго до того, как доберется до них. На его флаге изображен череп дракона с широко раскрытыми челюстями, всегда готовый сжечь своих врагов. Каждый в море боится этого флага. Мой отец, без сомнения, сам считает себя драконом – самым большим и могущественным существом из всех. Однако драконы – миф. Каллиган же очень даже реален. Он – дракон, которого я должна убить. Все на корабле несет определенное послание для тех, кто находится на борту. Поднимаясь по ступенькам трапа, я не могу не смотреть на черепа, нанизанные на колышки в перилах. Каждый из них принадлежит человеку, которого убил мой отец. Ни один колышек на этом корабле не пустует. Веревки испещрены красными пятнами. Не могу сказать точно, краска это или настоящая кровь. Когда я делаю последний шаг, тишину прерывает сдавленный крик и сверху падает тело. Соринда, должно быть, нашла еще одного из ночных дозорных – кого-то наверху, в такелаже. Соринда обычно не позволяет своим убийствам быть такими громкими, но все совершают ошибки. Слава звездам, что у всех на борту уши заткнуты воском. Я замираю, положив руку на дверь каюты отца. Реальность того, что я собираюсь сделать, снова ужасает. Отцеубийство. Нет. Это не так. Каллиган – мой отец только по крови. То, что он сделал – со мной и моей матерью, – лишает его права на помилование. Он – всего лишь имя. Каллиган. Никто. «Есть разные типы отцов», – сказал однажды Райден. Тогда я проигнорировала его слова. Я не хотела их слушать. Думала, что знаю Каллигана. Я не понимала, что все не так просто, как кажется. Или все же понимала? Образ маленькой Рослин с окровавленными волосами всплывает в моей голове, вспышка боли и гнева пробегает по онемевшим рукам. Я видела Валлова с Рослин сотни раз. Его доброту и сострадание, поддержку и дружбу, а также то, как мягко он подталкивал дочь к правильным поступкам. Однако я никогда не понимала, что между мной и Каллиганом должны были быть именно такие отношения. И из-за короля пиратов Рослин сейчас борется за свою жизнь на моем корабле. Я нажимаю на дверную защелку, и дверь с легкостью открывается. Если каюта не заперта, ее хозяин внутри. Каллиган всегда запирает свои покои, когда уходит. Я осторожно закрываю за собой дверь. Даже зная, что король пиратов меня не услышит, я все равно пытаюсь двигаться медленно и дышать так тихо, как только возможно. Пока я прохожу через гостиную, только звук моего бешено колотящегося сердца нарушает царящую вокруг тишину. Стулья собраны вокруг стола. На полке неподалеку расставлены лучшие сорта рома. На этом корабле только каюта Каллигана не кричит о смерти. В кабинете стоит аккуратный письменный стол с кусочками карты и заметками о путешествии рядом с ними. Я прохожу мимо и замираю возле спальни короля пиратов. Прижавшись ухом к двери, я задерживаю дыхание. Его глубокие вдохи доносятся до меня, как хлопанье крыльев на ветру. Я наклоняюсь и на мгновение замираю, раздумывая, каким именно образом собираюсь убить короля пиратов. Использовать саблю? Заманчиво было бы выстрелить в Каллигана с расстояния, но пистолет – не самый лучший вариант. Я не хочу наделать много шума. Что, если спящие внизу пираты услышат звук выстрела сквозь закрытые воском уши? Кроме того, у нас с Каллиганом личные счеты. Я должна быть рядом, когда он испустит свой последний вздох. Я засовываю руку в ботинок, приподнимаю легинсы и вытаскиваю кинжал. Рукоять маленькая, но прочная, лезвие ужасно острое. Мой кулак сжимается на гладкой металлической ручке. Все готово. Все, кроме меня. Чтобы набраться храбрости, я еще раз думаю о своей команде и открываю дверь. * * * Сначала я замечаю свою мать. Она привязана к стулу веревками: плечи к спинке, бедра к сиденью, лодыжки к ножкам. Ее запястья связаны за спиной. Рот королевы сирен заткнут кляпом, а лицо слегка распухло, на нем начинают проступать следы побоев, которые, без сомнения, нанес Каллиган. При моем появлении она поднимает голову и ее глаза удивленно расширяются. Я подношу палец к губам, хотя из-за кляпа во рту она вряд ли сможет что-то сказать. Мама кивает и наблюдает за мной, пока я переключаю свое внимание на кровать. Сначала убей отца. Потом освободи мать. Каллиган лежит на животе, его голова повернута к двери. Ко мне. Но его глаза закрыты. Одна рука засунута под подушку. Я знаю, что там он сжимает большой кинжал. Король пиратов никогда не спит без оружия рядом. Как ребенок с любимой куклой. Я больше не могу колебаться. Сейчас не время и не место для чувства вины и нерешительности. Никаких эмоций. Только действие. Я на цыпочках подхожу к кровати. Один быстрый взмах. Прямо сейчас. Я замахиваюсь и заставляю свои глаза оставаться открытыми. Никаких шансов на ошибку. Я напрягаюсь как раз перед тем, как металл погружается в плоть… Только этого не происходит. Рука под подушкой выгибается дугой, отражая мой удар. – Тебе следовало прийти с пистолетом, – говорит Каллиган. Теперь-то я это понимаю. Одновременно король пиратов отталкивает мой клинок и поднимается с кровати. То, что Каллиган не спит, все облегчает. Бороться с тем, кто пытается лишить тебя жизни, куда проще. Это все меняет. Мне не надо пытаться убить его тайком. Речь идет о том, чтобы справиться с противником, которому я проигрываю в фехтовании так же часто, как и выигрываю. Каллиган невосприимчив к моей песне. Мы равны по силе. Возможно, я быстрее, но он тренировал меня всю мою жизнь. Никто не может предугадать мои движения так, как он. – Опусти свое оружие, Алоса, – говорит король пиратов. – Умоляй меня о прощении. И, возможно, я тебя помилую. После того как накажу, конечно. – Не я должна умолять о прощении. – Ты осуждаешь меня? А сама, выходит, белая и пушистая? Чем ты лучше меня? Ты готова сделать что угодно, лишь бы занять мое место. – Это неправда. Я бы не стала причинять боль невинным. Я бы не… – Убила своего собственного отца? Я перекладываю кинжал в левую руку и вытаскиваю меч. – Происходящее не имеет ничего общего с властью. Я просто пытаюсь все исправить. Я потеряла членов экипажа из-за этого человека. Каллиган тянется за своей саблей с безразличным выражением на лице. – Поверь мне, у тебя ничего не выйдет. Корабль раскачивается, в воздухе раздается грохот пушки. Движение легкое, его недостаточно, чтобы опрокинуть кого-то из нас. Но этого, несомненно, достаточно, чтобы разбудить всех на корабле. Должно быть, кто-то из команды Каллигана заметил девушек и выстрелил, чтобы разбудить остальных. – Ты не так осторожна, как думаешь, – говорит Каллиган. – Что бы ты ни делала, я всегда на шаг впереди. В этот момент я понимаю, мы разговариваем, а это значит, что у короля пиратов не заткнуты уши. В отличие от остальных его людей. Должно быть, он услышал предсмертный крик пирата, которого убила Соринда. Шуму было немного, но достаточно, чтобы разбудить моего отца. – Сирены схватят тебя, – заявляю я, пытаясь скрыть свою ярость. Я обрекла на гибель всю свою команду. Вряд ли они убили достаточно спящих людей Каллигана. Если вообще успели кого-то убить. Король пиратов ухмыляется, на его лице что-то среднее между торжеством и жадностью. – Сирены не могут меня очаровать. У меня иммунитет.