Голос все-таки подвел старика. Тот закашлялся, оттолкнул помощника, протянувшего ему флягу с водой, сделал глубокий вдох и прошипел: — Да начнется испытание во славу истинных богов! Я чувствовал напряжение соседей. Те, кто сидел передо мной, приподнялись с камней еще в момент, когда старик начал кашлять, а теперь распрямились, словно пружины, и ломанулись к нему. Я думал, они его затопчут, но дед лихо отскочил, а народ, толкаясь, стал разбирать оружие, сваленное в кучу возле костра. Здоровенный парень с черным ирокезом, который делал его еще выше по сравнению с остальными, схватил дубину с черными же осколками на конце, взревел, как бык, побежал к озеру и с разбега бросился в воду. Следом прыгнули еще несколько человек, но догнать здоровяка не смогли. Он первым доплыл до середины озера и нырнул. Не понимая, что они ищут в озере, я замешкался и оказался последним. Оружие уже разобрали, лишь какая-то палка сиротливо дожидалась меня в пыли. Система подсветила название и характеристики: макуавитль, первый уровень, дробящее действие, урон — 25, прочность 8 из 100. Состояние оружия оставляло желать лучшего — рукоятка треснула, и к ней крепилось лишь три острых куска металла, хотя пазов для них было больше. Но я порадовался и этому. Тяжесть деревяшки вселила некоторую уверенность — ненадолго, правда. Со стороны озера раздались крики. Зубастые твари с темными плавниками, поднявшись со дна к поверхности, рвали на части моих неудачливых соперников. Старики же на берегу вопили от восторга. Я притормозил на берегу, дожидаясь когда твари либо уплывут, либо наедятся, но один из старичков огрел меня жердью, а его помощники столкнули меня в воду. И я поплыл. Выставил перед собой дубину, держась за нее, как за спасательный круг и медленно, без резких движений двинулся к центру озера. Вода уже помутнела от крови, но я все-таки рассмотрел темный проем на дне, в который все пытались занырнуть. Что-то холодное дотронулось до моего живота. Я еле сдержался, чтобы не забиться в панике. Горная щука, малек — подсказала система. Я ткнул оружием вниз, отгоняя хищника. Подумал — если мальки способны разорвать человека, то каковы тогда их родители? Оставалось надеяться, что родители эти не встретятся мне на дне. Я вдохнул поглубже, выставил дубину перед собой и нырнул. Как же прекрасно было чувствовать собственное тело, хоть и цифровое! Пусть даже легкие начали гореть, а мышцы ног ныли от напряжения — все равно это давало ощущение жизни. Я скользнул в проем и оказался в туннеле — он шел сначала вдоль дна, а потом поднимался и выводил в пещеру, которая укрылась внутри горы, подступавшей к противоположном берегу. Мне помогал огромный запас выносливости, но даже с ним я едва доплыл. Вынырнул в последний момент, когда воздух уже закончился, а шкала жизни персонажа начала убывать. Пещера была тускло освещена. Все-таки я дурак и вечно думаю не о том — вот и сейчас, отдышавшись, первым делом заметил на стенах мох для того рецепта, который нашел в форте на Теллусе. Рецепта у меня уже не было, но я его помнил. Выбравшись из воды, я споткнулся о мертвое тело. На окровавленных камнях лежал тот самый парень, который шикнул на меня у костра и не стал отвечать на вопросы. Ну, и куда, спрашивается, торопился? Его правая лодыжка была разодрана щуками до кости, но убило его не это. Из уха торчал ржавый болт. Присмотревшись, я увидел дыру в стене, откуда этот болт прилетел. Отверстие располагалось на уровне головы человека, стоящего в полный рост. Непонятно было, что активировало ловушку, но рисковать я не стал. Присел на корточки, выгреб из карманов бедняги пару яблок, взял его копье с мифриловым наконечником вместо своей дубины и пошел на полусогнутых вдоль стены. Рассчитывал, что опередившие меня участники испытания разведают местность и дальше, обезвредив ловушки. Но узкий извилистый проход вывел меня в небольшую комнату с еще одним свежим трупом и грудой старых черепов — и из этой комнаты вели сразу семь новых коридоров. Осмотрев убитого, я разжился лепешкой и прочной кожаной курткой. Прежде чем выбрать коридор, я решил восстановить силы и начал грызть яблоко. Тут за спиной послышался топот, и мимо меня, задыхаясь и выпучив глаза, пронесся туземец. Едва он юркнул в средний проход, как среди черепов что-то зашуршало, явно собираясь выбраться ко мне. Я уронил огрызок, развернулся и бросился за туземцем в тот же проход. Туннель сужался, в некоторых местах я мог пройти только боком, цепляя светящийся мох, но зато не приходилось опасаться ловушек. Если бы они здесь были, то их бы уже встретил мой предшественник. Повернув несколько раз, я уперся в тупик. Ни прохода, ни туземца. Я замер в недоумении, развернулся и хотел двинуться обратно, но уловил движение сзади над головой. Обернувшись, я неловко выставив копье в тот самый момент, когда с потолка на меня прыгнуло нечто похожее на крокодила с удлиненными лапами. Мифрил блеснул в свете люминесцентного мха, и тварь, дернувшись в воздухе, разминулась с копьем. Я попробовал достать ее снова, но каждый раз наконечник высекал искры в том месте, где она только что была, ни разу ее не задев. Я медленно пятился назад, а квинкана тридцать пятого уровня, смертельная для меня угроза, заботливо подсвеченная Эфиром в красный цвет, надвигалась на меня, но не атаковала. На Теллусе и Веспере квинканы не водились, а в реальности, насколько я помнил, они вымерли сорок тысяч лет назад, но Аврора диктовала свои законы. Руки аж зачесались от желания прикончить зверюгу и разобрать на ингредиенты, став первовскрывателем нового вида, да и шкура стала бы отличной броней. Но я понимал, что тварь мне не одолеть, и с досады не придумал ничего лучше, чем метнуть в нее яблоком. Фрукт угодил ей в лоб, отскочил и со стуком упал на пол. Она обнюхала его и по-собачьи, склонив голову набок, попыталась заглотить. Уточнять, понравилось ли ей угощение, я не стал — бросил для верности и лепешку, развернулся и побежал. Выскочил на открытое место и затормозил, чуть не налетев еще на одну квинкану. Эта была поменьше, доставала мне примерно до колен и, похрюкивая, увлеченно тащила тело аборигена к куче с черепами. Пока она не обернулась или не прибыл любитель яблок, я прыгнул в соседний темный проем. Он был шире, но на стенах практически отсутствовал мох, который давал бы свет. В полутьме я пробежал всего метров двадцать, как что-то крепкое ударило меня в лоб. «В Эфире! Вы получили урон. Минус 20 единиц здоровья. Наложен эффект оглушения длительностью 10 секунд. Повреждения снижены на 50%, так как урон был нанесен самостоятельно». В глазах двоилось, голова гудела, но я стал шарить по полу в поисках выроненного копья, пытаясь сообразить, что еще за самостоятельный урон. Когда зрение вернулось и даже подстроилось под темноту, все стало понятно. Коварным врагом оказался потолок, который резко снизился сантиметров на тридцать. Сзади заверещали квинканы — хотелось думать, что они там дерутся за свежий труп, а не обсуждают, как поймать меня сообща. Держа руку перед собой, я двинулся дальше. Через каждые тридцать метров проход сужался уступами. Все меньше простора оставалось как между стенами, так и между полом и потолком. Мне пришлось сначала опуститься на корточки, а потом и вовсе лечь и ползти, как гусеница. Даже локти я уже не мог выставить. Было тесно, темно, но помня, что это игра и застрять, оказавшись погребенным заживо, невозможно, я продвигался дальше по желобу до тех пор, пока не стал натыкаться на небольшие ровные отверстия в стенах, где было что-то холодное и липкое на ощупь. «Плотоядная личинка квинканы», четвертый уровень. Съедобно, плюс двадцать процентов к скорости передвижения под землей на один час. Судя по вики Эфира, личинки оквинканивались к пятому уровню. Пока же можно было их не бояться, а дегустировать, наслаждаясь острым экзотическим вкусом. Ну или продать аборигенам как деликатес. К сожалению, вики не сообщала, что конкретно провоцирует личинок на переход с четвертого уровня на пятый, так что я усмирил исследовательскую жадность и пополз дальше, стараясь их не тревожить. Потом за спиной послышались хлюпающие звуки, и что-то мокрое забралось мне сзади в штанину. Я взвизгнул и стал извиваться змейкой с такой скоростью, что даже не заметил, как головой пробил крышку, закрывающую проход. Глина вперемежку с травинками посыпалась за шиворот, но мне было все равно. Яркий свет ослепил меня, я пробкой вывинтился из узкого туннеля и покатился вниз по склону. Следом наружу высунулись квинканы и заворчали от солнечного света, как старые бабки. Личинка, которую я наконец вынул из штанины, моментально высохла на солнце, и я сунул ее в сумку про запас. Я попал в очередную долину, очень похожую на первую, только вместо озера текла узкая быстрая речка, а за ней устроили нечто вроде армейского тренировочного полигона. Там сейчас скакали мои товарищи по испытанию. Я умылся в речке и рванул через полосу препятствий. Там были ямы с узкими мостиками и острыми камнями на дне; ряды лиан, натянутых на уровне колена и пропитанных чем-то едким; деревянные и каменные конструкции, которые, вертясь и шатаясь, мешали пробираться сквозь них и наносили урон. Больнее всего оказалось задевать едкие лианы — кислота, шипя, прожигала кожаные штаны и раз за разом понижала здоровье. Периодически я натыкался на трупы, но не туземцев, а тех, кто хотел им помешать. На берегу лежали мертвые ярко-оранжевые жабы размером с корову, а вдоль тропинки, над которой болтались маятники-булыжники, белели скелеты, оставшиеся, кажется, от волков и от какого-то зверя, похожего на крупную кошку. Над кошачьим скелетом витал призрак в пятнистой шкуре, а на коленях перед ним стоял туземец, рыдал, рассказывал что-то и кланялся, не реагируя больше ни на что. Похоже, так выглядело таинство обретения тотема у воинов Ягуара. Уворачиваясь от маятников, я добежал до безопасной зоны и полез в вики, но информации почти не было — только пометка, что аборигены, впитывая силу тотема, могут либо превращаться в него либо призывать себе в помощь. Тоже так хочу. Я бы даже согласился на волка, но над их телами призраков не было, только вороны кружили. В беге на горку по камням я преуспел — не только быстро взобрался на гребень, но и обогнал нескольких подраненных конкурентов. Выносливости хватало. Я с легкостью шел вперед, не чувствуя напряжения и усталости, подтягивал свое тело, перепрыгивал с камня на камень. Солнце поднималось все выше, и когда я достиг границы долины, оно уже стояло в зените, припекая мне шею и бритые виски. Еще одно новое ощущение в цифровом облике — раньше почувствовать кожей оттенки температуры не было никакой возможности. С гребня открылся вид на следующий этап испытания. Отвесный скалистый спуск вел в рощу. Земля у подножья была покрыта чем-то белым. Сначала мне показалось — снегом, но потом я понял, что это кости. Их прибавлялось, видимо, с каждым годом, когда во время испытаний кто-нибудь погибал, сорвавшись со скалы. Вот и сейчас я разглядел внизу загорелое тело со свернутой головой и сломанными ногами, недавно бывшее моим конкурентом. Еще несколько человек прилипли к скалам и медленно спускались на разном удалении от меня. Задерживаться в этой «долине покоя», как ее именовала карта, я не хотел. Наметил путь, метнул копье вниз, чтобы не мешало, и стал спускаться. Медленно, но верно я добрался до брошенного копья и дальше продвигался без происшествий. Несколько раз отдыхал на удобных уступах, подкрепился парой яиц из гнезда неизвестной мне птицы и чуть не сорвался, когда мимо меня пролетел абориген из отстающих. Костей было море, человеческие скелеты валялись вперемежку со звериными. Среди них была и квинкана невероятных размеров — сквозь череп я прошел, как в дверной проем, даже нагибаться не пришлось. Я не понимал, что надо делать в этой локации, а мои товарищи разбрелись кто куда — то ли искали что-то, то ли молились. Один, сидя на груде костей, раскачивался перед призраком толстого существа, напоминавшего медведя. Другой откопал череп, похожий на волчий, и нацепил его на голову в виде шлема. Вики молчала, упомянув только некое «таинство покоя». Но ни покоя, ни безопасности не ощущалось — воздух искрился, по телу пробегали мурашки, и все вокруг будто замерло в ожидании неизвестной команды. Я даже не стал шмонать упавших аборигенов, хотя у одного на груди блестело что-то золотое и явно полезное для меня. Но время шло, парень в шлеме из черепа был все еще жив, кости не сомкнулись на его голове. Да и остальных костяные лапы не хватали за ноги. Так что я, осмелев, тоже решил попробовать и выковырял острый зуб из челюсти гигантской квинканы. Взял самый маленький, но все равно он был длиннее моей ладони и с трудом поместился в сумку. Как только он отделился от челюсти, появились системные характеристики, заставившие меня удивленно присвистнуть, и раздался звук, который прозвучал пугающе громко на фоне окружающей тишины. Я напрягся в ожидании кары, на меня осуждающе покосились туземцы, которые бродили рядом, а челюсть квинканы с тихим скрипом схлопнулась, как бы намекая, что больше ничего не обломится. И все, опять тишина. «Дневник путешественника. …Мы были измотаны долгим плаванием, болезнями и ссорами и, когда наконец вступили на столь прекрасный берег долгожданной земли, у нас не осталось сил ни на строительство укреплений, ни даже на ликование. Мы кое-как разместились, не озаботившись надлежащей охраной, за что поплатились в первую же ночь. Они пришли до рассвета, в тот час, который считается самым темным. Часовые заметили яркие угли глаз, а потом началась резня. Квинканы — рептилии с длинными конечностями, позволяющими им бегать не хуже, чем имперским скакунам. Мы понесли потери, но отбились, и мне даже достался на память обломанный клык одной из тварей. Находка редкая. Из него выйдет отличный нож, наконечник для копья или, если правильно обработать, рукоять, усиливающая удар». Артейл. 348 день после отплытия с Теллуса. Эх, дайте две и мастера получше! Я мысленно представил, как вобью этот клык подобно осиновому колу Алисе в грудь. Надо найти мастера или стать им самому, но сначала пройти испытание. Два часа я бродил среди костей, гладил особо страшные, шептал им что-то, просил, шутил и всячески подлизывался в надежде разбудить себе духа-покровителя. Они, однако, не реагировали. Тогда я попытался расшатать зубы или когти, но все сидело намертво. А когда я решил подцепить один из когтей копьем, набежали облака, все вокруг меня стало темным, а кости затрещали на ветру. Я отступил, и все успокоилось. Тем временем еще один туземец обрел тотем, хотя скорее это тотем обрел туземца. Скелет варга на мгновение принял свой прижизненный облик, черная шерсть встала дыбом, он оскалился и бросился на аборигена. Вариантов и мотивов помочь я не видел, так что прошел мимо. Очень хотелось иметь варга, игрового животного-спутника, в роли тотема. Я даже подумал: «Ну, может, тот парень недостойный, а кошечка сейчас наестся и подобреет». Но нет, не при моей Эфирной удаче. Из двух участников испытания, не относившихся к НПС, в живых к этому моменту остался только один. Он пересек долину и начал карабкаться на скалу, где примерно на уровне третьего этажа виднелся темный проем — опять пещера. Еще пара аборигенов-неписей двинулись в ту же сторону, и я тоже заторопился. Подумал — если это выход, то испытание получилось слабенькое. Либо еще будет хитрый подвох, либо на альфа-тесте сценаристы халтурят. Я вспомнил все квестовые испытания и сюжетные повороты в играх и фильмах из прошлого. Обычно проверяют отвагу, силу, жертвенность, сопротивление истинным страхам. С натяжкой, но первую пещеру можно приравнять к испытанию отваги. И темно, и страшно, и повоевать можно было. Второй этап сойдет за силу и выносливость, все-таки не всем подъем в горку легко дался. Значит, дальше жертвы и страхи. Жертвовать мне было нечем, я даже сверился с легендой персонажа — ни жены, ни детей, только давно пропавший дедушка. Оставалась встреча со своим страхом лицом к лицу. Я притормозил и отошел с тропинки между двумя огромными кусками чьего-то позвоночника, пропуская вперед аборигена. У него блестели глаза, и весь он был какой-то напряженный, будто не хотел идти дальше, но что-то подталкивало. Я задумался, что из меня может вытащить Эфир. Это могли быть Алиса с Эйпом в образе двух великанов, давящих меня, маленькую букашку, тапками. Или мерзкий орк Гриндуум, насилующий меня связанного, причем предварительно выколов мне глаза и залив уши расплавленным свинцом (не знаю, живут ли вообще после такого). А может, строгая тетка Лидия, из-за которой половина мальчишек мочилась под себя во сне в Академии Таламус… Я заворчал сам на себя, тряхнул головой, покрепче сжал копье. «Только не в терновый куст», — промелькнула мысль, и с ней я вошел в пещеру. Ничего при этом вроде бы не случилось, но это «ничего» было таким темным, что я не мог разглядеть даже свои руки. Щелкнул пальцами, но едва расслышал звук, а пальцы вдруг стали ватными. И тут же зажегся таймер, показывая, что до воскрешения мне осталось триста с небольшим лет. Я не поверил. Я знал, что это все игра, посмеялся и поговорил вслух с Эфиром. Потом покричал, почувствовав мимолетную гордость, что смог придумать несколько новых ругательств. Но мне даже эхо не ответило. Таймер беззвучно тикал, сначала быстро, потом медленнее. Ощущение времени я потерял моментально. Мысленно досчитал до тысячи, потом вслух до семи тысяч, часто сбиваясь и начиная заново. Я моргал, пучил глаза и крепко их зажмуривал, но даже привычные в реале радужные круги не появились. Пытался унюхать что-нибудь, но поймал только легкий, будто выветрившийся запах кварцевой лампы, которой освещали комнаты в Академии, если кто-нибудь болел. Потом я нащупал щетину на подбородке и отросший ежик на висках, которые были гладкими еще сегодняшним утром. А сегодняшним ли? Таймер показал, что прошло две недели. А «ничего» продолжало давить. Мне стало тяжелее поднимать руки, шаги давались с трудом, будто идешь по пояс в воде. Может, я умер? Чтобы это проверить, я хотел открыть системный лог, но не сумел — его просто не было. Мысли стали путаться, я поверил, что меня ждут еще триста лет пустоты. И сразу же пришел страх, а за ним истерика. Похороненные заживо, наверное, хоть что-то чувствуют — боль в поломанных о крышку гроба ногтях, прохладу земли на лице или слизь червяков, заползающих в нос. Мое же полное «ничего» не давало мне даже этого. Я что-то бормотал, но говоря первое слово, забывал второе, либо, наоборот, помнил, что хочу сказать дальше, но не помнил, зачем. А потом начались галлюцинации, и я увидел Эйпа. Он был в своем убежище, весь такой живой, и готовился выйти из игры, но включился видеозвонок от Райпера, а я, будто паучок на паутинке, свесился с потолка, все видя и слыша. — Несколько групп брошено на поиск объекта, результатов пока нет, — сказала проекция Райпера, — совет понимает ситуацию, но Найгард и Скудери не одобряют такую трату ресурсов. — Они могут прислать подкрепление? Может быть, кого-то из серых братьев? —довольно грубо спросил Эйп. — Нет, — прервал его Райпер, — на Веспере неспокойно. По слухам, Орда выдвинулась к Манеке, все готовятся к осаде. — Орда поплывет на Аврору сразу же, как начнется бета-тест. — Эйп стал расхаживать по комнате и размышлять вслух, зацепив призрачную паутинку так, что меня тряхнуло и закинуло к нему на плечо. — Тем более тебе нужно как можно быстрее найти Слезу Авроры, а мы с парнями поймаем щенка и уродов, которые спасли его в борделе. А вот это уже интереснее! Я заполз под складку воротника Эйпа, чтобы он не заметил меня ненароком. Речь явно шла обо мне, и, похоже, это не шутка Эфира, а очередной сбой, который связывает мое сознание с телом. Рискуя быть замеченным, я выполз на край плеча и стал искать кнопку выхода. — Я хочу хоть раз нормально завершить переход, — сказал Эйп. — Не для того мы растили пацана, отпускали, а потом пасли и радовались, что заманили. — Людвиг, соберись. Никто его не отпускал, просто дали возможность повзрослеть и сформировать характер. Все идет по плану. — повысил голос Райпер. — Оставь аналитиков следить за этими даблвешниками на форуме, и отправляйся на поиски Слезы. Совет постановил, что ты должен ее активировать и сделать это надо до того момента, как Уокер приведет сюда свой сброд или Густав перестанет играть в местного божка и перепрячет Слезу, если она у него. Райпер отключился, а Эйп или Людвиг… Стоп, не может этого быть. Когда я произнес это имя, перед глазами нарисовалась картина из поместья Эйпа. Людвиг Нильсен — первый арт-директор DRUGA, Кейт Скудери — дизайнер, приехавшая в команду из штатов, Андреас Найгард — маркетолог и сценарист, человек, который придумал и развил Эфир. И сейчас им должно быть уже лет за девяносто. Но тогда Магнус — это, должно быть, оцифрованный Густав Магнуссон, человек, который запрограммировал все идеи Людвига. И что значит — меня растили? Из размышлений меня вывел Эйп. Он, что-то бормоча под нос, резко дернулся и потянулся к кнопке выхода. Я рванул наперегонки к мерцающей кнопке. Она становилась активной на долю секунды, а потом гасла. Я цеплялся лапками за рукав Эйпа, рассчитывая прыгнуть вперед, когда он протянет руку, но ничего не произошло. Меня будто выдернуло с руки Эйпа, из убежища и вмяло обратно в темную пустоту. Но пустота больше не пугала, я принял ее, как возможность хорошенько все обдумать и помедитировать. Я узнал, как на самом деле зовут моего врага, хоть и не понимал, что мне дает это знание. Я выяснил, что есть шанс вернуть свое тело. Надо всего лишь одновременно оказаться в пустоте, то есть умереть одновременно. В Динасдане именно это и произошло, когда Райпер выпустил в нас огненный шар. А еще я узнал, что ищет Эйп. У каждого материка есть свой особый артефакт — нечто чрезвычайно сильное и сулящее огромные преимущества. У Теллуса это Камень Души, дающий прибавку к опыту клану, который им владеет, то есть Легиону. На Веспере — Вечерняя Звезда, которая ускоряет крафт и повышает вероятность создания эпических предметов. Она лежит у Каменщиков, закрепляя их статус самого богатого клана. Для Аквилона разработчики создали Раковину Ветра, которая обеспечивает плюс десять процентов ко всем мореходным навыкам владельца и возможность использовать некоторые аквилонские острова вместо кораблей. Раковину нашел Уокер, и теперь его плавучая крепость наводит ужас на все континенты. Крепость эта наверняка приплывет и к нам за Слезой Авроры. Что придумали разработчики для Авроры и где это лежит, было самой большой тайной обновления. По слухам, даже гейм-дизайнеры не знали, где хранится Слеза. Искусственный интеллект прятал артефакты рандомно, а после скандала, когда Легион первым нашел Камень Души Теллуса, разработчики добавили второй уровень защиты. Теперь артефакт может называться Слезой, но при этом являться деревом, водопадом, целой горой или жертвенным НПС, как было с Вечерней Звездой.