– Нет, конечно… – Вот именно! Только подумай: ты и я. Мы уедем в село, у нас с мамой там дача. Нас никто не найдёт. Мы можем там… – Не издевайтесь надо мной, Нина, – вдруг холодно и немного зло сказал Бесник, встав из-за стола. – Я должен проводить вас в комнату, вам пора отдыхать. – Но ты же сам понимаешь, что идея отца о захвате власти в России – полный бред?! – Вам пора отдыхать. – Он достал из кармана широкую чёрную атласную ленту и протянул мне. – Это что? – Если позволите, я завяжу вам глаза, – пояснил румын. – Нет, не позволю! Я хочу всё видеть! – Это невозможно, никто не видит коридоров этого замка. – Я господарша! – Тогда завяжите глаза сами. Абсурд какой-то… Естественно, я не собиралась ничего завязывать. Я поджала губы и молча пошла в тёмный проём, ведущий в коридор. Но, как только я оказалась на воображаемом пороге зала, потому что на самом деле никакого порога не было, из тьмы выступили два огромных существа жуткого вида. Бледные, лысые, белоглазые, с заострившимися носами и оттопыренными ушами. Руки и ноги длинные и худые как палки. Жёлтые клыки свисают до подбородка, а дыхание-е-е… В общем, эти уроды, не слышавшие о зубной щётке ни разу за свою жизнь, схватили меня под руки. Я орала и вырывалась, но, увы, бесполезно, они оказались удивительно сильными. Кроме того, один из них типа был ещё и умным. Он быстро осознал, что его несвежее дыхание – тоже оружие, поэтому старательно пыхтел мне в лицо. К газовой атаке меня жизнь не готовила, так что его товарищу удалось меня скрутить, а этот, с вонью изо рта, завязал мне глаза. Всё, всё, ваша взяла, сдаюсь… Судя по тому, что, пока мы шли по коридору, ароматы нечищеных зубов никуда не делись, вели меня эти два монстра, а Бесник руководил ими. Видимо, чтобы я не заскучала, он пустился рассказывать про замок, про то, как благодаря тому полоумному учёному, который сейчас находится в клетке в другом замке, у отца созрел гениальный план строительства новой резиденции. А в средствах он никогда не нуждался, бедных вампиров не бывает. Однако сейчас меня больше волновало другое: в какой клетке сидит мама? То есть в каком именно замке? И что мне делать, чтобы вытащить её оттуда? А если не получится, то как убедить или заставить отца сохранить ей жизнь? Психологи говорят, что смена ролей в семье недопустима. Мама – это мама. Она взрослый, самостоятельный, дееспособный человек и может позаботиться о себе сама. Я – её дочь и останусь её дочерью в любом возрасте. Я не должна «удочерять» свою мать, становиться для неё опекающим «взрослым», брать на себя ответственность за её жизнь, судьбу и благополучие. Но разве мне оставили хоть какой-то выбор? Нет. Потому что сейчас моя мать, взрослая, самостоятельная, дееспособная женщина, сидит взаперти в клетке, в каком-то сыром подвале какого-то румынского замка, куда её посадил мой деспотичный отец-вампир, желая таким образом продавить меня и заставить плясать под его дудку. Манипуляция? Ещё какая! Поведусь ли я на неё? Конечно! В институте я много читала о сепарации, о треугольнике Карпмана, о том, что любая из ролей треугольника является деструктивной и лучше вообще в эту игру не ввязываться. Но сейчас я просто по факту стала спасителем для своей мамы, потому что мой отец, не посоветовавшись ни со мной, ни с ней, ни с психологом, который рассказал бы ему о том же проклятом треугольнике Карпмана, сделал её жертвой, став для неё (и для меня!) преследователем. Он выбрал себе такую роль. Классно? Ему – да. Но что мне даёт эта информация? Для чего и для кого вообще нужны эти теоретические психологические выкладки? Ведь на практике, как оказалось, всё это не работает! Обстоятельства всегда сильнее здравого смысла, я втянута в «треугольник» против своей воли и не имею никакой возможности из него выбраться, так, словно он не психологический, а Бермудский. Я буквально чувствовала, как меня по спирали закручивает в центр и тянет всё глубже и глубже на дно… В комнатке, которую мне отвели в замке, было темно. Бесник предлагал мне зажечь свечу, но я лишь грубо послала его в пень и завалилась на жёсткую кровать. Тут явно не заботились о комфорте отдыхающих. Зарядка на айфоне неумолимо ползла вниз. Я зачем-то проверила диалог с мамой, хотя уже знала, что она не ответит, не может ответить… Затем смахнула в сторону уведомление о неотвеченных звонках от сестры. Конечно, можно было ей перезвонить, но смысл? Дракула явно дал понять, что более не потерпит неповиновения. Бесник также вполне понятно объяснил, что никто не сможет проникнуть в этот замок, а тот, кто проник, уже не выберется обратно. И два монстра, которые тащили меня сюда, весомо подтверждали его слова. А ведь их здесь может быть намного больше, чем два. Так разве кто-то сможет вытащить меня отсюда? Неужели этот ненормальный Мирослав Яковлев? Ну да, если вовремя поддержит самого себя укропом. На мгновение в моей голове мелькнула мысль, что, наверное, Марию можно было бы попросить найти мою маму и вытащить её из заточения, но… Моя сестра считает, что я вообще должна забыть о маме. Вряд ли она будет помогать мне в её спасении. Даже в память о своей забитой камнями матери, которую никогда не видела, не обнимала, не засыпала на её руках под её турецкие колыбельные… Сумрачный Паладин (вот уж кого мне точно не хватало!) вдруг написал мне, спросил, что я чувствую, когда судьба ставит меня перед трудным выбором. Идиот. Не стала ничего отвечать, сейчас мне, откровенно говоря, не до подростковых игр. Вот же пень! Закрыв глаза, ещё раз прокрутила в мыслях события последних дней. Или последнего дня? Все они как будто слились в одно бесконечное полотно, и я уже не различала времени. Пожалуй, самым лучшим сейчас было бы просто заснуть. Хотя бы попытаться заснуть. Не плакать, не дрожать как осиновый лист, не скрежетать зубами, не мечтать выброситься из окна, а заснуть. Жаль только, что не получается. Поэтому я просто лежала и лежала с закрытыми глазами, пока не услышала стук. Нет, даже не стук, а какое-то поскрёбывание в дверь. А я ведь даже открыть не могла: дверь заперли и ключ мне никто не предоставил. Потом поскрёбывание сменилось приглушённым бряцаньем ключей, через несколько секунд дверь открылась, и в комнату с керосиновой лампой в руках шагнул Бесник. – Господарша Нина… – подобострастно прошептал он. Его глаза маслено блестели, а с губ, казалось, падала слюна. Вот только этого не надо, а? Ну не прямо сейчас, умоляю… В памяти неожиданно всплыла лекция, которую нам читала преподавательница по ОБЖ. Она определённо была феминисткой и человеком прогрессивных взглядов. Так вот под определёнными моментами, наверно, подписался бы кто угодно. И почему-то на меня это накатило именно сейчас. Я попробую объяснить вкратце. Быть женщиной в современном мире, в современной России, в современной Европе, – очень сложно. Нет, в Европе чуть полегче, конечно, но всё равно трудно. От тебя требуют совершенно противоположных вещей: – хранить невинность до брака (иначе шлюха!) – быть опытной в постели (иначе бревно!) – рожать в поле кучу детей, причём только естественным путём, никакого вам кесарева сечения и богомерзкого ЭКО, избави бог, ведь у ребёнка не будет души! – до старости оставаться стройной, красивой и здоровой! – воспитывать и обучать детей дома самостоятельно! – работать на работе наравне с мужчиной! – содержать дом в чистоте! – не умничать! – повышать самообразование! – одеваться скромно и желательно не краситься, не выделяться, чтобы не провоцировать маньяков-насильников! – одеваться ярко и эффектно, краситься, делать маникюр и укладку, чтобы не быть синим чулком! …И так далее, и тому подобное, и много чего ещё, предела этому нет и не будет. Все эти противоречивые пункты собираются в одну охапку, намертво сбиваются духовными скрепами и обывательскими предрассудками, не имеющими ничего общего с реальностью. Виктимблейминг, или в простонародье «самадуравиновата», касается всего, что может внезапно пойти не так в жизни женщины. Заболел ребёнок? Самадуравиновата, плохая мать. Роды через кесарево? Дуравиновата, никакая ты не мать. Устаёшь на работе? Самадуравиновата, сиди дома и вари мужу борщи. Сидишь дома и варишь борщи? Дуравиновата, иди работай, не загоняй несчастного мужика до инсульта. Мало детей? Дуравиновата, надо рожать, дети – счастье. Много детей? Самадуравиновата, куда столько рожать? Изнасиловали? Самадуравиновата, зачем вызывающе одевалась? Одевалась скромно? Всё равно самадуравиновата, зачем ты ходишь по темноте, по малолюдным местам, по дворам, по паркам, сидишь в кафе, ездишь в такси, заходишь в лифт, не смотришь по сторонам/смотришь по сторонам, дышишь, существуешь. ТЫ ВСЁ РАВНО ВСЕГДА ВИНОВАТА! И вот сейчас в моей комнате стоял озабоченный румын с керосиновой лампой и томно дышал. Я села в постели и, собственно, уже приготовилась ко всему. Он дождался, когда я останусь одна, собирается напасть и изнасиловать? Конечно, я могла бы убить его. Но что, если ему на смену придут те уроды с несвежим дыханием и омерзительным видом? А сколько ещё нечисти и нежити может присоединиться к ним? Со всеми я всё равно не справлюсь. Драгоценный папочка-вампир вряд ли мне поможет. Он и сам предлагал мне стать женщиной с кем-нибудь, хоть с Бесником. Да уж лучше с ним, чем с теми. Хотя лучше умереть! Любая женщина боится изнасилования, особенно когда знает, что в любом случае окажется виноватой в глазах общества. – Что тебе нужно? Не вздумай ко мне лезть! – как можно более грубо сказала я, стараясь придать себе грозный вид. Какое там! Съёжившаяся на кровати, дрожащая, хрупкая девушка – кого я могу сейчас напугать или остановить? – Нам нужно уходить, господарша, – внезапно заявил румын. – Куда уходить? – не сразу поняла я. – Уходить из замка. Прямо сейчас. …Охраны в коридоре не было. Как я поняла, об этом тоже позаботился Бесник. Теперь у него не было необходимости завязывать мне глаза, но, откровенно говоря, моё зрение не очень-то мне помогло, то есть дорогу я всё равно не запомнила. Мы шли быстро и молча, он постоянно тянул меня за руку, сворачивая то влево, то вправо. Иногда потолок был совсем низким, и мне не приходилось наклонять голову только благодаря своему маленькому росту. Но вот мы наконец вышли из узкого коридора прямо под звёздное небо, а потом спустились в деревню и долго шли через неё, стараясь не поднимать шума и не будить спящих собак, так как местные жители не питали ко мне любви. Когда мы поднялись к тому самому отелю «Дракула», где меня забрасывали помидорами, румын просто вскрыл первую попавшуюся машину, стоящую на парковке, и уже через минуту мы мчались по извилистой дороге в горы. – Куда мы едем? – спросила я. – В соседнюю деревню. – Зачем? – В Бухаресте вас будут искать в первую очередь, господарша. А нам надо, чтобы вас не нашли. Там у меня есть одна знакомая семья, нам дадут укрытие. И мы придумаем, как спасти вашу мать. Через пару часов мы подъехали к низенькому забору и посигналили. Залаяла собака. Мы вышли из машины. Ворота отворились. За ними стоял немолодой мужчина с ружьём и женщина с мотыгой наперевес. Тёплый приём, нечего сказать… – Кто вы? – Они внимательно смотрели на нас, но свет фар светил нам в спину, так что разглядеть наши лица было проблемно. Я уже собиралась открыть рот и представиться, как…