Я борюсь с узлом, завязывающимся в животе. – Да, что такое? Элиза наливает себе стакан воды из кувшина, а потом и мне тоже. Полагаю, это решает вопрос о том, что я буду пить. После того, как мы обе делаем глоток, Элиза склоняется ближе, ее губы – всего в паре дюймов от моего уха, чтобы не напрягаться в попытках перекричать музыку. – Между тобой и моим братом что-то есть? Я замираю, тут же протрезвев от вопроса. Я знала, мы с Оуэном не можем вечно скрываться от Элизы, но это – самый неподходящий момент, чтобы спрашивать, что между нами происходит. Ведь на самом деле прямо сейчас я не знаю ответа. Да, между нами что-то есть. Но что? Несколько дней назад я думала, что наша маленькая сделка превратилась в нечто большее, нечто настоящее. Но увидев его сегодня с повисшей на нем девушкой, я уже не уверена в этом. Может быть, я – действительно еще один трофей у него за поясом. Очевидно, мое молчание говорит за себя, потому что Элиза визжит и хватает меня за руку. – О, боже. Я знала! Я убью его, если он тебя обидел. Ты ведь знаешь это, да? Я жую нижнюю губу. Если он меня обидел? Думаю, он уже сделал это. На сердце так тяжело, что если я не поостерегусь, то в любой момент разрыдаюсь. Как будто по команде Оуэн выходит из толпы. – Бекка, пожалуйста, мы можем поговорить? Он уже второй раз спрашивает об этом. Он, должно быть, знает, что должен объясниться. Мой взгляд нервно бегает между Элизой и Оуэном, большой палец нервно поигрывает со змейкой на моей куртке. – Ты хочешь говорить с ним? – спрашивает Элиза, оттягивая меня в сторону, дабы Оуэн нас не слышал. – Могу утащить тебя с собой в туалет или даже вывести отсюда, если хочешь. Я вымученно улыбаюсь на ее предложение. Элиза и правда хороший друг. Внезапно я чувствую ужасную вину за то, что держала от нее все в секрете. Она знает его лучше, чем кто бы то ни было. Она могла бы выслушать, посоветовать, сказать что-нибудь. А теперь я в полном раздрае, и только я, я одна могу разобраться с этим. – Спасибо, но все под контролем, – отвечаю я. – Я поговорю с ним. А теперь мне остается лишь понять, что именно, мать его, я собираюсь ему сказать. Глава 19 Последний тайм-аут Оуэн Бекка зла на меня, это очевидно. Она выглядит как искушение и грех, завернутые в самую сладкую обертку, какую я когда-либо видел. Но, судя по горькому выражению ее лица, я, вероятно, никогда больше не разверну эту обертку. Когда парни притащили меня сюда после сегодняшней игры, я, буду честен, не сильно сопротивлялся. Я много всего обдумал в последнее время, и проигрыш команде, которую мы должны были победить, определенно не помог ничего прояснить. – Мы должны все обсудить, – говорю я Бекке твердым тоном. Когда моя сестра бросает на меня обеспокоенный взгляд, я отмахиваюсь. – Это между Беккой и мной. Элиза вскидывает брови и делает шаг назад. – Ладно, но если ты хоть как-то расстроишь Бекку, ты покойник. – Понял. – Я сглатываю, чувствуя себя немного потерянным. Мне ненавистна сама мысль о том, чтобы обидеть Бекку: это то, чего я поклялся не делать, и вот к чему пришел в итоге. Элиза уходит, присоединяясь к Джастину и остальным на краю танцпола, примерно в тридцати футах от стола. Не далеко, но, по крайней мере, мы вне зоны слышимости. Обернувшись к ней, я говорю: – Бекка… – Похоже, ты развлекался сегодня. – Плечи ее поникли, она изучает танцпол. Девушка даже не смотрит на меня. Не встречается взглядом. Это больнее, чем я думал. – Не очень, – отвечаю я, повышая голос, чтобы перекричать музыку. Бекка смотрит на меня, но коротко, и нечто во мне сжимается. По выражению ее лица я вижу – что-то не так. Сильно не так. Музыка пульсирует слишком громко, чтобы разговаривать здесь. Нам нужно какое-то тихое место, где у меня был бы шанс должным образом извиниться. – Пойдем со мной, – молю я. – Я тут не слышу собственных мыслей. Она смягчается, чуть кивая мне, прежде чем последовать за мной. Мы оба молчим во время короткой прогулки по клубу и по коридору, ведущему к аварийному выходу. У меня есть особая привилегия парковать свой внедорожник за зданием – как у члена команды, я полагаю. Бекка слегка покачивается на неровном тротуаре, и я протягиваю руку, чтобы поддержать ее. Но в последнюю секунду отдергиваю ладонь. Я не уверен, что сейчас она хочет, чтобы я прикасался к ней. И понимание того, что я, возможно, потерял эту привилегию, глубоко ранит. Я нажимаю кнопку на брелоке, чтобы разблокировать авто и открыть для Бекки дверь с пассажирской стороны. Жду, пока она сядет. Закрыв дверь, обхожу машину спереди и сажусь рядом. Тут темно и совершенно тихо: огромный контраст с грохотом и мигающими огнями внутри клуба. Требуется некоторое время, чтобы адаптироваться к этому. Внутри тускло освещенного салона я поворачиваюсь к Бекке. Она пахнет лавандой и лосьоном для тела. Боже, я хочу поцеловать ее. – Не расскажешь мне, что это было, ангел? – тихо спрашиваю я, не в силах отвести от нее взгляд. Она резко поворачивается ко мне. – Ты о чем? – О том, как ты появилась там, одетая как ходячий секс, и отплясывала на танцполе. – Ты издеваешься? Какая-то девица вешается на тебя, а ты хочешь обсудить, во что я одета? Ну, ты и засранец. – Тон у нее резкий и полный недоверия. – Бекка… – В горле у меня сухо, и, боже, я не очень хорош в этом. Хотя в свою защиту могу сказать, что никогда и не утверждал, будто я в этом хорош. Вот почему я не люблю сложностей и отношений, черт, чего угодно, что продолжается дольше пары часов. Я – Оуэн Пэриш… двадцать второй номер, звездный вратарь, экстраординарный плейбой… и я знаменит тем, что со мной можно приятно провести лишь одну ночь. Я понятия не имею, как ориентироваться в сложной динамике этих отношений, в которых мы оказались. И я не понимаю, почему мне понадобилось столько времени, чтобы осознать, к чему все пришло, но да: это определенно отношения. Следующее, что я осознаю, – я не готов закончить их. На ее прекрасные голубые глаза наворачиваются слезы, и она смаргивает их почти так же быстро, как они появились. – Знаешь, не важно, забудь. Я не могу разговаривать. Ее пальцы сжимают дверную ручку, дернув ее один раз, прежде чем открыть. Загорается лампочка наверху, освещая машину внутри, и я касаюсь руки Бекки. – Посмотри на меня, – говорю я, и когда она смотрит, боль в ее глазах становится даже глубже. – Скажи, о чем ты думаешь. – Ты был прав по поводу одной вещи, Оуэн, – начинает она ровным голосом. – Я не трусиха, а вот ты – трус. Я посмотрела в лицо своим страхам и вышла из этого поединка более сильной. Тогда как ты все еще живешь с ложным представлением о том, что ты – плейбой, который годен только на то, чтобы кинуть палку. – Она говорит зло, язвительно, но хуже того, я боюсь, что все ее обвинения – правда. Я сглатываю, чувствуя себя неуверенно и совершенно опустошенно. Но Бекка еще не закончила. – Где-то в процессе я поняла, что ты – гораздо больше, чем это. Ты заботился обо мне, делал все правильно. Я доверяла тебе, и да, наверное, мне не следовало вверять тебе свое сердце вместе с телом. Но я сделала это. Я дала его тебе, а ты взял. И теперь ты будешь притворяться, будто не можешь любить и все это было просто бессмысленной интрижкой? Да пошел ты, Оуэн Пэриш. Мои глаза горят. Мое гребаное горло горит. Хочется плакать. Что бессмысленно, потому что я, мать его, не плачу. Даже когда моя команда проигрывает чемпионат. Никогда. Ее ладонь вновь опускается на ручку двери. – Бекка, стой. Ее едва не трясет, так она зла на меня. И у нее есть для этого все основания. – Я не хочу терять тебя. Ты – единственная девушка, которая меня интересует. Она прерывисто вздыхает, но не двигается. Не отстраняется от меня, но и не закрывает дверь, поэтому я продолжаю: – Я понятия не имею, как быть хорошим парнем. Реально, без понятия. У меня никогда раньше не было одной девушки за раз. Но я хочу, чтобы у нас с тобой это было. Слезы снова наворачиваются ей на глаза, и на этот раз одна слезинка скатывается по ее бледной щеке. Я протягиваю руку и вытираю ее большим пальцем. – Скажи что-нибудь, Бекка. Кричи на меня, если придется, снова скажи, чтобы я отвалил, только не молчи, пожалуйста. – Ух ты, ты действительно отстой в отношениях, да? – едко говорит она, и ее губы кривятся в ухмылке. Я не могу не рассмеяться. – Именно это я пытаюсь сказать. Просто скажи мне, как исправить это. Она качает головой, чуть вздыхая.