Глава 36 Утром, еще до завтрака, что-то бахнуло невдалеке. Волков удивленно уставился на Максимилиана. — Капитан Пруфф. Вчера вечером порох привез, видно, решил поучить людей своих, — сразу догадался тот. — Болван, он что, на околице палит? — выругался Волков, он не хотел, что бы все купчишки, что приезжают в Эшбахт, знали про его пушки, эдак, и горцы про них узнают через три дня. — Ступайте, найдите его и скажите, что бы отъехал подальше от деревни. Роха никогда так близко свои учения не проводил, он забирался в один большой овраг на востоке от Эшбахта и там упражнял своих людей в построениях и стрельбе, иной раз за день расстреливая пол бочонка пороха, но об этом мало кто знал. А это старый дурень… Еще бы прямо у дома его стрелять бы начал. Жена спустилась к завтраку, как и обычно, едва удостоив приветствием и его, и госпожу Ланге. Ей, кажется, было все равно, где ночевал муж, а может, она и не знала, что он не спал сегодня в своей постели. Все было как обычно. И когда дворовая баба стала носить еду на стол, кавалер сказал: — Я уеду на несколько дней, может, на пять дней, а вы, госпожа Ланге, сегодня езжайте в Мален, купите мне вина. — Какого вина купить, господин? — спросила Бригитт. — Токайского, — ответил он. — Хорошо, у нас еще и базилик закончился, — произнесла госпожа Ланге, — как позавтракаю, так и поеду. А госпожа Эшбахт так вся в лице переменилась. Кажется, заторопилась куда-то, кажется, и завтрак ей не нужен. Она что-то шепнула Бригитт, вышла из-за стола и пошла наверх. — Пошла письмо писать, — прошептала Бригитт. Он ждать жену не стал, ушла и ушла, завтракал без нее. И Бригитт тоже ела, хотя и не так, как обычно, почти без аппетита, Волков понял, что красавица немного волнуется. Когда он выходил из-за стола, так он украдкой сжал ее руку, ободрить хотел, чтобы она не волновалась. Оставил ей денег в талер мелочью, а на выходе сказал: — Увалень, поедете с госпожой Ланге в город. — Как пожелаете, кавалер, — ответил тот. Он видел, что Бригитт все еще волнуется, ему хотелось ее обнять, но это было невозможно при людях, он только поглядел на нее и вышел. Сначала они с Максимилианом поехали на окраину Эшбахта посмотреть, как строятся бараки. Архитектор был молодец, строил быстро. Они с ним раскланялись, но лезть к нему с разговорами Волков не стал, занят человек. — А где Роха сейчас? — спросил он у Максимилиана. — Каждый день в овраге порох изводит со своей бандой, — отвечал оруженосец. — Поехали, посмотрим, как у него получается. * * * Овраг был недалеко от Эшбахта, вешние воды размывали его много лет, края в нем были пологи, а сам он широк. Там Роха и проводил свои учения. Удобное было место, что ни говори. Сам Игнасио Роха, по прозвищу Скарафаджо, сидел на пустом бочонке из-под пороха, вытянув удобно свою деревяшку. В руке, видимо, вместо завтрака он держал большую глиняную кружку с темным пивом. Тут же стояли стол, кувшин и тарелка с вареными яйцами и хлебом. Волков был уверен, что тренирует Роха своих людей далеко не первый день, яичной скорлупы на песке и глине вокруг него было предостаточно. Два его сержанта Хельмут и Вильгельм занимались с солдатами, а Роха за этим наблюдал. И Роха, и сержанты сразу заприметили Волкова и Максимилиана, когда те появились на краю обрыва. Роха хотел встать, но кавалер жестом руки сделал знак: «Сиди там». И стал спускаться вниз. Появление господина внесло некоторую нервозность в ряды солдат. — Аркебузиры, первый ряд, на линию, — звонко кричал сержант Вильгельм. — Второй ряд, заряжать аркебузы. Мушкетерам готовиться! — Первая линия, фитили палить! — кричал молодой сержант Хельмут. Первая полоска солдат с аркебузами стали на линию, подняли мушкеты и стали раздувать фитили, что были привязаны к их правым рукам. — Целься! — орал Хельмут. Волков подъехал к Рохе, не слезая с коня, протянул ему руку, тот привстал и пожал ее. Рукопожатие — знак расположения, кавалер хотел дать понять людям Рохи, что их командир — человек уважаемый. — Порох пали! — прокричал сержант. Один за другим покатились по оврагу хлопки, клубы серого дыма с резким шипением вырывались из стволов. — Первый ряд, назад, оружие заряжать, второй ряд, на стрельбу! — командовал Вильгельм. Волков смотрел, как рассеивается серый дым, и там, за дымом, он видел вбитые в глину темные колья. Кое-какие из них белели свежими надломами и выщерблинами. — Кажется, кот-то попал, — произнес Волков, разглядывая колья. — Болваны, — махнул рукой Роха. — Столько пороха уже перевали, а они все едва попадают, — но он тут же успокоил кавалера, — но раньше вообще не попадали. Волков подумал, что попасть в кол в человеческую руку толщиной с тридцати шагов не так уж и просто. В общем, не так плохо солдаты и стреляли. — Порох пали! — кричит Хельмут. Снова залп покатился по оврагу. Снова поплыл темно-серый дым. — Мушкетеры, первый ряд, на линию, — командовал Вильгельм. — А у тебя что, оружия на всех не хватает, что ли? — удивился кавалер, разглядывая шеренги солдат. — Здравствуйте, проснулись они! — язвительно говорит Роха. — Иной раз думаю, что ты совет собираешь, а то, что тебе на нем говорят, не слушаешь. Я ж тебе сто раз говорил, мушкетов у меня сейчас сорок два, аркебуз пятьдесят шесть, двенадцать арбалетов. А народа сто тридцать шесть человек. — Много ты набрал народа. Волков смотрел на солдат Рохи. Первые, те, что пришли с ним из Ланна, уже пообтесались, уже и в стеганках были, что достались им после ярмарки и сражения на реке, и в шлемах были, а кое-кто и в кирасах. И обувь у них хорошая была. Они и были с мушкетами. А те, что привел Роха совсем недавно, и на солдат похожи не были. Кому-то достались старые поношенные стеганки, и все, обувь — рвань, одежа такая, что мерзли они, стоя на осеннем ветерке. Волков был недоволен видом новых солдат. — Что, разогнать лишних? — спрашивает ротмистр. — Нет, пусть будут, а ты чего им обувь не купил, я ж денег дал. — Целься! — орет Хельмут. — Завтра собирался их в город вести, там все и купить. И обувь, и, может, еще на одежку кому хватит. Заодно и посмотреть, как они на скором марше идти будут, не будут ли падать. Хотел без обоза идти, но с оружием и порохом. — Хорошая мысль, ты их не жалей, особенно новых, пусть Хилли и Вилли им поблажек не дают. — Порох пали! — орет Хельмут. Глухие и мощные выстрелы проносятся по оврагу. Это не аркебузы, это мушкеты, и даже дыма от них, вроде как, больше. — Второй ряд на линию, первый назад, заряжаться! — Жаль, мушкетов мало, — говорит Волков, глядя, как солдаты пристраиваются. Мушкетеры все делают проворнее, движутся, меняются местами на линии, заряжают мушкеты быстро. Сразу видно, эти уже неоднократно все это делали, уже в привычку движения у солдат входят. Это хорошо. — Так я все, что были у кузнеца, забрал, он говорил, что если ему ученика нанять и покупать уже кованые заготовки, так будет делать два мушкет за неделю, — сказал Роха. — Знаешь, что, — говорит Волков задумчиво, — ты завтра солдат в город не води. — Нет? — удивляется Скарафаджо. — Нет. Ты мне тут понадобишься. — Я? — снова удивляется Роха. — Ты-ты, — говорит кавалер. — Кто у тебя лучшие стрелки? — Хилли и Вилли, они уже поднаторели. Лучше них никого нет, — сказал ротмистр. — С тридцати шагов в кол две из трех пуль кладут. — Отлично. И еще четверых возьмешь, на дело одно со мной пойдете.