Когда Ольга сказала, что ехать придется далеко, Дементьев не придал этому значения. Он помнил, что она живет прямо за МКАДом, и, хотя не очень хорошо ориентировался в московских направлениях, предполагал, что до любой окраины из центра добираться не так уж долго. Ошибся дважды. Во-первых, оказалось, что из центра Москвы далеко до любой ее окраины. Если ехать по пробкам. Во-вторых, Ольга велела ехать не в коттеджный поселок, в котором жила еще в феврале. — Вы переехали? — удивился Дементьев, с тоской тормозя на очередном светофоре. — Нет, не совсем, — отозвалась Ольга, предпочитавшая в основном смотреть в боковое стекло. — Это временно. — У вас ремонт? — Нет, ничего такого. Просто мне нужно было сменить обстановку для работы над новой книгой. Знаете, у писателей порой случаются моменты, когда новая история… не идет. Обычно это происходит после того, как другая история пишется быстрее, чем ты сама за ней успеваешь. Как будто кто-то отмеряет тебе некоторое количество слов, которое ты можешь написать за определенный период времени. И если что-то написалось быстро, то что-то другое придется тянуть и давить из себя по капле. — А нельзя просто какое-то время не писать? — удивился Дементьев. — Мне кажется, вы не в том положении, когда небольшой перерыв оставит вас без гроша в кармане. — Не в том, — согласилась Ольга, грустно улыбнувшись. — Но у меня есть обязательства. Договоренность с издательством о количестве книг, выходящих в год, и сроках их написания. Есть обязательства перед читателями, которые ждут новинку. И потом… Что я буду делать во время перерыва? Дементьев недоверчиво покосился на нее, стараясь не слишком сильно отвлекаться от дороги. — Можно подумать, вам нечем заняться… Всегда ведь можно куда-то пойти, с кем-то встретиться, поехать отдыхать. На худой конец, просто поваляться с книжкой или перед теликом. — Идти куда-то одной, как и ехать отдыхать, — занятие весьма сомнительной ценности. Мужа я давно исключила из своей жизни, любовники тоже не задерживаются, потому что, как правило, меня раздражают. Как и люди в целом, поэтому за годы жизни я растеряла почти всех друзей, а тем, кто остался, уже не до меня: у них семьи, дети, собаки, кошки, дачи и прочие отвлекающие факторы. Чужие книги я не люблю: там всегда все не так, как мне хотелось бы. Телевизор редко показывает что-то внятное, но когда его смотришь, все время хочется есть, а мне это противопоказано. Остается только работа, уход за собой и шопинг. Но от двух последних пунктов я тупею, поэтому стараюсь ими не злоупотреблять. — М-да, — протянул Дементьев, — оказывается, нелегко живется знаменитым писательницам. — Писательство здесь ни при чем, как и знаменитость. Некоторые люди просто не умеют наслаждаться жизнью. Я вот давно разучилась, если когда-то и могла. Я умею наслаждаться только работой. — Тогда вам нужно завести хобби, — не сдавался Дементьев, чтобы поддерживать беседу. — У меня было хобби, — хмыкнула Ольга, улыбаясь. — И какое же? — Писать романы, — она выразительно посмотрела на него. — Мне так нравилось это делать, что я превратила это занятие в свою работу. — Но вы же сами сказали, что сейчас вам не пишется. Значит, вам нужно новое хобби. — Нет, я сказала, что для того, чтобы писалось, мне пришлось временно сменить место обитания, — легко парировала Ольга. — Все с вами ясно, — хмыкнул Дементьев. И тут же предложил, меняя тему: — А давайте перейдем на «ты»? — А зачем? — искренне удивилась она. — Просто так, — он пожал плечами. — Чтобы не было между нами этой стены официоза. Чтобы я мог называть вас Олей, а вы меня — Володей. — Не думаю, что это хорошая идея, — предсказуемо отказалась она. — Стена официоза — моя последняя защита от вашей настойчивости. — Ясно, — повторил Дементьев, ничуть не смутившись и не огорчившись. — Значит, будем постепенно ее ломать. Они еще долго толкались в пробке, которая тянулась до весьма далекого от МКАДа светофора, но, преодолев его, неожиданно полетели по ночному шоссе в потоке других машин, как будто наконец смогли разорвать сдерживавшие их до того момента путы. Ближе к месту назначения навигатор пришлось выключить, дальше Ольга принялась командовать сама, заводя его на все более пустынные дороги, которые тянулись вдоль леса с одной стороны и железнодорожных путей — с другой. Наконец в свете фар появился указатель «Леоновское кладбище», и Ольга велела ехать по нему. — Если я успел достать вас своим обществом, то просто так и скажите, совсем не обязательно прикапывать меня на кладбище, — попытался пошутить Дементьев. Он с трудом себе представлял, зачем еще они в это время суток едут в сторону столь печального и пугающего места, но прежде чем его спутница успела ответить, дорога вильнула и за поворотом в вечерних сумерках неожиданно появился небольшой двухэтажный коттедж, пугающий пустыми окнами и недостроенными стенами. Рядом с ним стоял еще один такой же, и еще, а дальше за невысокими заборчиками виднелись обжитые домики, в окнах которых уже горел свет. Почти неосвещаемая дорога снова резко вильнула, Дементьев едва успел последовать за ее изгибом. Пришлось сбросить скорость почти до минимума, поэтому, когда по левую руку забор прервался и появились витиеватые кованые ворота кладбища — к счастью, закрытые, — он успел их хорошо рассмотреть. — Нам вот сюда, — с улыбкой показала Ольга направо почти сразу за воротами. — Поверните здесь и там сразу прижмитесь к забору, это мой временный дом. Дементьев послушался: повернул, прижался, остановился, заглушил мотор и повернулся к Ольге всем корпусом, насколько позволяло водительское кресло. — Вы что, поселились прямо напротив кладбища? — недоверчиво уточнил он. — Так вы боретесь с творческим кризисом? — Я же пишу мистические истории, — весело отозвалась Ольга, разводя руками. — Где еще я могу черпать вдохновение? Сейчас пишу роман с рабочим названием «Тишина старого кладбища». Как оно вам? — Ужасно, — проворчал Дементьев, снова садясь прямо. — Крикливо и безвкусно. Она не обиделась. Наоборот, рассмеялась и покачала головой. — Вы разбиваете мне сердце. — Так вам и надо, мое вы разбили еще в феврале. Он отстегнул ремень вслед за ней и на вопросительный взгляд пояснил: — Провожу вас до калитки. А то, вон, по улице уже шатается пара вурдалаков. Или зомби. А у меня хотя бы пистолет есть. Правда, Дворжак говорил, что стрелять в зомби на самом деле бесполезно: падают максимум секунд на десять, если стрелять в голову. Ольга оставила это сомнительное заявление без комментариев. И даже не стала уточнять, серьезно ли он. На некоторые вопросы лучше не знать ответов. «Парочкой вурдалаков», приближавшейся к их машине, оказались ее соседи, жившие напротив (не на кладбище, конечно, а через ту дорогу, на которую они свернули). Они возвращались домой после вечерней прогулки и, увидев Ольгу с кавалером, тут же начали зазывать к себе «на ужин». — Я не ужинаю в это время, — попыталась отказаться Ольга, хотя у самой живот сводило от голода. — Тогда мы просто чайку попьем, — жизнерадостно предложила соседка. — Марина, пожалуйста, не отказывайтесь. А то вы две недели как приехали, а мы еще ни разу толком не пообщались. Ольга хотела заметить, что «чай», который обычно сопровождается всякими калорийными вредными вкусностями, она на ночь тем более не пьет, но последнее замечание заставило ее промолчать и согласиться. Именно эта соседка — давняя поклонница — пригласила ее сюда, узнав, что она испытывает трудности с написанием нового романа и ей требуется вдохновение. — Владимиру, я полагаю, пора возвращаться в город. Поздно уже, — заметила она, пытаясь спровадить неожиданно настойчивого кавалера. Его присутствие по непонятной причине нервировало, а это ей никогда не нравилось. — Совсем нет, время еще детское, — предсказуемо отмахнулся тот. — И я бы с удовольствием перекусил. 14 июля 2016 года, 22:05 «Вечерний чай», как Ольга и предполагала, вылился в щедро накрытый журнальный столик в гостиной соседского коттеджа. И конечно, среди печенья, конфет, нарезанных ломтиков сыра четырех видов, непонятно откуда взявшихся крошечных корзиночек с икрой и лососевым муссом и парой тарелок небольших бутербродов с сырокопченой колбасой не было решительным образом ничего, что Ольга позволяла бы себе есть по вечерам. Но в руке у нее откуда-то взялся бокал белого вина — с чаем у хозяев как-то не заладилось, — Ольга сделала глоток, потому что ужасно хотела пить, и привычный самоконтроль куда-то «уплыл». Вино оказалось холодным, легким, фруктовым, в меру сухим, поэтому за первым глотком последовал второй. А после рука потянулась к корзиночке с икрой. — А вы здесь тоже набираетесь вдохновения? — поинтересовался сидевший на диване Дементьев, после чего разом закинул в рот бутерброд с колбасой. Хозяйка дома — маленькая толстенькая крашеная блондинка — пискливо рассмеялась и отмахнулась. — Нет, что вы, никто из нас не пишет, мы только читаем залпом. Она жизнерадостно кивнула на совершенно равнодушного к происходящему мужа. Он сидел в кресле напротив Ольги и, нацепив на нос очки, тыкал в экран смартфона. Дементьев сомневался, что он читает книгу. Скорее, какие-нибудь новости. На замечание жены он только рассеянно кивнул и «угукнул». — Тогда что вас заставило поселиться напротив кладбища? — продолжал недоумевать Дементьев, запивая бутерброд вином. За что удостоился от Ольги укоризненного взгляда. Чего она действительно терпеть не могла, так это людей, позволяющих себе выпивать — пусть и невинный бокал вина — перед тем, как сесть за руль. — О, это очень смешная история! — оживилась хозяйка. Она представлялась, но Дементьев все никак не мог вспомнить, как она назвалась. Вера? Варя? Вика? По тому, как взлетели вверх брови ее мужа, который так и не оторвался от телефона, он догадался, что тот не считает эту историю такой уж смешной. — Нам Колина тетка внезапно оставила дом в деревне, под Рязанью. Мы с ней не особо-то общались, но сын у нее спился и на машине разбился еще до ее смерти, поэтому Коля оказался самым близким родственником. Мы даже обрадовались, потому что как раз пенсия у Коли была на носу, ну а я тем более успела ее заработать. Мы же, представляете, ровесники! Она кокетливо поправила волосы, кажется, ожидая комплимента, но Дементьев только вежливо улыбнулся. Его обходительности хватило лишь на то, чтобы не ляпнуть: «Представляю». Впрочем, хозяйка не обиделась, а продолжила: — Ну, мы уже размечтались, как будем жить в своем доме, с огородиком, может быть, водоемом поблизости. Но когда приехали… Ба! Дом давно весь кривой-косой, водопровода нет, электричества нет. Туалет — даже не во дворе, а на улице, один на несколько домов. Жить там решительно невозможно! — Правда, целая деревня как-то живет, — пробормотал ее муж Коля. Кажется, это была первая фраза, которую Дементьев от него услышал. Жена проигнорировала его замечание. — Так вот, этот дом даже не продать. Так он и стоит, дальше гниет, не знаем, что с ним делать. Но мечта-то уже успела родиться! И я так захотела переехать куда-то за город. Чтобы лес рядом, много воздуха. И водоем. И дом свой. И огородик при нем. Знаете, чтобы пожить по-человечески, а не в этой бетонной коробке в душном мегаполисе. У нас были кое-какие накопления, вот мы и начали искать. Только знаете, цены в Подмосковье бешеные! Или за сотый километр надо ехать, или денег выложить, как за московскую квартиру. Квартиру мы продавать не хотели. Ее если сдавать, то отличная прибавка к пенсии. Да и прописка московская всяко лучше, пенсию получаем по столичным расценкам, со всеми надбавками. А на то, что у нас было, приличный дом — такой, чтобы каменный, основательный, понимаете, — нашелся только тут. Я и подумала: а что с того, что кладбище? Оно в лесу, да еще сосновом. Вы чувствуете, какой тут воздух? Им же не надышаться. А покойнички… Они ж тихие! — она снова пискливо рассмеялась. — Бывают соседи и похуже. Зато как жизнь доживем, нам тут недалеко последнее пристанище искать, всего-то через дорогу. Дементьев покосился на Колю как раз тогда, когда тот бросил на жену пылающий ненавистью взгляд поверх очков. Можно было подумать, что он готов отправить жену к месту последнего пристанища досрочно. — Но жутко тут, конечно, бывает, — внезапно посерьезнела Вера. Или Варя. Или Вика. — Вот ночью, бывает, проснусь и лежу подолгу без сна. Тишина такая… Давит. Поселок-то пока не достроили, жителей тут мало. Рядом деревня есть и поселок городского типа, но они тоже тихие, а какие там звуки есть — так до нас не доходят. Нам только кладбищенские сосны в окна и скрипят. Когда их на ветру, значит, качает. Под конец фразы ее голос совсем стих, а взгляд погас, что выдавало ее истинное отношение к странному соседству. Дементьев только молчаливо покивал и на этот раз покосился на Ольгу, которая так же молча пила вино. Ее взгляд был расфокусирован, и казалось, что она где-то не здесь. — Но зато, когда Марина написала у себя на странице, что новая книга идет тяжко и вдохновения нет, я сразу предложила ей к нам приехать, — вновь оживилась хозяйка, подливая всем вина, поскольку ее муж совсем не следил за наполненностью бокалов. — Здесь для ее книг самая та атмосфера. А соседи наши только полгода тут прожили и съехали, не выдержали. Теперь вот все пытаются продать коттедж, но покупателя еще не нашли. Я им позвонила, они дом с удовольствием сдали на неопределенный срок. Мариночка, как вам в нем работается?