— Офицеры, поторопите солдат, шире шаг. Шире! — кричал кавалер. — Вилли, Вилли, ты где? Нагруженный трофейными доспехами, прибежал молодой сержант, таща за собой еще и знамя горцев: — Брось ты это все, — говорил ему Волков. — Беги на помощь Рохе, Рене и Брюнхвальду. — Нет, господин, побежать я смогу, но не брошу, ничего не брошу. Эй, ребята, на помощь ротмистру Рохе… Надобно будет пробежаться. Он погнал стрелков вперед. — Фон Финк, со всей возможной поспешностью… Со всей возможной… — крикнул кавалер и поскакал обгоняя стрелков. — Не извольте волноваться, кавалер, — вслед ему кричал капитан, — бежим, бежим. Рене не выдержал удара. Несмотря на страшные потери от пушек и арбалетов ламбрийцев, как только кавалеры ускакали гонять докучавших им арбалетчиков, колонна горцев пошла вперед. Пошла быстро. Не потеряв ни секунды, спустилась по пологому склону оврага и полезла на холм. Теперь пушки могли достать только ее хвост. А голова впилась в линии Рене. Пики в пики, навал, хруст и ругань. Хоть и нужно было лезть вверх, горцы лезли с таким остервенением, что линии в центре стали сразу гнуться. Рене сам кинулся выправлять дело, но не выходило, сразу появилась куча раненых, пик у горцев было больше, доспех у них был лучше, да и самих их было больше. Пушки били, но рвали они только хвост колонны, а остальные упрямо лезли вверх. Хотя и им доставалось от арбалетчиков, бившим по ним почти в упор. Уже через десять минут линии Рене стали смешиваться. Сержанты надрывались, орали, били людей, но ничего сделать не могли. Горцы мяли их. Тут уже и Брюнхвальд полез, не поспеши он, так центр разорвали бы уже через несколько минут. Но он перед тем, как залезть в свалку, послал гонца к кавалеру. И Роха тут был, орал так, что надувались жилы на горле под черной щетиной, его люди стреляли и стреляли, быстро, как только могли, но ничего не могло остановить баталию непобедимых горцев. Брюнхвальд проклинал себя, думая, что поздно послал посыльного к кавалеру. Он уже сам был среди солдат, сам какое-то время помогал удержать этих настырных чертей в овраге. Но надежд у него не было. Карл думал только о сыне. Он наделся, что у Максимилиана хватит ума уехать, а не лезть в кашу, когда горцы продавят у Рене центр, только об этом думал старый ротмистр. И тут у восточного склона холма запыхавшиеся от быстрой ходьбы появились стрелки. И перед ними в своем роскошном бело-голубом наряде на великолепном коне и в драгоценных доспехах ехал сам кавалер Иероним Фолькоф, господин фон Эшбахт, Защитник Веры, сам Инквизитор. — Эшбахт! — заорал рядом с Брюнхвальдом какой-то солдат. Так заорал, что ротмистр вздрогнул. Вздрогнул и подхватил клич, сам крикнул, что есть силы: — Эшбахт! Ребята, держись, тут он, тут наша Длань Господня! — Эшбахт! — понеслось над рядами. — Эшбахт! — Длань Господня! — С нами, ребята, он с нами! И стали подбегать стрелки, становиться рядом и раскуривать еле тлеющие фитили. Хлопнул первый выстрел, за ним второй. И все вдруг переменилось. — Эшбахт! — Длань Господня! А там, на западе, перестраиваясь из походной колонны в штурмовую, шел фон Финк. — Эшбахт! — кричали солдаты, чувствуя, как железный натиск горцев начинает слабеть. — Длань Господня! С нами он! И вдруг барабаны врага заиграли «приставной шаг назад». Нет, они не стали расходиться как райслауферы, но они поняли, что проиграли и стали отступать. Отступать, как положено истинным воинам, истинным горцам, не теряя строя под знаменами и барабанами. Отступать с честью. По ним стали бить пушки, нанося страшные потери, стрелки Рохи и он сам, арбалетчики Джентиле вместе с ним самим кинулись за ними, как собаки за дичью, стали перебираться на ту строну оврага, подходить к колонне поближе, чтобы стрелять и стрелять в отступающих горцев. — Увалень, — произнес Волков устало. — Помогите снять шлем. Александр стал помогать ему, а как шлем был снят, кавалер снял и подшлемник, им вытер себе лицо. К нему подошел Брюнхвальд: — Кавалер, сегодня была лучшая битва, что я видел за всю жизнь. Волков тяжело посмотрел на него и сказал: — Карл, мне нужно прилечь. Вы… — он замолчал. — Вы ранены, друг мой? — Нет-нет, — Волков махнул рукой, — просто устал. Вы идите за ними, не давайте им остановиться, бросьте обоз, гоните их к реке… Главное — не давайте останавливаться. Там, — он указал на восток, — еще недобитые райслауферы. — Не допустите их соединения. Утопите их всех в реке, Карл. — Я все сделаю, господин Эшбахт, — официальным тоном произнес Брюнхвальд. Волков тяжело слез с коня, Увалень ему помогал, пошел прямо к ближайшей телеге. Там, с помощью Увальня, он влез в телегу и завалился прямо на мешки с мукой. Откуда-то пришел монах, брат Ипполит уже шел с расправленным одеялом, и как только кавалер улегся, монах накрыл его, а он все повторял: — Александр, напомните Брюнхвальду, что бы не давал им останавливаться. Пусть гонит их до реки. — Я напомню, кавалер, напомню, — обещал Увалень. * * * notes Примечания 1 Плохая война — война на уничтожение, как правило, происходила в боевых столкновениях между непримиримыми, взаимно ненавидящими друг друга противниками. 2 Идальго (исп. hidalgo от hijo de algo — букв. «сын кого-то») — в средневековой Испании человек, происходящий из благородной семьи и получающий свой особый статус по наследству, передававшийся только по мужской линии. 3 Кальвин Жан (фр. Jean Calvin) — французский богослов, реформатор церкви, основатель кальвинизма. Главное его сочинение — «Наставление в христианской вере». 4 Райслауферы (нем. reislaufer, reisende Krieger — путешествующие, кочующие воины) — наемная пехота.