— Не засыпайте, господин, — теребил его монах и фамильярно тряс его за голову, схватив за нижнюю челюсть, — не закрывайте глаз, нужно выпить зелье. Не выпьете, так завтра встать не сможете. Не сможете встать! Слышите, что я вам говорю? Только лишь это вернуло его в сознание. Нет, конечно, он выпьет зелье, выпьет. Враг не даст ему полежать и поболеть. Он должен быть в силах. Он должен к утру быть готовым ко всему, поэтому он пил. Он пил мелкими глотками мутную кисло-соленую бурду, а сам последними всполохами сознания строил планы на следующий день. Ведь у него было много дел. Так много дел… Глава 51 Опять зелье помогло ему. Утром он нашел в себе силы встать. Мог бы дольше валяться, да пришел Максимилиан и доложил, что Пруфф наконец притащил пушки в лагерь. Пришел на заре, и, несмотря на раннее утро, как всегда был раздражен и сварлив. Просил Волкова принять его. Максимилиан по возможности оттягивал доклад, так как Волков спал, но капитан Пруфф сел возле шатра и ждал, пока кавалер проснется. Монах помогал ему одеться, Увалень принес теплой воды для мытья. Волков не спешил, ему нужно было прийти в себя. К тому же рана над обрубком уха саднила. И даже горела. — А ну, взгляни, что там с ухом, — сказал он монаху, когда уже был и умыт и одет. — Господи! — сразу воскликнул тот, как только взглянул на рану, сразу добавил. — Воспалилась! Капитану Пруффу придется подождать еще, пока буду ее вскрывать и чистить. — Нет, — Волков знал, что ждать капитану некогда, у него есть неотложное и срочное дело. — Увалень, зовите капитана. Пруфф был явно недоволен. Печать из вечного его недовольства и заносчивости как обычно осеняла его лик. Волков смотрел на него, склонив голову на бок, так как монах в это время, ничуть не заботясь встречей господ, рассматривал рану на его голове. После низкого поклона капитан начал: — Просьбу вашу, быть к вам со всей возможной поспешностью, я выполнил. Но хотел бы вам при том заметить… Капитан Пруфф не договорил. Замолчал. Брат Ипполит сильно стал давить на рану, чем вызвал у кавалера гримасу раздражения. Волков оттолкнул руку монаха и встал: — Я признателен вам, капитан, что вы привезли сюда мои пушки, понимаю, каких трудов вам это стоило. — Нет, вы не понимаете… — начал было Пруфф. Но Волков прервал его жестом: — Жаль, что не мог сказать вам об этом раньше, но диспозиция поменялась. — Что это значит, кавалер? — насторожился капитан. — Вчера нам удалось разгромить лагерь врага. — Я об этом слышал и поздравляю вас с этой победой. Но… — И оставить его без провианта, — продолжал кавалер. — И что это значит? — А это значит, что вам немедля придется везти орудия обратно. — Что? — Пруфф выкатил глаза. Он стал похож на старого кота. — Обратно? В Эшбахт? Кавалер едва сдержался, чтобы не усмехнуться. Но взял себя в руки и холодно ответил: — Нет, не в Эшбахт. А к большому оврагу. Пруфф несколько мгновений молчал. — Если сие шутка, то мне она не кажется смешной, — сказал он с наивысшей степенью своего недовольства на лице. — Мне не до шуток, капитан, — строго сказал Волков. — Мне совсем не до шуток. Враг идет в мой дом, неужто вы думаете, что я шучу? Нет, дорогой мой, мне нынче вовсе не до шуток. Враг где-то рядом. — Идет в ваш дом? Где-то рядом? Вы ведь даже не знаете, где сейчас наш противник? — кривился Пруфф. — Знаю, — спокойно сказал кавалер, — либо он сейчас вышел из поместья Фезенклевер и идет к замку Баль, в земли барона фон Деница, либо он возвращается к реке, чтобы посмотреть, что мы там ему устроили. — Думаю, что послезавтра они будут в вашем Эшбахте и сожгут его, — поджимая губы, произнес капитан. — И черт с ним, — продолжил кавалер, — еще вчера я послал туда человека с наказом ко всем, чтобы они уходили оттуда на север, к Малену, и уводили скот. Пусть горцы сожгут там все, но еды они там не найдут, а у них еда закончится уже завтра. Не мне вам рассказывать, капитан, как ведут себя солдаты, у которых пару дней не было гороховой каши с толченым салом. И как хорошо они будут шагать и воевать, когда еды у них не будет неделю. — И вы думаете их встретить у большого оврага, когда они пойдут обратно? — капитан, кажется, оценил его план. В его лице недовольства и скепсиса поубавилось. — Да, — коротко ответил Волков. — А если они пойдут обратно по той дороге, по которой идут в Эшбахт? — Мы встретим их здесь. — То есть мне опять придется тащить пушки сюда от большого оврага? — лицо Пруффа снова стало недовольным. — Да, мой дорогой капитан, да, если они будут возвращаться не через мои земли, а через земли соседей, вам опять придется снова тащить пушки сюда. — Это нелепость! — воскликнул капитан. — Вы просто издеваетесь надо мной и моими людьми! Почему? Почему? Почему он должен каждому что-то объяснять, что-то доказывать и в чем-то убеждать? Чему-то учить и уговаривать, и уговаривать. Ведь это отнимает у него столько сил. Сил, которых и так мало, которые и так сжирает его болезнь. Руки у другого опустились бы… Но ему в такие моменты на помощь, как это часто бывало, приходила его злость. Злость и природное упрямство. — Это не нелепость, — заорал он, — это называется война! Вам бы в ваши годы пора о том знать! Вы же зовете себя капитаном, если мне не изменяет память, так и ведите себя как капитан. Выполняйте мое распоряжение! — Не смейте на меня кричать! — Пруфф тоже вскочил. — Я вам не мальчишка-паж! — Не паж, так идите в обоз, берите еще двух лошадей и тащите чертовы пушки на север, как вам велено! — Это бессмысленная работа! — Не смейте обсуждать мои распоряжения! Выполняйте! — орал Волков так, что Максимилиан прибежал с улицы посмотреть, что происходит. Капитан ничего больше не сказал и в бешенстве выскочил из шатра Волкова. — Максимилиан, — едва переводя дух, сказал кавалер, — проследите, что будет делать капитан. Я ему не доверяю, боюсь, как бы он не дезертировал со своими людьми. — Да, кавалер. Прослежу. — Только незаметно. — Да, кавалер, — ответил оруженосец и вышел. — Монах, так что там с моим ухом? — Волков пошел и сел на свое место. — Надобно вскрывать и чистить, — отвечал брат Ипполит. — Делай, — произнес Волков. — Увалень, а вы распорядитесь о завтраке. Александр Гроссшвюлле молча кивнул и пошел из шатра к кашеварам. * * * Кажется, он и вправду был Рукой Господа. Волков и сам начинал иногда в это верить, сам себе удивлялся. А как иначе, если не чудом и Божьим промыслом можно было объяснить его удивительное предвидение. Нет. Не зря он орал на Пруффа, не зря гнал его обратно, не дав ни ему, ни его людям, ни его лошадям отдохнуть даже дня. Пруфф злился и ругал его сумасбродом и грубияном при многих своих подчиненных и даже при Максимилиане, не стеснялся быть непочтительным. Но прав в итоге оказался кавалер. Еще до обеда в лагерь влетел молодой офицер из людей фон Финка. Быстро ехал, конь в мыле. Сам был так взволнован, что нашел Волкова, и не слезая с коня, говорить начал. Волков не одернул молодого офицера за его забывчивость. Видел, по лицу, что дело серьезное. — Кавалер, я из секрета, что велел выставить капитан фон Финк!