Я нехотя расслабляю свои объятия, а он хватает меня за руку, немного обескуражив. Я так счастлива! Так счастлива! Ведь я направляюсь вместе с ним в самое укромное место за этот вечер. Спустя какое-то время мне становится ещё прохладнее — приближаемся к реке, не знаю, замечает ли он мою дрожь? — Нан, постой. Скажите, пожалуйста, что он заметил! — Я слушаю, — дрожащими губами проговорила. Почему он снова замолкает и смотрит на меня кошачьими глазами? — Возьми, накинь мою куртку, мне она не нужна, а тебе будет теплее… Он почувствовал, что мне холодно… останавливается и снимает куртку. Когда почти уже её снял, срываюсь с места и вбиваюсь к нему в грудь, обхватывая торс холодными руками и начинаю реветь. Я, я не знаю, что на меня нашло, но этот его жест что-то разбудил во мне. Что-то такое, что я даже не могу объяснить, но я чувствую, что оно очень долго скрывалось за бурей испытываемых мною эмоций и наконец-то вышло наружу. За это время, что я нахожусь в его объятиях, у меня лишь выходит промолвить: — По-ж-жалуйста, давай так постоим, а ты укутаешь меня в себе. Ой, то есть накроешь своей курткой. Он, наверное, ничего не понял, если честно, и я мало чего понимаю. Но Филя делает то, что я хочу, и другого мне сейчас не нужно… Филипп Пока нахожусь в диких объятиях, на меня нахлынывают недавние воспоминания с американских горок. Первое из которых — это подъём, перед которым было немало крутых пируэтов. В этот момент сидел вальяжно, разглядывая, как помню, местные окрестности, но в один момент почувствовал, как Нана резко сжала мою руку. Изначально, правда, не понял, в чём дело. Увидел лишь, как она милыми глазками взглянула на меня. Решил, что в этом ничего такого нет — мы же уже держались сегодня за руки. Но дальнейшие её действия сразили меня… я не понял, зачем она это сделала. Может, я и впрямь дурак, что ничего не понимаю? Или не хочу понимать? Однако отчётливо помню одно, что она чуть ли не выпрыгнула с кабинки, чтобы сесть ближе ко мне. А мне в этот момент что-то ударило в голову, и я слегка пододвинулся к ней, насколько позволял ремень, и она воспользовалась этим. В этот момент ощутил эйфорию, так нежно она ещё никогда не прижималась. Честно сказать, был сражён! Не удержавшись, попросту склонил голову к ней. В это же мгновение откуда ни возьмись возникли мысли о поцелуе, но не о том, который был, а о новом, которого ещё не было и навряд ли он реален. Поначалу эти мысли меня испугали, потому что как мы можем быть вместе? Ведь она не может испытывать ко мне страсть, потому что я для неё вижусь отцом либо старшим братом. Но после сегодняшнего вечера сомневаюсь во всём, и что же она сказала тогда? А я, дурак, всё забыл… и всё из-за этих чёртовых приступов! Сердце начинает вырываться наружу от затаившегося гнева внутри, однако сразу же усыпляет послышавшийся голосок: — Филь-Филь, всё хорошо? У тебя сердце сильно забилось, у тебя начинается приступ? — Нет, всё хорошо, просто мысли взбудоражили моё сознание. — Что за мысли? — поинтересовавшись, спросила из-под моей груди. — Да так… — выдерживаю паузы между словами, — ничего особенного… — понимаю, что, сказав о мыслях, совершил ошибку. — Как же ничего особенного! Если они заставляют твоё сердечко так биться, значит, они очень важны! Скорее всего, она права… и как мне теперь отнекиваться? — Нан, может, уже пойдём? Самое глупое, что ты мог придумать — уйти от ответа. — А как же? Глазами даю ей понять, что лучше не надо, и она смиренно соглашается. Чтобы хоть как-то загладить свою вину, беру её за руку. Ну вот, я её расстроил, что могло быть хуже? Хуже, только если сейчас мне позвонит Наташа… Нужно хоть как-то разбавить натянутые ноты между нами. Но как? — Там красиво очень, — и указываю рукой в сторону реки, — обещаю, как придём, ты так же сможешь укутаться в моей куртке. — Прям так же, как пять минут назад? — с прирождённой ей милостью спросила. — Прям так же, только ещё лучше! — Ну тогда поспешим, — проговорила она и потянула меня следом за собой. Теперь уже я поспеваю за ней, а не Женя за нами. Прибежали с ней до реки очень быстро, но ей этого показалось мало, и она захотела найти место, где открываются безграничные просторы нашего города. А самое главное, чтобы не было никого, кто бы мог нам помешать. К счастью, такое место и вправду было, но оно на холме, там вдали вдоль реки. И она с новыми силами кричит: — Филь! Филь! Нам нужно наверх, — и потянула меня сильнее прежнего. Откуда в ней столько энергии проснулось? Как только нелёгкий для меня подъём заканчивается, она произносит: — Красиво тут, согласись? — Безусловно. — Пока ей отвечал, мои глаза уже успели заплыть необъятными просторами матушки-природы. И только откуда у родной природы хватает столько сил, чтобы поддерживать баланс между дарованной ей Богом красотой и тем, что творит с ней человек? — Эй! Ты тут? — Да, да, я просто задумался, — и продолжил устремлять свой взор всё так же вдаль. — О чём? — Может, присядем? — решил пока не отвечать на вопрос. — Да, давай, а то ветер обдувает сильно, бр-р. Не успел я ещё толком присесть, как услышал уже в свою сторону возмущение: — Не говори мне, что ты забыл, как мы должны сесть. — Нет, не забыл, — собираюсь снять свою куртку… — Не-а, мы не так договаривались, всему тебя учить нужно! Ничего не понял, но она уже находилась под моим плечом, закутавшись в моей же куртке. Ошарашенно осмотрел её. А ей хоть бы хны. — Чему ты так удивляешься? И реально, что это я? — Удивляюсь? Наверное, твоей резкости. — Какие глупости я слышу! И ничего я не резкая, посмотрела бы на тебя, если тебе холодно было бы, ты бы и ко мне под юбку залез! Вот это она, конечно, и смущает меня. Мне не остаётся вариантов, кроме как сказать: — Ничего подобного не было бы! Я бы, как самый настоящий мужчина, сурово и скрупулезно терпел. Главное, чтобы моей даме было тепло, а что было бы со мной, неважно. — Твоей даме, говоришь? Ну, мне тепло… — тут она враз залилась красными красками, видимо, поняла, что ляпнула чего-то не того. Решаю спасти её из неловкого положения словами: — Не красней ты так, я всё понимаю. — Что ты понимаешь? — невольно произнесла. Что понимаю? На секунды растерялся из-за того, что своим неточным ответом загнал себя в угол. — Понимаю то, что тебе тепло, а это главное. Это самый наитупейший ответ, который ты мог вымолвить, Фил. — А, ты про это… ну это, конечно — твоё же тепло. О чём она могла подумать? И постойте, моё тепло? Не успеваю я составить должным образом свой вопрос, как она задаёт мне свой и уходит благополучно от этой неловкой темы. — И это, насчёт американских горок. — С ними что-то не так? — поинтересовался я. — Нет, с ними всё нормально. Просто я переживаю из-за того, что сделала перед самым крутым подъёмом и во время спуска с него.