— Нет, кавалер, — отвечал Бертье. — Не утянут, боюсь, догонят их чертовы собаки. — Пробейте им днища и оттолкните от берега. Жалко было, ну, а что еще можно было с ними сделать? Тут с запада прибежали солдаты фон Финка из тех, что были в секрете, сразу нашли его. — Близко? — спросил он их. — Близко, господин, — говорил старший, едва отдышавшись после быстрой ходьбы. — Много их? — Много, господин, семь сотен или больше чуть. Вот этому немолодому солдату Волков верил больше, чем молодому офицеру. — Спасибо, догоняйте своего командира. Солдаты ушли, а кавалер обратился к Брюнхвальду, Рохе и Джентиле: — Господа, пришло наше время. Надеюсь, вы готовы. Глава 52 Стрелков с аркебузами, старшим у них был сержант Хельмут, которого все звали Хилли, он рассадил по кустам, что были севернее Рыбачьей деревни, с ними оставил Брюнхвальда с его людьми. Роха с Вилли и мушкетерами встали на холм, прямо отличное для них место было. По той самой тропе, по которой Волков ходил в земли Гренера, к нему шел враг. Как раз он должен был выйти под мушкеты. Мушкетеры должны были начать. А потом по команде враг должен был получить залп из кустов от аркебузиров Хилли. А чуть северо-западнее, в зарослях у оврага, прятался Джентиле, он прикрывал их с фланга, а заодно должен был прикрывать отход на север. Дело должно было выйти удачным. Волков нашел себе хорошее место. Холмик, поросший барбарисом. Там ни его, ни Максимилиана, ни Увальня с тропинки видно не было, а ему видно было все. Теперь нужно было дождаться врага. Вскоре появились люди, что шли быстрым шагом. Было их шестеро. — Это наши, — крикнул Роха, он был ближе всего к ним, — люди фон Финка. — Тысяча шагов за нами, — доложил один раскрасневшийся от быстрой ходьбы солдат. — Идут. Впереди отряд охранения. — Кавалерия? — все еще сомневался по этому поводу Волков. — Нету, нету, господин, только офицеры верхом, — заверил солдат. — Хорошо, ступай на север за своими. Тысяча шагов, и начнется. Кавалер ждал. Увалень и Максимилиан молчали. Волков знал, что они волнуются, хотя сам был спокоен. Если что-то его и заботило, так это его хворь. Кони от нечего делать пытались щипать с кустов оставшиеся на них листья. От реки несло сырым холодом. А он думал о Пруффе и пушках. Это точно было Провидение. Ничем другим свое решение он объяснить не мог. Ждали не так уж и долго. У него не успели замерзнуть пальцы в латных перчатках, как на западе, там где был Джентиле со своими арбалетчиками, послышались крики, началась суета. — Что за дьявол?! — зло сказал он. Думал уже туда отправить Увальня, но увидал ламбрийца, бегущего к нему с арбалетом. Тот добежал и сказал, не переводя духа и тяжело дыша, на ломаном местном языке: — Сеньор капитан, дозор… Дозор выходил на нас… — Говори на своем, — произнес Волков на ламбрийском. — Синьор капитан, — затараторил арбалетчик, — на нас выскочил их дозор. Дюжина с сержантом. Мы им накидали болтов — они отошли. Но те, что шли по дороге — встали. Они теперь знают, что мы их ждем. Досада, вот как это называется. И главное — винить-то некого, сам так людей расставил. Впрочем, он понимал это, его вины тут не было, он все правильно сделал, просто враг-то у него не абы кто. Враг-то у него сильнейший, опытнейший, закаленный своим суровым горным краем и сотнями лет почти непрерывных войн. Кавалер видел, как на западной стороне Рыбачьей деревни появились солдаты. Выходили осторожно, сомкнутыми группами, как для боя. Пики и копья вперед. Ожидали атаки. За ними россыпью арбалетчики. Арбалеты взведены, все наготове. Теперь с ними придется драться. Настроение у Волкова испортилось окончательно. Нет, драться тут он с ними не будет, он не хотел терять людей. Ни единого человека не хотел тут терять. — Скажи ротмистру, чтобы отходил не спеша к северной тропе, — сказал он ждущему его решения арбалетчику. — Но пусть не торопится, пусть идет медленно и сторожит фланг, пока вас Брюнхвальд со своими людьми не догонит. — Да, сеньор, — сказал арбалетчик и убежал. — Увалень. — Да, кавалер, — отозвался оруженосец. — Езжайте к Брюнхвальду и Рохе, скажите, пусть отходят к тропе. Но Рохе скажите, пусть идет не торопясь, пусть даст Брюнхвальду его нагнать. — Да, кавалер. И тут он увидал, как с запада из кустов выехали всадники. Сначала сердце у него забилось. Кавалерия? Неужто недосмотрели дозорные? С кавалерией шутки плохи. Догонять отступающих любимое дело всей кавалерии. Насядет на отстающих стрелков — порубит многих. Даже в кустах нелегко будет от них отбиться. Нет, кажется, нет. Нет! Слава Господу! Он перевел дух. Верховых было всего шестеро. Офицеры. И первый среди них, видно, был самый главный. Он уверенно выехал на пригорок, стал осматривать местность. И потом рукой указывал куда-то, отдавая другим всадникам приказания. «А не ты ли тот дурень, что проспал свой лагерь?» — Волков усмехнулся. Нет, так нельзя. Насмехаться над своим противником — любимая забава солдат. Но он-то давно уже не солдат. Тем более что засаду-то его офицер обнаружил. А значит, он правильно организовал дозоры. Раздались выстрелы. Над кустами ветер погнал серый дым. То были мушкеты. Пустое. До врага двести шагов. Даже лошадей им не ранили. Тут же постреляли и аркебузы. Правильно, обозначили себя, дали понять, что их много. Теперь на них сходу не кинутся, должны отойти без потерь. Дождавшись, когда его люди стали появляться у дороги, он и сам поехал с холма вниз. Уже на тропе, что вела на север, он поравнялся с Джентиле, и тот рассказал ему, как произошла стычка в кустах. Волков еще раз убедился, что враг у него опытен. — Вы убили хоть кого-нибудь? — Двоих, — отвечал ротмистр, не задумываясь. — И еще троим или четверым накидали болтов в спины. — Убитых сами видели? — не отставал от него кавалер. — Нет, но я так думаю… Думаю, что двух мы убили, — беззаботно отвечал Джентиле. Да, что тут скажешь, не удалась засада. Не удалась. Но Волков выиграл время. Без потерь выиграл полчаса. А значит, его пушки и горцев будет разделять лишних полчаса. * * * Отошли на север, нашли удобный овражек и высокий холм. Снова стали в засаду. Тут он снова почти не волновался, обойти его с флангов практически было невозможно. Он снова собирался дать пару залпов, чтобы противник перестроился из маршевых колонн в атакующие группы. И тогда он снова отойдет на север. А это время. Время. Но время шло, а горцы не появлялись. И вот тут он стал волноваться. «Неужели они остались на берегу, разбили новый лагерь, чтобы дожидаться лодок с провизией?» Да, это было неплохое решение. Возможно, что он и сам так поступил бы в такой ситуации. Но тогда… Нет, он не даст им спокойно ждать новых лодок на берегу. На то возня и затевается, чтобы враг ни на минуту не чувствовал себя спокойно. Нужно злить его и злить. Раздражать, убивая хоть по одному солдату за стычку. Не оставлять врага ни на минуту. Чтобы солдаты противника и его офицеры были напряжены, чтобы напряжение передалось их командиру, и тот пожелал покончить с этим как можно быстрее, чтобы поторопился, сделал неосмотрительный, необдуманный ход. Например, такой, как с лагерем. Он уже взглянул на Увальня. День давно перевалил за середину, через два часа начнет темнеть. Но Волков не собирался ждать следующего утра. Раз враг не шел к нему, так он пойдет к врагу, он пойдет обратно на юг к Рыбачьей деревне: — Увалень! — Да, кавалер, — отзывался тот. Волков не успел ничего сказать. Через кусты к ним продрался стрелок с аркебузой, и не дожидаясь разрешения, сипло зашептал: — Господин, ротмистр Роха просил передать — идут! У него отлого от сердца, нет, не так уж и умен враг, слава Богу! Мог бы остаться на берегу, но полез в эти дебри дальше, полез в ловушку. «Господи, лишь бы они не останавливались и шли дальше на север». Он перекрестился. И, глядя на него, за ним повторяя, стал креститься и стрелок, и Увалень, и Максимилиан. — Ступай на свое место, — произнес Волков стрелку. — Скажи ротмистру, пусть мне присылает доклады. Враг подошел. И началась на первый взгляд глупая игра. Неразбериха. Залп ружей, дым, крики. Ни враг не видел, где они, ни люди Волкова не видели, где враг. — Кажись, справа они, за шиповником. Следовали выстрелы.